Когда Игорь и Светлана подошли к казарме, возле нее уже выстраивалась в парадный строй разведрота. А напротив задрапированной черным бархатом плиты собралась почти вся разведгруппа «Гамма». В ее задачу входило открытие этого печального мемориала. Во главе этой небольшой группы, поблескивая золочеными погонами парадного кителя, стоял гвардии майор Никитин. Рядом с ним, старый Цырен Жаргалов.
И вот полог снят. Глазам людей предстала большая, отполированная до зеркального блеска бронзовая плита. На ней, по-военному предельно лаконичный строгий текст:
Жаргалов Бато Цыренович
гвардии рядовой
10. 04.1950 – 27. 08. 1969
Ценой своей жизни спас командира
Вечная слава герою-разведчику ВДВ
И под всем этим – десантная эмблема: парашют и два самолета по его обеим сторонам.
При всеобщем скорбном молчании Светлана первой подошла к мемориалу, положила букет гвоздик на широкую полку черного мрамора. Вслед за ней стали подходить другие, и вскоре вся полка была усеяна цветами.
Сняв фуражку, угрюмо потупившись, Игорь застыл в каменной неподвижности. Горестные мысли овладели им. Ведь эта мемориальная плита, посвященная гвардии рядовому Жаргалову, была отчасти и его, Игоря, мемориальной плитой… Это незыблемо подтверждалось словами: «… спас командира…» То-есть спас именно его, лейтенанта Березкина, а не кого-то другого! Не колеблясь, пожертвовал собой, предоставив Игорю возможность продолжать жить. Теперь эта бронзовая плита являлась неким рубежом, разделяющим судьбу Игоря на «до» и «после». И было в этом что-то очень значимое и вечное…
– Идут… – вдруг сказал кто-то, и офицер, сбросив оцепенение, поднял голову. По плацу, со стороны сборного пункта призывников, направляясь к казарме разведроты, шли двое: гвардии старшина Резо Абшилава и молодой солдат в новенькой, еще не обмятой форме десантника.
Игорь всмотрелся пристальнее. Да, Цыдып был очень похож на своего старшего брата, только в плечах смотрелся чуть поуже.
Шагнув навстречу сыну, старый Цырен Жаргалов взял его за руку и подвел к Игорю.
– Вот, сынок, отдаю тебе своего младшего, – он судорожно вздохнул. – Следы читает, стреляет метко, ходит неслышно, – я сам учил, теперь ты сделай из него солдата, каким был наш Бато. А ты, Цыдып, будь достоин имени брата, служи честно. Твоим командиром будет товарищ старший лейтенант. Это он был вместе с Бато, последним видел его живым…
Игорю показалось, что чья-то мягкая, но сильная и безжалостная рука сдавила его сердце. Он почувствовал, как перехватило дыхание, как глаза затуманило влажной пеленой. Будто сквозь мутное стекло смотрел он на стоявших вокруг людей. Расплывчато прорисовывались фигуры майора Никитина и младшего лейтенанта Гусарова, а рядом с ними едва виднелось лицо Светланы, и черным казался белый платок, которым она утирала свои слезы.
Отчетливо и остро Игорь вдруг понял: еще миг – и он тоже не выдержит… Но он не имел права на слабость, рядом стояли боевые товарищи, и во все глаза на него, командира, смотрел молодой воин. Игорь несколько раз моргнул, прогоняя из глаз влажный туман. И теперь он отчетливо видел лицо Цыдыпа Жаргалова, юное, открытое, порозовевшее от непривычного для него всеобщего внимания. Невольно получилось так, что солдат встал между сержантами Павловым и Дудкиным, и неожиданно яркая, до боли пронзительная картина появилась перед мысленным взором Игоря.
Словно воочию он увидел короткий строй разведчиков в изодранных пятнистых маскировочных костюмах, увешанных оружием и амуницией, когда там, в горах, на одном из привалов капитан Никитин построил их, измотанных долгим переходом. Точно так же стоял в том строю и Бато Жаргалов, между своими товарищами, Дудкиным и Павловым. Теперь строй был снова заполнен.
Шагнув к Цыдыпу, Игорь положил ладонь на плечо юноши, взволнованно заглянул ему в глаза:
– Ну, что ж, гвардии рядовой Жаргалов, будем служить. Ты зачислен в четвертый учебный взвод, становись в первую шеренгу, знакомься со своими новыми товарищами. Сегодня уволенные в запас воины будут передавать вам свое оружие. Тебя ждет снайперская винтовка твоего старшего брата…