Когда топот солдатских ботинок стихает, Реиган разжимает пальцы. Он скользит ладонью по моей руке от запястья к локтю, едва притрагиваясь, а затем стискивает пальцы на плече. Усаживает меня в кресло, а сам отходит к окну. Останавливается, склоняется и упирается ладонями в подоконник. Я вижу широкую мужскую спину и чуть поникшие плечи. Ему осточертело со мной возиться. Гораздо проще – принудить и заставить, или переломать, чтобы и пикнуть не смела. И, кажется, для него это самый заманчивый путь.
Несложно догадаться, что Реиган кипит от негодования. Но рассказал ли ему Алан о том, что наткнулся утром на нас с капитаном, неизвестно. И я не хочу выяснять. Но пока его величество не начал с обвинений, не оставляющих мне ни единого шанса, я поднимаюсь из кресла.
На опережение.
– В доме течет крыша, нет продуктов и водопровода, – говорю спокойно, без тени страха, которым, на самом деле, щедро пропитана моя душа. – Мне нужны рабочие руки, чтобы починить крышу и помочь семье Ройсов, потому что мы для них обуза, свалились, как снег на голову.
Реиган не перебивает.
Его спина и руки напрягаются. Темный мундир очерчивает бугры мышц – такими ручищами можно и шею свернуть. Особенно, мою. Белую, цыплячью, нежную шею Антуанетты-Аннабель, молодой принцессы.
Как представлю картину: этот мужчина тащит меня за волосы во двор, бросает на землю и отчаянно лупит плетью под хохот солдат – все холодеет внутри.
– Я попросила капитана помочь, потому что у госпожи Ройс не сто рук, чтобы все успеть. Вы приехали ночью, мы едва день назад… Мы опустошили все запасы. Еще и дождь лил всю ночь. Надо устранить течи и избавиться от плесени и грибка. Вы хоть знаете, какие болезни провоцирует плесень?
Реиган слегка поворачивает голову.
Услышал.
Как и все, что я говорила до этого.
Его суровый профиль на фоне окна, острая линия подбородка, упрямые губы – мне хотелось разглядывать его, словно выставочный экспонат. Что-то неуловимо раздражающее было в нем – скорее всего, его поразительная мужская притягательность.
– Удивительно, откуда ты это знаешь, Анна, – говорит, а его губы изгибаются в усмешку. –Когда успела стать такой хозяйственной?
А затем снова смотрит сквозь мутное окно на улицу.
Откуда я знаю?
Инстинктивно касаюсь груди, потому что корсет сдавливает легкие, а сердце работает, как поршень, перегоняя горячую кровь. Трудно дышать – к черту моду и местные правила, с этим пора завязывать!
– Если теперь я хозяйка этого замка, то мне и отвечать за него, – говорю запальчиво. – Как я могу распоряжаться чем-то, если скованна дурацкими предубеждениями?
Реиган оборачивается. Его взгляд горит изумлением. На секунду я тону – магическая синева его глаз врезается в меня и с легкостью пробивает всевозможные блоки.
– Дурацкими предубеждениями? – переспрашивает он.
– Направленными против женщин.
Реиган вскидывает бровь. Его удивление становится еще более глубоким. Напряженный взгляд скользит по моей фигуре и останавливается на лице.
– Раньше я не слышал от тебя ничего, кроме истерик, – говорит он. – Ты и двух слов не могла связать без оскорблений и слез. Но сейчас… Допускаю, что ты лишилась памяти, выпив яд, но что стала другим человеком… Нет, Анна, это невозможно.
Первый порыв, который я испытываю, – рассказать ему всю правду. Но почти сразу отметаю эту идею. Как бы это выглядело? Мол, я кардиохирург из другого мира и мне сорок семь. Самолеты летают по небу, а спутники по орбите. И, вообще, Земля круглая. А еще, я хорошо горю на костре…
Проклятье.
– Прошлой Анны больше нет, – твердо заявляю я.
– Это не отменяет ни одного моего решения, – отвечает Реиган, – и ни одного наказания, которое последует, если ослушаешься.
И он снова отворачивается к окну, заводит руки за поясницу.
Делаю протяжный вдох. Пытаюсь придумать, как победить этого неандертальца. Не физически, конечно. Реиган из тех мужчин, которые на силу отвечают еще большей силой. И у меня, кажется, находится решение.
– Вы голодны? – спрашиваю. – Госпожа Ройс очень старалась угодить вам. Уверена, она опустошила все запасы, накрывая на стол. Позавтракаете со мной?
Реиган замирает, медленно поворачивается – его взгляд сияет из-под черных длинных ресниц, губы поджаты.
– Что ты задумала, Анна?
– Накормить вас, – отвечаю честно и выгибаю бровь. – И обсудить мою дальнейшую судьбу и цену за жизнь Эмсворта.
Его синие глаза становятся глубокими, как два омута. Душу высосут, ей-богу. И я неосознанно волнуюсь, грудная клетка ходит вверх-вниз от дыхания, а сердце бьет тягучими толчками.
Реиган подходит, и я ощущаю легкий приятный запах его тела.
– Чего ты хочешь добиться? – спрашивает он нечитаемым тоном.
– Проявляю гостеприимство.
И пытаюсь тебя задобрить, самовлюбленный ты гордец! Уговорить не трогать Эмсворта. А может, стать чуточку добрее ко мне.
Госпожа Ройс действительно постаралась. Мне не приходится краснеть. Едва мы оказываемся в господской столовой, в ноздри ударяет запах еды, и я сглатываю слюну. Здесь есть все, что душе угодно. Нужно держаться за госпожу Ройс, потому что я не умею так стряпать.
Реиган прохаживается вдоль стола и разглядывает блюда, а на его губах, вторя его неведомым мыслям, время от времени возникает усмешка. Мы садимся по оба конца стола и смотрим друг на друга.
– Я хочу, чтобы вы сохранили жизнь Эмсворту и не калечили его, – говорю я, собрав всю волю в кулак, – а также дали мне относительную свободу жить там, где захочу. Если вы не намерены разводиться, то…
Реиган поджимает губы, а его синие глаза опасно сощуриваются.
– Не намерен, – обрывает он. – Будешь жить в Рьене, если так хочешь, – и он красноречиво оглядывает влажные стены. – Но по первому приказу будешь являться ко двору и исполнять свои обязанности. После окончания траура, состоится коронация. Ты приедешь и будешь чествовать меня, как своего императора и господина. Ты останешься в Вельсвене и будешь жить со мной, как жена, до тех пор, пока лекарь не подтвердит твою беременность. Потом ты вправе вернуться сюда, доносишь в Рьене, но, если родишь девочку, мы все повторим. И так до тех пор, пока не появится сын.
Однако…
Я раздумываю, громко втягивая воздух. И злюсь. Давно меня не воспринимали инкубатором на ножках. Вернее, никогда. И это унижает во мне профессионала, доктора наук, хирурга.
– Отдайте мне Рьен, – говорю я.
Это звучит так неожиданно, что Реиган не знает, как реагировать. Он напряженно обдумывает это требование, а затем произносит:
– Замок и так принадлежит императорской семье.
– Я говорю не только о замке, но и о деревне. Кто распоряжается этими землями? Я хочу быть здесь хозяйкой официально.
Супруг задумчиво потирает губы. Он размышляет о том, зачем мне понадобился старый охотничий надел и вымирающая деревня с кучей проблем.
– Если я подарю тебе эту землю, – наконец, говорит он, – ты будешь должна ее содержать, а это тебе не под силу, Анна. Твой каприз может дорого обойтись людям, которые здесь живут. Кроме того, со всех земель, которые я дарую своим подданным, выплачивается налог.
– Я не прошу у вас каких-то особых условий, и тоже буду выплачивать в казну все полагающиеся налоги.
Реиган тихо смеется.
– Рьен не приносит доход, дорогая жена. Ты разоришься.
– Значит, вы ничего не теряете, отдавая его. А мое благосостояние – это мои проблемы.
Муж скептически вздергивает бровь.
– Получишь эти земли после моей коронации, когда выполнишь свои обязанности жены, – отрезает он. – Эмсворта не трону, но отправлю в монастырь, где он проведет всю жизнь.
– Хорошо, – сцепив зубы, соглашаюсь я. – Но вам нужно позаботиться о графе, иначе дорога его убьет. У него обширная, воспаленная рана брюшной полости. Ее нужно обрабатывать. Но, если вы рассчитываете на его чудо-здоровье, могу вас заверить, он очень быстро погибнет от инфекции. Выделите человека, который будет следить за его состоянием, давать ему воду и обрабатывать рану вином. Полотно нужно менять. До столицы почти день пути, трясти раненного не желательно, оставлять под палящим солнцем тоже. У него может быть жар, за этим нужно следить…
Реиган сперва никак не проявляет удивления, но затем я замечаю, как его взгляд углубляется, становится заинтересованным, и почти сразу снова меркнет. Муж кивает и берет столовые приборы.
– Я пришлю сюда лекаря, чтобы он подтвердил, что ты не носишь ребенка Герберта Уолша, – говорит он задумчиво. – И что за этот месяц не будешь иметь связей с другими мужчинами.
– Не буду.
– Не проси верить тебе на слово, – фыркает Реиган.
А потом он принимается за еду и приказывает позвать герцога Бреаза.
А перед тем, как все-таки отбыть в свой сияющий роскошью дворец, Реиган еще с четверть часа внушительно инспектирует своих солдат, которые стоят перед ним, выпятив грудь колесом. До меня доносится лишь хоровое: «Да здравствует его величество!» После он наедине беседует с капитаном Эртом. Наконец, оно (величество, в смысле) водружается в седло высокого, грациозного жеребца, а после мчит вместе со своей военной свитой прочь, оставляя после себя лишь запах лошадиного навоза.
Итак, после всего, я стою на крыльце растерянная и оторопело смотрю на клубы пыли, взвивающиеся над дорогой.
Вот и сказочке конец…
…но не для меня. Мои история только начинается.
Глава 13
– Совсем забыла свое место, чернь? Только спишь и ешь, дармоедка!
Из моей комнаты раздается чудовищный женский крик, и я толкаю дверь, с изумлением замирая на пороге. А перед глазами следующее – Элизабет лупит мою служанку, оставляя алые следы от пощечин на ее лице.
– Что здесь происходит? – гремит мой голос.
Едва только выпроводила императора, а здесь новая проблема нарисовалась – безумная фрейлина.
Элизабет тотчас успокаивается, сдувает прядь волос со лба. Она отходит от Софи, с которой сорвала чепец, складывает на груди руки и манерно закатывает глаза: