– Я заплачу тебе сотню саваев, – говорю ей, – если соберешь и правильно заготовишь для меня растения по списку. И я буду платить тебе по двадцать пять саваев каждый месяц, если ты будешь помогать мне осваивать их лечебные свойства. Начнем с завтрашнего дня, каждое утро жду тебя в замке.
Конечно, на одних лишь растениях я не собиралась останавливаться. Мандрагора, мак или опий не могли дать полномасштабного эффекта, мне был нужен прадед современной анестезии – эфир. Но еще больше, мне нужны были люди, и Асинья, которая вполне справлялась с ролью местного врачевателя, была необходима, как воздух.
Воодушевившись и разомлев от моей щедрости, она разговорилась, и я узнала больше о рудниках, где трудилось большинство жителей деревни и где чаще всего случались увечья, и о лекаре, который работал на гильдию – чванливом господине Бредли. Горняки отчисляли деньги на его содержание, но свою работу он выполнял из рук вон плохо, потому что отворял кровь ленно, а при ампутации у него умирало восемь пациентов из десяти.
Когда Асинья получила свои монеты, она долго благодарила и кланялась.
– Разительная расточительность, ваше высочество, – заметил капитан, когда мы шли обратно к лошадям.
Скорее, инвестиции в будущее.
– Я хочу больше узнать про Эсмар, – говорю ему, и Эрт тревожно замирает, вглядываясь в мое лицо: – хочу понимать, как здесь все устроено, какие действуют законы и какие есть права.
Софи снова совершает акробатический этюд, взбираясь на лошадь без чьей-либо помощи. Я улыбаюсь, глядя на эту бесстрашную и готовую на любую работу женщину. Нужно пересмотреть ее жалованье, как и содержание семейства Ройсов.
– Вы ведь граф, – обходя лошадь, я смотрю на Эрта, который поправляет ремни на седле, – вы могли бы просветить меня по многим вопросам… – опускаю ладонь на лошадиную морду, но та вскидывает голову, пытаясь меня укусить, и я вздрагиваю: – включая верховую езду.
Глава 15
Реиган Улберг
Император Эсмара поднимается с постели, накидывая халат и подвязывая на талии. У него нет времени, чтобы уделить Элен должное внимание, даже после того, как он взял ее два раза подряд. Но раз она бесстыдно пришла сама и подползла на коленях к его креслу, он не сильно беспокоился, что его поведение покажется ей грубым. Да, Элен иногда его раздражала своими выходками, но он снисходительно ее прощал, потому что она была женщиной. А какой спрос с женщины?
Сейчас все мысли Уилберга были далеки от глупых любовных переживаний, а Элен весь день демонстрировала обиду. Ей было мало его внимания, она хотела доказательств его расположения и подарков. И это утомляло. То, что она была его любовницей почти все три года, что он был женат, не делало ее значимой. Пожалуй, наоборот – Реиган устал от ее щенячьего взгляда, от того, что она ждет от него чего-то большего, хочет каких-то признаний, а ее семейство жаждет получить от него милость и блага, которые им не положены.
Реиган вдруг ловит себя на мысли, что безразличен к ней. Она, определенно, хороша в постели, но в его жизни было много хороших любовниц – Элен не лучшая. Одна из.
Выдохнув, он позволяет себе заняться делами, игнорируя изумленный и слегка оскорбленный взгляд девушки, которая растерянно приподнялась на кровати. И тотчас он, вообще, забывает, что она еще находится в комнате, заметив на столе конверт от лорда Гранта.
А Элен, вся напомаженная и вкусно пахнущая лучшими ароматами столичных парфюмеров, поднимается и робко идет следом, а затем обхватывает мужчину со спины за талию и прижимается к нему, выдыхая блаженно:
– Реиган.
Ему хочется стряхнуть ее руки – все эти нежности не для него. Он к этому не привык и привыкать не хочет.
– Ты свободна, Элен.
Он позже с ней объясниться. А пока она ему просто мешает. Разве он просил ее приходить? Нет. Но она предлагала удовольствие так откровенно, что он не смог устоять.
– Ты прогоняешь меня?
В ее дрожащем голосе столько дешевого драматизма, что Уилберг сцепляет зубы и бросает через плечо:
– Я очень занят, – и вспомнив, что она все-таки аристократка и дочь одного из его советников, смягчается: – Поговорим позже.
Вскрыв конверт, Реиган подходит к пылающему камину, но вдруг слышит, как Элен падает на диванчик, лишившись чувств. Уилберг вскидывает бровь, раздумывая, стоит ли сначала дочитать письмо. С женщинами вечно так: постоянно теряют сознание, дрожат, рыдают и визжат.
Приходится приказать одному из стражников позвать мэтра Финча и служанок леди Фант. И тут же сама леди Фант шевелиться, недовольная таким ходом событий. Она стонет и закидывает руку на лоб в мученическом страдании.
Реиган лишь делает усталый вдох – у него нет на это времени.
– Ваше величество, – когда на пороге появляется лекарь, леди Фант и вовсе подскакивает на диване, красная и злая от унижения.
Уилберг, полностью погруженный в чтение письма от своего посла из Саореля, лишь указывает в ее сторону, а сам садиться в кресло у камина.
– Полагаю, у леди Фант лишь легкий обморок, – доносится до него голос лекаря. – Я назначу леди пиявок и укрепляющие капли.
– Как угодно, – вряд ли Реиган видит необходимость в том, чтобы изображать обеспокоенность.
Его больше волнует отчет лорда Гранта, и он утомленно потирает висок, но неожиданно в его мысли вклиниваются воспоминания об Антуанетте – бьют в голову непрошено. Именно сейчас, когда его разум должен быть занят исключительно делами. Он вспоминает ее ярко-голубые глаза, красивые мягкие губы и послушные золотистые волосы. Мысли уносят его далеко, в ту сырую полутемную комнату, когда она касалась губкой его обнаженной груди. Он почти слышит звуки воды, ее прерывистое, взволнованное дыхание, чувствует аромат ее юного, красивого тела. Дерзкий взгляд, не менее дерзкие слова, какая-то вдруг проявившаяся гордость – откуда все это в ней? В плаксивой, вечно злой, спесивой и глупой девчонке?
– Мэтр Финч, – он на время откладывает письмо и смотрит, как лекарь передает Элен ее служанкам и выпроваживает их за порог.
Взгляд фрейлины в этот момент скользит по Реигану, и в нем истерично бьется злость вперемешку с уязвленным самолюбием. Она явно не ожидала, что все закончится именно так. И, кажется, она не согласна.
– Да, ваше величество? – мэтр внимательно глядит на императора.
Без осуждения. Он посвящен в его жизнь, потому что Уилберг был много раз тяжело ранен, и только усилиями Соломона Финча возвращался на этот свет снова и снова, будто был выкован из железа. И Реиган во многом способствовал его карьере и тому, что Финч теперь стоял во главе лекарской школы.
– Как состояние графа Эмсворта? – император указывает ему на соседнее кресло.
– Как раз об этом, – воодушевленно начинает тот. – Я хотел просить вашей аудиенции, ваше величество, потому что никогда не встречал подобной обработки ран. Какой умелец накладывал швы? Я хотел бы узнать его имя, и где он этому научился.
Реиган не подал вида, что удивлен. В голове разом проносятся слова жены о ее увлечении лекарским делом. Когда он впервые это услышал, то посчитал очередной блажью. Его жена не в состоянии позаботиться о себе, стоит ли говорить о раненных? Антуанетта совершенно не приучена к труду, капризна и любит комфорт. Для нее смерти подобно оказаться в таком месте, как Рьен, лишенной всех благ, свиты, денег и развлечений.
Уилберг, на самом деле, рассчитывал, что она будет бросаться на него дикой кошкой, швырять предметы или визжать, когда он приедет за Эмсвортом. Чего он никак не ожидал – ее чудовищной рассудительности и даже доброжелательности. И того, как она научится смотреть – с достоинством, как урожденная Корсо, как принцесса Саореля. Как та, что знает свою силу и цену.
– У вас будет такая возможность, – произносит Реиган, – вы поедете в Рьен, чтобы понаблюдать за ее высочеством и точно убедиться, что она не в положении. Вы доложите мне об этом по истечению месяца.
Мэтр Финч с пониманием склоняет голову.
– Значит лекарь, который помог лорду Эмсворту, находится в Рьене? – удивленно потирает он губы. – Тот, кто помог графу, определенно имеет опыт. Я ведь говорил вам, ваше величество, что война отнимает у нас лучшие умы лекарского дела, а для подготовки у меня слишком мало преподавателей. Каждый ученый для Эсмара на вес золота.
– Я понимаю ваше беспокойство, мэтр, – сухо отвечает Уилберг, – империя, которая постоянно воюет, обеспечивает внешние потребности в ущерб внутренним, но я готов содержать вашу школу, потому что сохранение нации – это моя основная задача.
И снова Финч преклоняет голову в знак признательности.
– Если этот лекарь окажется перспективным, – говорит он, – я приглашу его в столицу. Возможно, он работает на гильдию горняков и набил руку на сложнейших случаях, когда происходят обвалы в шахтах.
– Это невозможно. Дело в том, что именно ее высочество Антуанетта помогла Эмсворту.
И вот случается странное – Финч вскидывает взгляд полный не то, что удивления, а недоверия и шока. Он не верит. Зная принцессу, он не верит совершенно! И Реиган ухмыляется:
– Вы сможете лично в этом убедиться.
А когда Финч уходит, император напряженно смотрит в огонь.
Почему-то он больше не думает о делах.
***
Алан Бреаз
– Боги, это просто потрясающе, – тянет Алан, перекатываясь с мысков на пятки и глазея на смиренно склонивших головы девушек.
Он хочет каждую.
Прелестницы, которые приписаны к свите ее высочества при коронации, должны быть миловидными, но здесь все красавицы, как на подбор. Разумеется, им далеко до самой Антуанетты, которая свела с ума всех мужчин Эсмара, едва появившись в столице, но и эти юные создания неплохи. Они словно жемчужины, обрамляющие алмаз. Сладкие, невинные девушки, родители которых надеются, что герцог Бреаз или его императорское величество Уилберг обратят на их чада пристальное внимание.
Обратят.
Алан уже придирчиво выбирает себе новую любовницу. Главное, чтобы в таком щекотливом вопросе его интересы не пересеклись с интересами императора. Им часто нравятся одни и те же женщины, но Алану всегда приходится уходить в сторону. А ведь именно он с самого начала грезил принцессой Саореля, а Рэй не обращал на нее никакого внимания. И даже, когда к ним прислали посланников от короля с предложением о мире и династическом браке с Антуанеттой, Уилберг воспринял это холодно. Мазанул взглядом по ее портрету и отправил посланников восвояси ни с чем. Он мог взять Саорель, и все этого ждали. Война была почти выиграна, армия наступала, подбираясь к столице. Реиган никогда не был слаб или сострадателен, чтобы остановиться в шаге от триумфальной победы. Но он вдруг выбрал мир. И Алан знал почему. Разумеется, не из-за Анны. Не только из-за Анны. Это было бы слишком мелко для такого, как Реиган. Просто Саорель мог стать частью его империи безо всякого насилия.