Муж подходит ко мне вплотную, и я задираю голову. Ежусь. У него взгляд – жестокого тирана, бесчувственный и беспощадный. Без единой теплой эмоции. Только ненависть и раздражение.
– Не смей позорить меня, Анна.
В его голосе столько угрозы, что я сглатываю сухими губами.
– Я не собираюсь вас позорить. Время разногласий между нами прошло. Я не испытываю к вам ненависти.
– Правда? – усмехается, складывая на груди руки.
– Да, честно.
Смотрит так, что по позвоночнику проносится холодная дрожь.
– Никакой ненависти, Анна? – еще раз спрашивает, стоя так близко, что я чувствую легкий довольно приятный аромат мужского тела.
– Вам поклясться, что ли? – цежу раздраженно.
Реиган молча дергает за платье, едва не выдирая лиф из моих рук.
– Давай, докажи это, принцесса. Меня не было больше полугода. Покажи, как сильно ты скучала. Как исправилась. Чему научилась, прыгая по чужим постелям.
Я холодею. А затем и вспыхиваю – нашел, чем упрекать. Не вижу нимба над его головой!
– Я же не спрашиваю вас про леди Фант, – говорю дерзко.
– Так спроси. Или не ты подсунула ее в мою постель? Кстати, неплохой выбор, Анна, – уголок его губ издевательски изгибается: – Элизабет тоже можешь мне предложить. Она выросла и расцвела. Не откажусь.
Его ненависть ко мне так глубока, а недоверие велико, что он попросту не слышит. Он задался целью стереть меня в порошок. Наказать. Что это? Уязвленное мужское самолюбие, гордость… задетая честь сурового воина?
Биться с ним бесполезно. Он начнет через колено ломать. Чем больше будет мой напор, тем сильнее его противодействие. Пока не уничтожит. Ненавижу таких людей. Прямой, жесткий, вспыльчивый – с такими нужно иначе. Но хватит ли терпения?
В этот момент в комнате снова появляется леди Элизабет. Она несет темно-синее платье, и всю соответствующую атрибутику дамы эпохи Возрождения: корсет, сорочку, перчатки. Прежде, чем подойти ко мне, заискивающе спрашивает у принца:
– Как вам такой наряд?
– Мне все-равно. Помогите ее высочеству переодеться, – он берет стул за спинку, ставит чуть поодаль и садиться, закидывая ногу на ногу.
Мы с леди Элизабет озадаченно переглядываемся. Фрейлина тянет ко мне руки, а я свирепо смотрю на мужа, пытаясь перебороть в себе приступ ярости и стеснения. Мы с ним совершенно посторонние люди.
– Так, стоп! – цежу я, и вижу, как улыбка удовлетворения расползается по нахальной физиономии Реигана, будто он только и ждал, когда я начну истерить.
Но я терять лицо не намерена. Во всяком случае не сегодня…
Я женщина, напомню, взрослая. У меня и мужчины были. Я свою прежнюю жизнь жила не так, чтобы на всю катушку, но затворницей не сидела. И я прагматик. Голое тело – это всего лишь тело. Я разжимаю руки, позволяя платью вместе с рубашкой и корсетом упасть на пол. Стиснув зубы, распрямляю плечи, ощущая, как под мужским взглядом горит обнаженная кожа. Да, это неприятно – вот так демонстрировать себя посторонним. Но это лучше, чем показывать свою слабость.
Выражение лица принца не меняется, оно все-такое же высокомерное. Но кадык дергается – муж сглатывает. Горячий взор нехотя скользит от моего лица вниз. Губы Реигана поджимаются, а ноздри трепещут. Желваки на его щеках ходят ходуном, он резко поднимается и бросает глухо:
– Жду тебя вечером, Анна.
С его уходом я будто теряю последние силы.
– Боги, Анна, – шепчет вдруг леди Элизабет. – Как ты выжила?
Глава 4
– Ты выпила яд, – Элизабет ходит по моим покоям, которые располагались совсем рядом с покоями принца.
Комната принцессы была выдержана в светлых тонах, здесь всюду стояли живые цветы, источающие неповторимую смесь ароматов. На туалетном столике, как и у любой состоятельной девушки, миллион различных флакончиков.
В комнате есть раковина – я с благодарностью прикрываю веки. За дверью – ванная комната. Жить можно.
– Герберт мертв! – наконец, почти восклицает Элизабет, теряя терпение.
– Кто? – я, на всякий случай, поворачиваю вентиль и смотрю, как вода бежит в слив.
Стягиваю перчатки и начинаю отмывать руки от крови, через плечо оглядываюсь на Элизабет.
– Командир императорского отряда, – лицо фрейлины вытягивается, – твой любовник! Ты специально это устроила, Анна! Знала, что его высочество возвращается. Знала, что он узнает обо всем! Ты намеренно всех созвала в Грауэл! Даже умереть хотела ему назло… Так почему же… – и она поджимает губы, боясь ляпнуть лишнего.
Вот дела.
– Почему жива? – я вытираю руки и разворачиваюсь. – Организм, видимо, крепкий. Сознание потеряла, очнулась и теперь почти ничего не помню.
Упала, очнулась – муж. И куча проблем.
И просвета нет.
Я даже малодушно подумываю, просто взять и выйти из дворца, никому ничего не объясняя. Но глупо надеяться, что за его пределами меня ждет что-то хорошее. Это, во-первых. А, во-вторых, меня отсюда никто не выпустит – размечталась, Виннер! И еще, в-третьих, без денег я, возможно, закончу в какой-нибудь канаве. Одно дело, глупые фантазии, где все проблемы решаются по щелчку пальцев, другое дело – реальная жизнь.
– Как это, не помнишь? – искренне изумляется Элизабет. – Совсем ничего? И меня?
Гляжу на нее внимательно. А можно ли ей доверять?
Получается, Элизабет была в курсе, что бывшая принцесса запила горе ядом. Фрейлина была, в общем-то, не против, и, судя по всему, искренне огорчилась из-за моего чудесного воскрешения.
– Почему же «ничего», – отвечаю я, – кое-что помню, а кое-что, как в тумане. Возможно, память скоро полностью вернется. А если ты поможешь, я вспомню все очень быстро.
Элизабет озадаченно моргает и рассеяно кивает. Я решаюсь на главный вопрос:
– Как я оказалась замужем за Реиганом?
Нет, надо было хоть как-то смягчить. Мозг Элизабет не рассчитан на такие перегрузки. Ниточка, соединяющая уши, напряженно звенит.
– Это было условие заключения мира между Эсмаром и Саорелем, – произносит она. – Война, которая длилась почти девять лет закончилась династическим браком.
Значит, Реиган – принц Эсмара, и он заполучил военный трофей, земли Саореля и черт знает, что еще. А я получила геморрой на всю жизнь. Нет, это неравный обмен.
Я сажусь на постель и обреченно вздыхаю. Здесь, в столице Эсмара принцесса Саореля, к сожалению, бесправна. Она подчиненна мужу-тирану, который ее ни дня не любил. Ее принесли в жертву, как беспомощного ягненка. Понять ее ненависть к Реигану можно. Скорее всего, императорский двор был к ней враждебен. Штат ее фрейлин – ядовитые кобры, презирающие ее. Они лишь способствовали ее падению, ее связям с мужчинами… Ей ведь всего…
– Сколько мне лет?
– Гм… двадцать один, – рассеянно произносит Элизабет, глядя на меня так, будто я сошла с ума у нее на глазах.
Я вскакиваю и иду к зеркалу. И сердце дрожит от странного волнения. Подхожу с опаской – вдруг там крокодил? Спаси Боже, я считала себя довольно хорошенькой даже в сорок шесть, а здесь кот в мешке. Но…
… увидев себя, замираю.
При всем моем уважении к голубым кровям принца Реигана – он полный идиот.
Если бы принцесса Антуанетта учувствовала в «Мисс Вселенная», то ушла бы домой в короне. Это была сногсшибательная девушка. Скромное «красива» здесь не уместно. Хрупкая, но достаточно высокая, стройная и ладная блондинка с красивым лицом, голубыми глазами и пухлыми губами. Трофей, так трофей – просто загляденье.
– Да ну? – и я шагнула к зеркалу, трогая свой нос, а затем щеки.
Мимика совершенно другая. Виннер так не хмурятся. Это что-то аристократично-благородное. И как мне – тетке с красным дипломом – ужиться в образе роковой красотки?
– Может, позвать лекаря, Анна?
– Лекаря? – я резко оборачиваюсь, застигнутая врасплох.
Я и забыла об Элизабет. Надо быть осторожнее.
И все-таки не могу опомниться и бросаю короткий взгляд на свое отражение – волосы-то какие длинные. Белокурые, слегка волнистые – я, вообще, невероятная красавица.
– Все в порядке, – уверяю фрейлину. – Я должна подготовиться к приему.
– Камеристка, ваша статс-дама и другие фрейлины скоро приедут.
– Отлично, а пока я хочу принять ванну, – и почесывая затылок, спрашиваю: – А этот Грегор… он…
– Герберт, – со злостью поправляет Элизабет.
– Да-да, – виновато: – мне очень жаль. Могу я… – неловко-то как, – принести соболезнования его семье или выплатить компенсацию?
– Ты и так влезла в долги, Анна. Когда его высочество узнает, он будет страшно зол. Неужели ты ни капли не боишься? Узнав все, он… ох, Анна. Добровольный уход из жизни был единственным выходом. Он бы избавил тебя от страданий! Но теперь… его высочество тебя не простит и спуску не даст!
Мастерски пугает.
Прямо яда захотелось глотнуть – ага.
– Подготовь мне ванну, пожалуйста, – игнорирую ее слова. – И напомни-ка, что я там еще натворила?
***
Наконец, меня настигает апатия.
Каким бы смелым и психически устойчивым не был человек, его непременно огорчило бы внезапное перемещение в другой мир. Только в книгах герои с ходу начинают изобретать туалетную бумагу, электричество и интернет. На самом деле, все прозаичнее – герой первым делом впадает в депрессию.
Все вокруг кажется незнакомым и отталкивающим. В какой-то момент хочется просто проснуться и нырнуть в привычную жизнь. Взять латте «Сингапур» и проехать пару станций метро, чтобы добраться до работы, вдыхая запахи метрополитена.
Как насчет того, чтобы никогда больше не посмотреть любимый сериальчик или послушать классную музыку? А лишиться удобного ортопедического матраса? Никогда больше не использовать хорошую зубную пасту и электрическую щетку?
Готова я к этому? – Нисколько.
А деваться некуда. Как говорила мама: «Есть такое слово «надо». Кому надо и зачем, не уточнялось, конечно.
И вот теперь я узнаю еще и то, что помимо Герберта, был Альберт, Огюст, Арчибальд, Георг, Яков, Себастьян. Будто принцесса подбирала себе любовников, исходя из помпезности и вычурности имен. И эти имена всего за полгода поочередно выкрикивались в порыве страстей из ее постели. Денежное содержание, которое выделялось казной на двор супруги наследного принца, истрачено вперед на два года. Любимая летняя резиденция Реигана, Грауэл, отстроенный по его личным пожеланиям, принцесса превратила в рассадник порока, где каждую неделю давала бал. Она успела переделать ремонт под свой вкус, а также поменять штат слуг.