Анна повела его на балкон, где указала на кресло за крошечным круглым столиком. Корзинка с булочками, мясо, сыр и орехи, запеченная с дичью картофель, омлет, паштет и вино… Гм, все очень скромно.
Реиган вскидывает взгляд, не зная, как реагировать. Это насмешка или…
– Что? – Анна преспокойно садится.
– Здесь, – Уилберг впервые так тщательно подбирает слова, – нет слуг.
– Да, я их отпустила.
– Анна, – он отодвигает кресло и тоже садится: – Здесь нет необходимости экономить…
Ее губы подрагивают от смеха. Наконец, она говорит:
– Здесь достаточно еды. Ты наешься. Что за манера заваливать стол едой, которую никто не в состоянии съесть?
Он откидывается на спинку кресла и наблюдает за женой с усмешкой.
– Это называется роскошь, Анна. Императорский двор обязан быть роскошным. Это показатель моей щедрости и расположения к тебе.
– Согласись, это выглядит крайне глупо, – говорит она, надрезая булочку и намазывая внутри паштетом.
Реиган внимательно следит за ее руками, за тем, как она держит нож, как легко орудует им. Как она прекрасна. Перед ним сейчас сочетание всего, что он так любит: оружие, способное убивать, и женщина, способная подарить счастье.
– Слуги тоже питаются с господского стола. Тем, что остается. Чем беднее стол, тем мельче власть.
– Значит, императора судят по тому, насколько он щедр?
– И насколько строг, – заканчивает Реиган. – Одно не может существовать без другого. В балансе кнута и пряника заключается принцип грамотного руководства.
– Ты переборщил с кнутом.
Уилберг не ожидал от нее такой смелости. Безрассудная отвага нежной слабой женщины, которая в полной его власти, очень возбуждала.
– Возможно, – произносит он. – Не каждый раз возвращаясь с войны, я обнаруживаю жену в постели с любовником.
Анна подносит к губам руку, беззастенчиво слизывая с пальца паштет. Уилберг шумно выдыхает, замечая кончик ее розового язычка между губ. Умирает на месте. Впервые понимает, что возбужден лишь от вида хорошенькой умной женщины. Уникальной. Единственной во всех смыслах.
Он скользит взглядом по ее одежде, представляя, что под ней. Вспоминая очертания ее тела, аккуратную мягкую грудь и нежный живот, он напряженно сглатывает. Готов шептать «хочу-хочу-хочу», как заклинание. На секунду прикрывает веки, вспоминая, как целовал ее – коснулся языком нежного рта.
– Мне жаль вашего отца, – вдруг говорит Анна.
Это, как холодный душ. Но лишь на время.
– Ты не виновата в его смерти.
– Вы с ним были близки?
– Всегда, – Реиган слегка морщится. – Он хотел, чтобы я был достоен престола Эсмара. Я хотел того же. Мы всегда шли к одной и той же цели.
– Реиган, – ее голос так проникновенен, что Уилберг вскидывает взгляд и тонет в ее голубых глазах, – тебе не нужно измерять свою значимость тем, достоин ты чего-то или нет. И ты не станешь достойнее, завоевывая и уничтожая. К одной и той же цели можно идти разными путями.
Его терзало только одно желание – завладеть ею. То, что она говорила, ранило. Ее нежность, мудрость, стойкость – привлекали, словно мотылька огонь. Реиган горел. В адском огне, с болью и агонией. Разве можно терпеть то, что эта женщина еще не в его руках? Не в его постели?
– Как ты попала ко мне, Анна? – спрашивает он. – У тебя уже был муж? Дети?
– Я умерла, – отвечает она. – Оказывается, это почти не больно. Мужа и детей у меня не было. Я всегда жила карьерой.
– Ты жалеешь об этом?
Она растерянно трет висок и усмехается.
– Скорее, да. Не знаю. Я делала хорошее дело.
– Но ты бы хотела, чтобы кто-то любил тебя? Заботился о тебе?
Она потирает шею. Нервно. Облизывает свои сладкие губы.
– Кто-то? – переспрашивает.
– Кто-то, – подтверждает Уилберг. – Я.
Она хватает еще одну булочку. Теперь ее движения не такие уверенные.
– Это провокационный вопрос, Рэй.
– Ты очень хороша, когда говоришь это.
– Что? – усмехается она. – Это?
– Мое имя. Вслух.
Она снова вымазывается в паштете, но больше не сует пальцы в рот. А жаль.
Теперь Реиган хочет схватить ее за кисть и облизать каждую ее фалангу. Он теряет голову от ее слов, близости… того, что она из себя представляет.
– Как ты выглядела раньше? – интересуется он.
– Не так хорошо, – принцесса выкладывает на тарелку омлет и булочки, – у меня были темные волосы и карие глаза. Но я была довольно хорошенькой.
– Не сомневаюсь.
Они умолкают, кажется, слишком взволнованные тем, что происходит. Они пару минут просто разговаривали. И это было неплохо.
– Когда будет коронация? – деловито спрашивает Анна, передавая мужу тарелку.
Реиган берет скорее на автомате. Он не в силах думать о еде. Ни о чем, вообще.
– Сейчас, Анна…
– Что? – она изумленно вскидывает взгляд.
Он готов застонать от вида ее растерянности, от полных распахнутых губ, от блеска волос, которыми играет легкий ветерок.
– Я хочу тебя сейчас. Прямо сейчас, принцесса.
– Реиган…
– Мне это нужно.
– Ты… – тихо, почти бесцветно отвечает она, а затем зло поджимает губы. – От этого разговора все-равно не уйти, – бормочет растерянно. – Черт.
– Ты что-нибудь испытываешь ко мне? – спрашивает Уилберг, ощущая, как внутри все каменеет от тревоги.
– Да.
– Хорошо.
– Ты очень сильный человек, – произносит она. – Смелый и очень красивый.
– Превосходно.
– Но вместе с тем, жесткий и самоуверенный. Властный и даже деспотичный.
– Что ж, плохих качеств ты перечислила больше.
– Это еще не все. Просто первое, что вспомнила.
Они молчат.
Реиган ощущает, как обливается кровью его сердце. Легкие горят огнем. У него нет ни одного шанса. О чем он думал? Надеялся, идиот, что может быть интересен ей после всего? После того, как у нее на глазах убил человека, как едва не прикончил второго, как обещал казнить ее и лишить всего, что ей дорого. Он правда думал, что она это простит? Что она захочет быть с ним добровольно?
– Хорошо, Анна, – он разливает вино по бокалам, – спасибо за откровенность.
Делает несколько глотков. Его захлестывает отчаяние – эта женщина не станет его. Ни в этой жизни. Никогда.
– Рэй? – вдруг зовет она, вытягивая его из гнетущего мрака мыслей.
– Да?
– А что ты испытываешь ко мне?
Реиган не собирается лгать. К чему эти недомолвки? К чему, вообще, слова, если они не имеют никакого значения?
Он смотрит в ее глаза, наслаждаясь ею.
Слишком теплый для осени ветер мягко скользит по плиткам балкона, царапая слух звуком пожухлых листьев. Пахнет дождем, несмотря на то что небо абсолютно чистое.
– Я люблю тебя, принцесса.
Анна замирает. Раз – моргает, два – приоткрывает и закрывает обратно рот. Три – ее грудь вздымается чаще.
Глава 34
Денвер появляется очень невовремя. В сопровождении статс-дамы он входит в покои Антуанетты, идет к Реигану и припадает на одно колено, как бы извиняясь за свое вторжение.
– Срочное донесение, ваше величество, – говорит он, а во взгляде: «Ты нужен мне позарез, Рэй!»
А спустя уже четверть часа император спешно выходит во внутренний двор, ему выводят коня, и он вскакивает в седло. Он надевает перчатки несмотря на то, что тыльная сторона его ладони превратилась в кровавое месиво. Реиган никак не реагирует на это, боль ему даже нравится, она отвлекает от мыслей куда более болезненных. Например, о том, что он в очередной раз повел себя деспотично, не дав ничего сказать Анне в ответ на его признание. Он просто ушел, бросив, что их разговор состоится позже. Не очень-то галантно. Даже оскорбительно по отношению к женщине, в которую он влюблен.
Слуги слегка притормаживают, и Реиган оглядывается – его отряд в полой готовности, жеребец Денвера нетерпеливо гарцует, но все смотрят куда-то в сторону. По дорожке, ведущей ко дворцу, движутся фрейлины. Император замечает фигурку в плаще и хмурится. Сейчас не время для женщин. Но сердце – его влюбленное сердце – начинает стучать чаще. А когда он понимает, что это действительно Анна, ощущает проклятый трепет. Скрывает это напускным спокойствием, почти безразличием.
Принцесса решительно проходит к его коню. Она поднимает голову, и Реиган склоняется, облокачиваясь на луку седла локтем. Он жадно разглядывает свою жену, не в силах унять бешенное биение сердца.
Почему она здесь? Зачем пошла за ним? Что хочет сказать?
– Ваше величество, – она выглядит решительной и злой, – займу вас всего на минуту.
Никаких истерик и трепетных взоров, к которым он привык от других женщин. Его жена просто излагает свои требования.
Реиган косится на Денвера. За последним стоит отряд из тридцати человек, все в полном вооружении, на конях щитки и броня, сумки с провизией, в руках у знаменосца развевается знамя рода Уилбергов. Все ждут и смотрят на принцессу, которая настолько хороша собой, что Реиган ощущает укол ревности.
За кого его примут, если он будет идти на поводу у женщины? Тем более, с репутацией Антуанетты. Самое разумное, холодно приказать ей вернуться в замок – женщина должна знать свое место.
Реиган смотрит ей в глаза и понимает, что Анна этого не потерпит. Он выбрал ее именно за это. Любит ее, потому что она такая.
Он протягивает ей руку, и принцесса удивленно вскидывает бровь. А Реиган усмехается, понимая, что ставит ее перед выбором – мол, хочешь говорить, иди сюда. И она – он знал это! – не пугается, лишь стискивает зубы, подает ему руку и ставит ногу в аккуратной атласной туфельке на сапог мужа. Рэй поднимает ее вверх, в седло. Сажает перед собой и обнимает за талию.
Его заводит ее упрямство и своеволие. И то, что она бесстрашна. Забываясь, он утыкается носом в ее макушку, втягивая аромат сладкого меда и солнца.
– Ждать, – командует своим людям и понукает коня идти к парку.
Берет поводья одной рукой, а другой прижимает жену к своей груди. Ее ладошки касаются его дублета, она цепляется за его одежду пальцами, чтобы не упасть, и Реиган едва не теряет голову.