– Сюда, – указывает Гийом.
Он ориентируется лучше, это все-таки его дом.
Денвер молчалив и очень самоуверен. От него исходит энергетика мужественности. Он похож на зверя, живущего инстинктами. Кажется, единственный, кто смог завоевать его безусловную преданность – это император.
Свеча в руке девушки, которая идет впереди, дрожит.
– Что делает лекарство, которое вы получили от Нейтана? – спрашивает Гийом. – Оно исцелит Рэя?
– Надеюсь, что да, – отвечаю я. – Оно убивает инфекцию.
Мы не говорим о цене, которую запросил за свою помощь магистр Орлей. Военная поддержка, деньги на содержание и развитие храмов – это то, что готова дать королева Саореля за жизнь Реигана Уилберга. На самом деле, я готова была отдать куда больше – все, и даже собственную жизнь в придачу.
Денвер должен был доставить меня в Саорель – это был приказ, и я понимала, что Гийом не ослушается. И я тоже не имела права идти против воли императора. Мне предстояло стать самой настоящей королевой. Мне – кардиохирургу из Москвы! Королевой, черт возьми! Но, прежде чем прибыть в столицу моего собственного государства, славный Уэльт, я должна была встретиться с неким человеком. И Гийом позволил, хотя мог счесть это женской блажью. Впрочем, с того момента, когда я умыкнула его меч и едва не перерезала Нейтану горло, он стал относится ко мне с большей серьезностью.
Итак, мы прибыли в имение лорда Денвера, когда еще не рассвело.
Мы входим в комнату, а служанка идет к постели, в которой лежит черноволосая женщина.
– Леди, его сиятельство приехал, – говорит служанка, осторожно трогая хозяйку за плечо.
– Гийом? – та потягивается.
Я смотрю на Денвера, а он ничуть не краснеет. Ни капли смущения. А ведь это «Гийом» прозвучало не то, что фамильярно, а очень нежно и трепетно.
Элизабет поднимается. Служанка подает ей халат. Леди Голлен накидывает его на плечи, подвязывает на талии и, наконец, замечает меня. Ее глаза расширяются от ужаса, она вскрикивает и картинно теряет сознание. Денвер вовремя подхватывает ее на руки.
– Гм, – я озадаченно убираю растрепавшиеся волосы от лица.
Не настолько уж я плохо выгляжу, чтобы бывшие фрейлины лишались чувств, едва узрев меня среди ночи.
Денвер перехватывает свою любовницу поудобнее, отчего ее черные волосы и бледная рука свисают к полу.
– Девчонка очень впечатлительна, – говорит генерал. – Она не думала, что еще хоть раз вас увидит.
Он укладывает ее на постель, а я сажусь в кресло к тлеющему камину и греюсь.
– Буди кухарку и слуг, – приказывает Гийом служанке. – Принесите еду и выпить. Ее величеству подыщите свежую одежду и приготовьте покои. Лучшие.
А я смотрю на Элизабет, а затем на Денвера и хмурюсь.
– Я не держу на нее зла. Мне бы не хотелось, чтобы она страдала.
Он вздергивает бровь.
– С чего ей страдать?
Он и правда не понимает. И это даже забавно. Такой человек, как Денвер, не видит в женщине человека со своими желаниями и стремлениями. Если женщина при мужчине – значит, все с ней априори в порядке. И неважно, какой это мужчина, хоть безумный садист. Так что для Гийома женщина – человек лишь частично. А я, вообще, непонятный зверь.
Денвер освобождает стол. Когда приносят еду, он приглашает меня поесть, извиняясь, что вынужден принимать такую важную гостью в столь стесненных условиях.
Когда Элизабет со стоном приподнимается и зовет жалобно: «Гийом?», он требует ее подойти и поклониться королеве. Он суров и строг, поэтому леди Голлен моментально соскальзывает с постели и покорно исполняет все его приказы, а попутно исподволь бросает на него затаенные взгляды.
– У ее величества есть к тебе вопросы, – говорит Гийом.
– Да, ваше сиятельство, – кивает она и смущенно краснеет, когда сталкивается с ним глазами.
Ну-ну.
Быть не может! Элизабет Голлен без ума от своего хозяина? От того, кто ее получил от императора, как награду?
– Элизабет, – говорю я, и она испуганно глядит на меня. – Его величество сказал мне, что настойку, которую ты брала у мэтра Финча, ты не давала мне. Это так?
Она напряженно молчит, и Денвер бросает:
– Ответь.
– Я говорила мэтру, что она для меня, но клянусь, сама никогда ее не пила, – тараторит она, глядя на генерала. – Я бы никогда… Мэтр говорил, что, если принимать ее долго, детей может не быть совсем.
– Если ты не принимала ее, то кому отдавала? – спрашиваю я.
Элизабет смущается. Ей не хочется говорить об этом при Денвере, но едва он в нетерпении вздыхает, она выдает:
– Я завидовала Элен и не хотела, чтобы она стала матерью. Я заплатила ее служанке, чтобы она подливала настойку в ее питье.
– Имя этой служанки, – требует Гийом.
Элизабет называет имя и снова прячет взгляд. А Гийом смотрит на меня и, кажется, понимает, к чему я затеяла весь этот разговор.
– Элен призналась мне, что беременна, – все-таки поясняю я.
Денвер кивает. Ему больше не нужно никакой информации.
– Не беспокойтесь. С ее семьей я все улажу. Они не навредят вам.
– А что будет с Элен?
– Об этом вам тоже не стоит беспокоиться. За подлог и предательство она понесет наказание.
Я поднимаюсь из-за стола, и Гиойм тоже встает. Он спешит проводить меня до покоев, чтобы я смогла поспать хотя бы несколько часов перед дорогой.
– Анна! – Элизабет порывается за мной, а когда я оборачиваюсь, она мямлит: – Прости…
Киваю.
Но когда скрываюсь в темном коридоре, сопровождаемая Денвером, меня настигает тоска. Помню, как в Рьене наткнулась на Рэя в аналогичном мраке, и он потащил меня к себе в комнату. Я касалась его обнаженного торса. Впервые. И сердце стучало безумно. Капли воды блестели на его коже.
Останавливаюсь, понимая, что не могу.
Вот так уехать – нет, никак не получится.
– Лорд Денвер, – говорю я, и тот внимательно вглядывается в мое лицо. – Вы присягнули мне в верности.
– Да, – его глаза щурятся.
– Тогда вы примите мое решение, – заявляю я решительно. – Я не стану рисковать жизнью его величества и останусь с ним, пока не буду уверена, что он поправится. Он объявил свою волю, назвав меня королевой Саореля. И первое, что я сделаю, как королева, нарушу его приказ. Я предпочту его, даже если он приказал мне уехать, и буду с ним до конца. Получится или нет, я не оставлю его.
Денвер смотрит спокойно, а потом понимающе усмехается.
– Хорошо, – вдруг соглашается он, будто понимая всю тщетность попыток меня вразумить. – Но я его приказ нарушить не имею права. Я расчищу вам путь к трону и буду ждать вас, ваше величество, для коронации. Я удержу столицу столько, сколько вам понадобится, чтобы поставить его величество на ноги.
– Я постараюсь с этим не затягивать.
– Тогда наши пути ненадолго разойдутся.
Благодарю Гийома за гостеприимство, прошу разбудить меня через пару часов и закрываю дверь, оставаясь в покоях одна. Скидываю платье и вползаю под тяжелое одеяло.
Сложно представить, что мне предстоит стать королевой. Быть женщиной в этом мире нелегко. Быть к тому же врачом по призванию – еще сложнее. Оказаться вдруг королевой – бред. А матерью будущего императора – это, вообще, за гранью. Но я не привыкла сдаваться – значит, будут в этом мире и больницы, и университеты, и коронованный кардиохирург из другого мира... Будет вам цивилизация, господа.
А через два часа я снова в седле. Денвер выделяет мне людей. Кристиану Эрту возвращается звание капитана, и теперь он сопровождает меня обратно в лагерь. И межу нами, кажется, все проясняется – Кристиан знает, что я не просто принадлежу другому, но и влюблена всем сердцем.
Путь назад наполняет меня переживаниями.
Врываюсь в лагерь, точно вихрь. Спрыгиваю с лошади и сразу направляюсь в шатер его величества. Боюсь войти – сердце бьет на разрыв. А, когда все-таки решаюсь, в горле все пересыхает.
Медленно подхожу к постели императора. Софи, которая дежурит рядом, лишь молча отступает. Я осторожно отдергиваю полог, и ноги у меня подкашиваются. Уголок губ дрожит от нервного напряжения.
– Ты всегда все делаешь по-своему, Анна? – слышу охрипший мужской голос.
Его голос.
Медленно оседаю на пол, с трудом сдерживая слезы.
Эпилог
Послы из Эрлиана недоуменно слушали герцога Бреаза, который самодовольно и самозабвенно говорил о королеве Саореля. Говорил так, будто речь шла вовсе не о той взбалмошной, капризной принцессе, которая доводила двор Эсмара своими выходками. Послам казалось, будто их водят за нос. Вот только уже который день они только и слышали, что «королева Антуанетта сделала то или это», а еще, что она проявила колоссальное мужество при сражении у графства Пэр, что лично выхаживала раненных и даже самого императора Эсмара. Но и это было не все: разработка эфира – ее рук дело. Мэтр Финч так прямо и заявил – без королевы Саореля он не ступит и шагу, и все договоренности должны быть достигнуты в первую очередь с ней.
Это казалось невероятным.
Одна маленькая красивая женщина каким-то чудным образом подчинила себе половину мира. И не силой. Вовсе нет. Хотя и военная мощь ей пригодилась – лорд Гийом Денвер со своим войском занимал столицу Саореля почти месяц прежде, чем состоялась ее коронация.
Поговаривали, что после сражения при графстве Пэр все, кто выжил с помощью ее волшебного лечения, чествовали ее, преклонив колени. А еще ходили слухи, будто ее величество работала в лекарском корпусе три дня без сна и устали, ее руки исцеляли прикосновениями, а взгляд облегчал боль.
Но, что больше всего поразило эрлианцев – королева Антуанетта добилась почти полной независимости Саореля. Вероятно, потому, что спасла жизнь его величеству Реигану первому. Или же по иным причинам, о которых эрлианцы пока не догадывались. Но оно было ясно – теперь с Эсмаром следовало дружить.
Антуанетта была и впрямь редкой красавицей. Едва делегация из Эрлиана лказалась в переговорном зале, все мужские взгляды были обращены на стройную, точенную фигурку белокурой женщины. Ох, кажется, в эту секунду желающих взять ее в жены стало намного больше. Король Эрлиана потеряет голову, едва ему о ней доложат. Впрочем, потерять голову можно вполне реально – за этой соблазнительной молодой королевой стояла грозная тень. Император Эсмара владел ей безраздельно и д