— Ваша матушка запретила, — тихо произнесла я, решив говорить правду. — Она следит за мной. Всё потому, что кто-то ей сказал, что нас видели вместе, выходящими из каких-то покоев. Помните, когда мы следили за… неуловимым кормильцем?
Император слушал внимательно, его глаза были глубокими, как два бездонных колодца, в которых можно было утонуть.
— И как запрет моей матушки влияет на вас? — спросил он тихо, чуть с оттенком иронии. — Если у меня есть ваш прямой приказ?
Я не понимала, зачем он пришёл. Неужели соскучился? Или, может, красавицы вокруг уже закончились, и он ищет хоть какую-то компанию?
— Я… — начала я, чувствуя, как слова застревают у меня в горле. — Понимаете, я не хочу её нервировать. Если она нервничает, у неё поднимается сахар в крови, и ей становится хуже.
В комнате воцарилась тишина. Я ощущала, как внутри меня борются чувства: страх, надежда, желание понять его. И вдруг подумала: «Может, он действительно скучает? Как и я? Может, мне не кажется? И между нами есть что-то большее?»
— Значит, когда матушка волнуется, ей становится хуже, — произнёс Аладар, аккуратно сняв с пальца перстень и вложив его мне в руку. — Вот, держи. Чтобы не нервировать матушку.
Я взглянула на перстень — золотое украшение с изображением дракона, тяжелое и увесистое. Оно казалось необычайно значимым.
— Что это? — прошептала я, чувствуя, как сердце забилось быстрее.
— Это — ключ к тайным переходам. Мой детский перстень, — спокойно ответил император, показав такой же перстень на своей левой руке. — В комнате есть вход. Просто приложи его к стене — и откроется проход. Ты пройдешь по коридору, свернешь — третья дверь налево. Мои покои.
Я ошарашенно посмотрела на него. Это что — намек? Как это понимать? Я что-то растерялась!
— Эм… спасибо… — сказала я, чуть заикаясь. — Но вы понимаете, что прийти я могу только… эм… ночью, когда ваша матушка спит? Вас это не смутит?
Он взглянул на меня с легкой улыбкой, в глазах — искра скрытой надежды и, может быть, нечто большее. В этот момент я почувствовала, как внутри меня всё сжалось, будто сердце хочет вырваться наружу.
— Не смущает, — тихо сказал он.
Вот как это понимать?
И в эту минуту внутри меня заиграла странная смесь чувств — и тревога, и надежда, и тихое тепло, которое возникло, когда он протянул мне этот таинственный ключ. Я понимала, что это знак доверия, поэтому покрепче сжала перстень в кулаке.
— Жду, — бросил император, положив руку на стену.
Я смотрела на то, как в стене открывается тайный проход. Он молча кивнул, и взгляд его стал чуть мягче, чуть теплее.
Я осторожно повертела кольцо в руках, ощущая вес и тепло металла. Внутри всё переворачивалось, и я вдруг поняла — между нами есть нечто большее, чем просто долг или случайная встреча.
— Спасибо, — прошептала я, глядя на кольцо. — Спасибо, что пришел.
“Я так скучала!”, - мысленно сглотнула я, прижимая кольцо к груди.
— У-у-ух! — выдохнула я, глядя на себя в зеркало и сдувая челку. Я начинала улыбаться самой себе, чувствуя, что вот-вот рассмеюсь от счастья.
Так стоп! Тормози! Тебя хотят сделать фавориткой!
Я легла спать, стараясь думать о хорошем.
Глава 47
Я проснулась не сразу, словно сон еще держал меня в своих объятиях. Но вдруг услышала требовательный голос, который исходил из соседней комнаты.
Это была императрица.
— Ну где ты там! — нетерпеливо произнесла она, а я улыбнулась. Теперь важно было, чтобы первая прогулка прошла безупречно. Я уже давно научилась быстро приводить себя в порядок, и сейчас, одевшись в то самое голубое платье, подчеркивающее скромность, и повязав белоснежный передник, — я почувствовала легкое волнение.
Да, сегодня особый день.
«Только бы получилось! Только бы все прошло гладко!» — умоляла я судьбу.
В покоях императрицы уже хлопотали служанки. Я ждала, когда ее императорскому величеству сделают прическу.
Я смотрела на получившийся результат, удивляясь мастерству парикмахеров. Седые волосы были уложены в сложную прическу с множеством локонов и тесных плетений, украшенных жемчужными шпильками и тонкими кружевными ленточками. Каждая деталь её наряда — словно тщательно подобранный узор, отражающий богатство и утонченность.
Совместными усилиями мы переодели ее величество, а потом осторожно помогли императрице усесться в кресло.
Она тут же вцепилась руками в подлокотники, словно я сейчас с разбега дам скорость под сто двадцать километров в час.
Приятно, когда в тебя верят.
Служанки расправляли платье, немного обнажая красивые туфли с бантами, украшенные драгоценностями, которые стояли на полочке для ног.
Лицо императрицы было спокойным, но я чувствовала ее волнение. Ее руки чуть-чуть подрагивали, а я покатила ее к двери.
— Все не так плохо, — заметила она, когда я повернула коляску и покатила ее по коридору. — Я, если честно, ожидала худшего! Слуги, которые встречались нам на пути, замирали в поклонах, а императрица едва заметно кивала. Я же толкала ее кресло вперед, чувствуя, что это вовсе не так просто, как я думала. Ничего, привыкну!
На нашем пути попадались и придворные — изумленные, немного растерянные. Они не ожидали увидеть такую картину. В их глазах читалось искреннее удивление, ведь они никогда не видели императрицу в таком виде. Ингерина Гельфрейх, высокомерная и гордая, при виде своих разодетых подданных чуть приподняла подбородок, словно демонстрируя, что она — все еще та самая императрица, даже в коляске.
— Ну и что вы на меня так смотрите? — сказала она немного пренебрежительно, и даже голос её звучал чуть жестче, чем обычно. — Как видите, мне уже лучше!
Катить кресло было тяжело, особенно по коврам. Каждая моя рука дрожала, но я не сдавалась. Внутри меня боролся стальной характер и желание расплакаться, как маленькая девочка. Но я тут же твердила себе, что нужно пройти этот путь до конца.
И тут перед нами возникла лестница.
Черт! Лестницу я не учла! Что же делать?
Глава 48
— Мы не спустимся по лестнице? — спросила императрица. — Боюсь, что у меня не хватит сил, — честно призналась я, пытаясь подсчитать количество ступеней. Ну, здесь их было больше пятидесяти! — Ступени очень маленькие… Я боюсь вас уронить… Простите… — Можно попробовать здесь, — произнесла императрица, положив руку на стену. Точно так же, как делал это император. Я вкатила ее в тайный проход, видя, что здесь лестница состоит из огромных плит, на каждой из которых можно отдохнуть.
Я стаскивала коляску вниз, чувствуя, как с меня семь потов сошло. Под конец перед глазами все подплывало, но я знала, что должна довести дело до конца.
Открыв неприметную дверь, я выкатила императрицу на улицу. Солнце тут же ударило нам в глаза, а я зажмурилась.
Огромные деревья шумели и шелестели листьями, свежий ветерок врывался в легкие. Я сама уже давно не была на улице, поэтому чувствовала такую радость, которую сложно было передать словами.
Я покатила коляску по аллее, глядя на великолепие дворцового ансамбля.
— Сюда, — кивнула императрица. И я свернула на небольшую дорожку. В центре раскинулись розовые аллеи, которые казались бесконечными, словно лента, протянутая через зеленое море. Ветви роз, будто сотканные из зеленого шелка, изгибались и качались под легким ветерком. А сами розы были… золотыми!
— Невероятно, — прошептала я. Я никогда не видела такой красоты! И вдруг я заметила, как лицо императрицы меняется. Вся ее высокомерность исчезла, на смену пришло мягкое выражение, словно она сама вдруг стала частью этого сада. Я почувствовала, как ее глаза наполняются нежностью.
— Нравится? — внезапно спросила меня императрица. Она коснулась рукой золотой розы. — Да, — призналась я. — Эти розы посадил мой муж в честь нашей свадьбы, — тихо произнесла императрица, чуть улыбаясь. — Я давно не была в этом саду. Шесть аллей нашей любви. А ведь мне когда-то повезло. Я выходила замуж по расчету, а оказалось, что по любви… Я помню… О, как давно это было! Как впервые увидела его… Моего мужа… Будущего… Он был в белом.
Она вздохнула, а я увидела, что у нее по щеке потекла слеза, хоть на губах была улыбка.
— И вот его нет, — с грустью произнесла она. — А мне остался сын и розы… — Он умер от болезни? — спросила я. — Он дракон! Какая болезнь?! — произнесла императрица. Сейчас мы разговаривали с ней совсем иначе. Что-то изменилось в ней. Она словно смягчилась. — Покушение… Яд… Доктор Абермарль делал всё возможное… Я промолчала. Вот кому-кому, а этому доктору я только врагов бы на прием водила бы!
— Быть императрицей непросто, — произнесла Ингерина. — Это красота, роскошь и постоянный страх. Постепенно ты уживаешься с ним, привыкаешь… А я любила. Это еще страшнее. От того мне было страшно вдвойне. Не то слово, не тот жест, постоянные взгляды, сплетни, слухи… Я бы врагу не пожелала бы оказаться на моем месте… Во дворце нет друзей. Даже тот, кто кажется другом, в любой момент, когда ему станет выгодно, превратится в твоего врага…. Здесь никому нельзя доверять. И это, пожалуй, самое страшное… А иногда так хочется довериться человеку…. Я осторожно толкнула коляску чуть вперед, и императрица посмотрела вокруг. Ее глаза задержались на цветах, и я заметила, как из глубины сердца у нее рождается что-то теплое, что-то забытое.
Она взяла одну розу и поцеловала.
Этот жест тронул меня до глубины души. Сейчас она открывалась с другой стороны. Я впервые видела ее почти счастливой.
Я счастлива, что снова их увидела, — заметила императрица. — Вы бы их и не увидели, если бы не трон на колесах, — сказала я, улыбаясь. — В который вы не хотели садиться.
Она чуть смутилась, но тут же подняла голову.
— Значит, теперь я могу, разумеется, с тобой, куда мне заблагорассудится? — спросила она, немного уставшая, но полная любопытства.
Глава 49
— Да, — заметила я. — Только нужно, чтобы нам оборудовали лестницу. Чтобы было попроще вас спускать вниз. А так — куда угодно! Я катила ее по аллее, не уставая восхищаться красотой вокруг.