— Леонид Трофимович, а почему вы решили внезапно провести занятие? — вдруг спросил Максим Елисеев. — Если прямо заявляли, что вам это неинтересно.
Чёрт бы его побрал! Я ведь специально созывал собрание, устраивал голосование, чтобы не было вот таких вот неудобных вопросов! Но нет, Елисеев не мог промолчать.
— Я… не понимаю о чём вы, господин Елисеев, — ответил Леонид Трофимович. — Наверное, я не так вас понял или плохо себя чувствовал. Но я не мог такое сказать.
— Могли, — поддержал Елисеева его друг. — Вы так нам и сказали, что вам нужно продержаться здесь год и получить научную степень. А на нас вам плевать. И это очень даже нас устраивало.
— Господа, по-моему, мы с вами всё обсуждали, — стараясь сохранить спокойный тон, проговорил я. — И решили, что так будет лучше. Так что ваши расспросы совершенно не к месту.
— А что, Аверин, вы что-то от нас пытаетесь скрыть? — нахально заявил Елисеев. — Мы ничего такого не сказали, просто поинтересовались одним важным вопросом.
Леонид Трофимович, слушая нашу перепалку, внезапно схватился за голову и уселся прямо на пол.
— Что с вами? — бросился я к нему. Остальные неуверенно замерли, но несколько студентов тоже подбежали со всех сторон.
— Всё казалось правильным, но сейчас… Я вспомнил, я так говорил. Но я так не считаю, — бессвязно ответил тот. — Я что, схожу с ума?
Я активировал психологическую магию и увидел сильную дестабилизацию в его психоэмоциональном фоне. Которая произошла как раз из-за этих расспросов.
Если ничего не сделать — он действительно может сойти с ума.
Глава 9
Я читал про такие побочные эффекты в книге в тайной библиотеке, когда выискивал эту технику. Встречаются они довольно редко и происходят из-за резкой смены жизненных целей и приоритетов.
Грубо говоря, Леонид Трофимович до этого не осознавал, насколько сильные изменения произошли у него в голове. Думаю, ему наверняка говорили что-то подобное знакомые или коллеги, но он просто пропускал это мимо ушей.
Сейчас же, когда ему принялись это говорить несколько человек, причём так настойчиво — произошёл диссонанс. Он вспомнил конкретные свои слова и конкретную точку зрения и не может осознать, почему она так внезапно поменялась.
Это и сбивает его с толку. Мыслительные процессы сейчас двигаются во все стороны, и единственным логическим объяснением для него считается, что он сошёл с ума.
И сейчас он правда может сойти с ума, если я экстренно что-то не сделаю.
— Может, позвать лекарей? — взволнованно уточнил Юрий Колесов.
— Я разберусь, — коротко ответил я. — Только надо успокоить остальных.
Я не смогу разорваться на части и одновременно успокаивать однокурсников, и оказывать первую помощь Леониду Трофимовичу. Хотя с Елисеевым я потом поговорю отдельно. Он уже перешёл своим поведением все границы.
— Я понял, — кивнул Колесов.
Он, Дмитрий Рудаков и несколько других студентов отправились разговаривать с остальными, а я сосредоточился на преподавателе.
Так, надо активировать психологическую магию. Но не успел я этого сделать, как чётко начал слышать мысли преподавателя: «Как я мог так говорить, если я так не считаю? А когда я передумал? Мне что-то внушили? Я схожу с ума».
Плохой признак, психологическая нестабильность уже достигает своего пика. Так, прежде всего надо развеять все негативные эмоции. Страх, неуверенность, практически паника. Я принялся за дело.
После этого нашёл ту установку, которую закрепил в голове в прошлый раз, и усилил её. Она должна стать доминирующей, иначе Леонид Трофимович может посчитать это каким-то временным помутнением сознания.
И затем я добавил ещё парочку установок, которые бы связали весь мыслительный процесс воедино. В прошлый раз я этого не сделал, но, как оказалось сегодня на практике, зря.
В итоге я сделал так, что осознание Леониду Трофимовичу якобы пришло внезапно. И что он понял, что так будет правильнее. Логичные пункты, но лучше их прямо «прописать» в его голове.
— Что со мной произошло? — очнулся преподаватель. — Почему я на полу?
— Вам стало плохо, — мне даже врать почти не пришлось. — Голова, наверное, закружилась. Или переволновались от чего-либо. Как вы себя чувствуете?
— Лучше, — кивнул тот. — Наверное, вы правы. Перенервничал, в голове была какая-то… каша. Но сейчас мне значительно лучше.
Я ещё раз проверил его психоэмоциональное состояние и убедился, что теперь всё в порядке. Но сегодня преподавателю лучше отдохнуть.
— Господа, прошу прощения, переутомился, — объявил преподаватель всем студентам, которые наблюдали за всей этой картиной. — На сегодня закончим, продолжим в следующий раз.
— Вам точно не нужно позвать лекаря? — уточнил Рудаков.
— Точно, я сам же лекарь, — усмехнулся Леонид Трофимович. — До среды.
Он покинул аудиторию под напряжённое молчание. Однако я теперь был спокоен, дестабилизации больше не произойдёт. И риска сойти с ума тоже больше нет. То, что я перестал слышать его мысли — отличное тому доказательство.
Дверь за ним закрылась, и однокурсники уставились на меня с разным выражением лиц.
— Итак, больше тему изменений в нашем преподавателе поднимать нельзя, — холодно заявил я. — Мы решали это совместно и сошлись на большинстве голосов. Поэтому я не вижу ни единого повода вести себя подобным образом.
— Мы просто решили уточнить, — нагло усмехнулся Елисеев. — И почему это сильно изменило Леонида Трофимовича? Может быть, вы вообще сделали с ним что-то запрещённое?
— Я с ним поговорил, и он пересмотрел свои взгляды на жизнь, — спокойно ответил я. — Это не является ничем запрещённым. Но подобные разговоры явно теперь будут для него не сильно приятными.
Остальные закивали, явно соглашаясь с моей точкой зрения. Даже друзья Елисеева наконец задумались над моими словами.
Они не могли точно понять, как можно заставить человека изменить свое мнение простым разговором. Но на мое счастье, уточнять не стали.
— С вами, Максим, я хочу поговорить отдельно, — заявил я. — Давайте выйдем на улицу.
— О чём это? — напрягся Елисеев. — Я… занят сейчас!
Он мгновенно испугался. Но изо всех сил пытается это не показывать.
— Вы не можете быть заняты, ведь сейчас у нас должно быть занятие, которое сорвалось по вашей милости, — парировал я. — Так что пойдёмте.
Он неохотно поднялся с места, и мы вышли на улицу. Остальные разбрелись по своим делам, хотя многим и было интересно, о чём мы будем разговаривать.
— Итак, — проговорил я. — Нам уже давно пора было провести этот разговор. Вы обращаетесь ко мне без уважения. Участились случаи вашего недовольства всем на свете. И ваши истерики по каждому поводу начинают утомлять.
— Не понимаю, о чём вы, — попытался включить дурачка Максим. — Я просто сказал, что такие перемены в преподавателе выглядят очень странно.
— Нет, вы не просто это сказали, — вздохнул я. — Вы сделали это специально, несмотря на то, что я даже созывал собрание. Таким образом вы решили унизить преподавателя. Но я говорю не только про этот случай. Вы всё чаще своим поведением переходите все границы. Ваши непонятные угрозы, наезды.
Елисеев занервничал ещё больше. Вид у него был такой, словно он готов сбежать от меня в любой момент. Но выбора у него не было, приходилось продолжать со мной разговаривать.
— Я… не угрожал вам, — неуверенно заявил он.
— А как это тогда назвать? — приподнял я бровь. — Вы были готовы вызвать меня на дуэль за якобы флирт с вашей невестой. Вы саботируете мои выступления и сорвали занятие, оскорбив преподавателя. Как мне ко всему этому относиться? Или вы правда думали, что я буду и дальше закрывать на это глаза?
Ради интереса я проверил Елисеева психологической магией. Что ж, испугался он очень сильно. Даже искусственное нагнетание страха не нужно, он и так почти на максимуме.
А на что же ещё он рассчитывал? Что я и дальше буду молча терпеть все его выходки? Не по адресу.
— Я приношу вам свои извинения, — промямлил тот. — Я… не подумал.
Он действительно думал, что это прозвучит, как разумное объяснение его действий? Просто «я не подумал». Гениально.
Можно вызвать его на дуэль, но смысла в этом особого не будет. Я и так знаю, что легко смогу его победить. А мозгов у него от этого не прибавится, уже пробовали.
— Значит так, — холодно проговорил я. — Мне плевать на ваши оправдания. Я просто предупреждаю, что больше я такого не потерплю. Слишком уж снисходительным был всё это время. Так что больше никаких выпадов в мою сторону, ни явных, ни скрытых. Иначе мне придется принимать кардинальные меры. Вы меня поняли?
— Да, — быстро закивал тот. — Я больше… не буду.
Как будто вернулся в прошлое и поговорил с Уваровым. Такие детские высказывания я обычно слышал от него. Я усмехнулся про себя, и разговор был окончен.
Максим труслив, и теперь он не позволит себе никаких скандалов или возмущений. И друзей своих подначивать не будет. А значит, Леонид Трофимович спокойно будет преподавать.
После обеда и занятия по алхимии я встретился с Тарасом, и мы отправились на мой завод. Пора было приступать к научной работе, которую я обещал ещё до осенних каникул.
Первым делом показал Тарасу обустройство завода и рассказал про основные цеха. Слушал он с интересом, не каждый день доводится побывать на таком предприятии. Я даже задумался, что подобные экскурсии можно организовать и для остальных членов тайного клуба.
Затем я оставил его в лаборатории и попросил Платона Владиславовича провести экскурсию там. А сам направился решить некоторые накопившиеся проблемы.
В частности, меня очень интересовало состояние оранжереи. Когда я пришёл туда, Олег Иванович был на месте и суетился возле растений.
— Добрый вечер! — окликнул я его. — Как вы себя чувствуете?
— Николай Владимирович, здравствуйте, — радостно ответил тот. — Прекрасно, моя магия вернулась, и я снова могу работать с растениями. Мой коллега очень помог в течение нескольких дней, и ему удалось спасти большую часть нашей оранжереи.