— Да симптомы везде одинаковые, — буркнул один из однокурсников. — Боль в животе, тошнота, отсутствие аппетита. Зачем они вообще нужны, если всё равно диагностической магией ставится диагноз.
И снова железная логика моих однокурсников. На самом деле, разница очень большая: искать диагностической магией вслепую или уже заподозрить диагноз — и просто его подтвердить с помощью магии. Расходы самой энергии при этом очень различаются. Если у тебя всего один-два пациента за день — это не сильно и чувствуется. Но когда целая очередь из пациентов — начинаешь экономить каждую крупицу магии.
— Боли в животе бывают разные, — подметил Леонид Трофимович. — При язвенной болезни они возникают в эпигастральной области и под мечевидным отростком. При этом могут иррадиировать в левую половину тела, левую лопатку и левое плечо. Что может напоминать инфаркт миокарда. Кроме того, существует зависимость этих болей от приёмов пищи. Боль возникает после еды и нарастает в течение часа. Это очень важный симптом, запомните его!
Мы обговорили остальные симптомы, а также поток при этом заболевании, и занятие было закончено. Ни в какое сравнение не идёт с тем, как у нас проходили пары до этого! И Леонид Трофимович выглядит довольным, и однокурсники разобрались в теме. Отлично!
После обеда и занятия по общему лекарскому делу меня разыскал Тарас, чтобы напомнить о научной работе. Мы договаривались продолжить её в четверг, и ему уже не терпелось начать.
Я отправил его на завод, чтобы он начинал без меня, пообещав приехать попозже. У меня было ещё одно важное дело… И я поехал в тюрьму.
Здание находилось на окраине Санкт-Петербурга. Сделано это было специально, чтобы лишний раз показать простолюдинам, что бывает за преступления.
Угрюмое, обнесённое огромным забором с металлической проволокой и с двумя охранниками у ворот.
— Вы к кому, господин? — спросил у меня один из них, когда я оказался перед воротами.
— К Цветкову Денису Михайловичу, директору тюрьмы, — уверенно заявил я.
Директор тюрьмы был аристократом, но такие должности почти никогда и не занимали простолюдины.
— Вам назначено? — приподнял он бровь.
— Нет, но вопрос срочный, — заявил я. — Мне надо с ним поговорить.
Охранники неуверенно переглянулись между собой. Спорить с аристократом, тем более графом — затея не самая лучшая. С другой стороны, просто так пропустить меня они тоже не могли. Ведь их работа — не пускать на территорию посторонних.
— Я сейчас позвоню в приёмную, — наконец сказал один из них.
Он чуть отошёл и быстро принялся звонить. Через пару отрывистых «да» и «понял», он вернулся ко мне.
— Можете зайти, — кивнул он. — Наш охранник с той стороны ворот проводит вас до нужного места.
Видимо, начальник тюрьмы тоже решил не спорить с графом. Кто знает, какой вопрос я хочу с ним обсудить. Не пускать меня было бы просто невежливо.
Тем более, что сам Цветков, насколько я разузнал, являлся бароном.
Угрюмый охранник за воротами молча довёл меня до главного здания, где находился начальник тюрьмы. Я зашёл внутрь и без проблем нашёл нужный мне кабинет.
— Добрый вечер, — поздоровался я, входя в кабинет. — Меня зовут Аверин Николай Владимирович, я пришёл с вами поговорить.
— Здравствуйте, господин Аверин, — почтенно кивнул Цветков. — Проходите, присаживайтесь.
Начальник тюрьмы был очень худым и высоким мужчиной, с лысеющей головой и в больших очках. Забавно, я представлял себе его совсем по-другому.
— Могу я узнать, какой вопрос вы бы хотели обсудить? — спросил он.
— Я учусь в лекарской академии Санкт-Петербурга, на лекаря-лечебника, — ответил я. — И хотел бы пройти у вас стажировку, примерно месяц.
— Стажировку? У нас? — у Дениса Михайловича чуть очки с носа не свалились от удивления. — Господин Аверин, вы уверены?
Представляю его удивление. Подобные места никто и никогда в принципе не выбирает в качестве места стажировки. На них не распределяют на практике. А тут посреди года приходит студент и просит стажироваться в тюрьме.
— Да, — спокойно кивнул я. — У вас же есть лекарь, который лечит заключённых. Я бы хотел поработать вместе с ним, научиться новому. Стажировка не оплачивается, так что вам не надо беспокоиться по этому поводу.
— Да я не поэтому удивлён, — поспешно сказал директор. — Просто такое место для юного аристократа… Это первый случай на моей практике.
— Именно здесь можно столкнуться с интересными случаями и действительно чему-то научиться, — пожал я плечами.
И вычислить будущего убийцу Артёма.
— Ну, я даже не знаю, — замялся Цветков. — Просто понимаете…
В этот момент его прервал один из охранников, ворвавшийся в кабинет.
— Господин, там двое заключённых сильно подрались! — воскликнул он. — Один другого сильно так побил, он без сознания лежит. А лекарь наш уже домой ушёл!
— Самое время показать вам, что я умею, — заявил я, поднимаясь со стула.
Глава 12
Директор заметно растерялся, не зная, как реагировать на моё заявление. Однако спустя пару секунд размышлений он всё-таки кивнул. И сам поднялся с места, чтобы лично посмотреть, как я буду оказывать лекарскую помощь.
Мы вышли из кабинета небольшой делегацией, спереди — охранник, посередине — я, а сзади — директор.
Идти пришлось в соседнее здание, где был оборудован кабинет лекарского приёма. Пострадавшего уже перенесли туда, в сознание он так и не пришёл.
Технику для оказания лекарской помощи я уже продумал. Тут как раз можно будет воспользоваться «Эхом здравия» и вернуть организм пострадавшего в то состояние, которое было до драки.
«Эхо здравия» уже озвучили на конференции, а значит, она больше не была тайной. И использование этой техники только покажет мой профессионализм. Кроме того, в таких ситуациях такой метод будет самым оптимальным.
Пациент лежал в кабинете лекарского приёма на кушетке. Молодой мужчина, лет тридцати. Судя по внешнему виду, попал сюда совсем недавно. Кожные покровы чистые, тюремная роба совсем новая.
Первым делом я осмотрел его сам. На лице и теле многочисленные гематомы и ушибы. Били его, конечно, сильно.
Далее активировал диагностическую магию и начал осматривать повреждения точнее. Перелом нижней челюсти, сотрясение головного мозга, ушибы печени и селезёнки… Обширный список, однако.
Но это всё как раз поправимо. А вот застарелые хронические заболевания, которые удалось выявить у мужчины, вроде хронического панкреатита — «Эхо здравия» не исправит. К сожалению, это всё придётся оставить на местного лекаря. Хотя не уверен, что здесь в принципе как-то лечат подобное. Это же тюрьма, а не санаторий.
— Как давно произошла драка? — спросил я у охранника.
— Около получаса назад, — отчитался он. — Точнее не скажу.
Этого хватит. Я активировал технику «Эхо здравия» и считал у пациента его «здоровые эхо» за час до драки. А затем принялся проецировать их на мужчину.
На моих глазах гематомы принялись исчезать. Внутренние повреждения я не мог контролировать в процессе, поэтому воспользовался диагностической магией повторно, как только закончил воздействовать техникой «Эхо здравия». И убедился, что все внутренние повреждения также залечены.
Спустя пару минут заключённый пришёл в себя и удивлённо осмотрелся по сторонам.
— Что произошло? — в ужасе спросил он.
— Вам надо полежать ещё минут десять, — обратился я к нему. А затем повернулся к охраннику: — Всё, моя работа здесь закончена.
— Спасибо, господин, — кивнул удивлённый охранник, который вообще не понял, кто я и почему ни с того ни с сего какой-то аристократ решил полечить заключённого. Да ещё и вылечил его, причём так быстро.
Обратно мы с директором возвращались в кабинет в полном молчании. Он сел за свой стол и ещё пару минут о чём-то думал, глядя в одну точку.
— Как вы смогли вылечить заключённого так быстро? — наконец спросил он. — И ещё так… качественно. Что он пришёл в себя, а на теле исчезли все синяки.
— Использовал одну из новейших техник, — спокойно ответил я. — Её изобрели совсем недавно, поэтому в обиходе лекари пока что мало ей пользуются. Но в данном случае это был оптимальный вариант, повреждений было много, поэтому обычной лекарской магией я бы не справился.
— Скажу честно, я не ожидал такого результата, — признался директор. — И после этого я просто не вправе отказывать вам в стажировке. Даже не так, я готов просто умолять вас, чтобы вы стажировались у нас. Лекари очень нужны в подобных местах, драки и прочие конфликты — не редкость. Да и помимо побоев, болеют заключённые часто. А в наши обязанности входит их лечение. Однако я вынужден ещё раз спросить, точно ли вы согласны на всё это?
— Да, — с готовностью кивнул я. — Однако к стажировке у меня есть условия, раз я буду ей заниматься на добровольных началах.
Условия я обдумал ещё по пути сюда. Стажировку нужно будет совмещать с учёбой, бизнесом, семейными делами и проблемами. Но это делать мне не привыкать.
— Какие? — встревоженно уточнил Цветков.
Даже не представляю, каких именно условий он так испугался.
— Свободный график, — тут же ответил я. — Я буду составлять себе его сам. У меня есть два бизнеса, которыми нужно заниматься, и учёба в академии. Так что проводить здесь каждый день я не смогу, и посещения мои будут свободными. Однако, чтобы сохранять саму суть слова «стажировка», в совокупности я отработаю сто часов. Этого достаточно для того, что вы зачли мою работу?
— Хорошо, с этим никаких проблем нет, — кивнул Денис Михайлович. — Что ещё?
— Второе условие я думал обсудить с лекарем, который будет моим руководителем, но могу обговорить и с вами, — сообщил я. — Кроме лечения заключённых мне для стажировки пригодятся профилактические осмотры и ведение карт таких осмотров. Для этого я выберу себе нескольких пациентов, за которыми буду наблюдать в течение всей стажировки.
Профилактические осмотры действительно существовали, так что предложение моё прозвучало абсолютно обычным. Выбирать наблюдаемых я буду очень тщательно.