Сычев молча вошел следом, и тихий щелчок закрывшейся за его спиной двери прозвучал для Кристины как выстрел. Ловушка захлопнулась.
— Я… конечно, рада, — выдавила она из себя, плотнее запахивая халат. — Просто не ожидала. Я же не одета…
— Ничего страшного, — Волков по-хозяйски опустился на ее маленький диван, который тут же жалобно скрипнул под его весом. — Мы ненадолго. Просто поговорить.
Спокойно. Держаться. Не показывать страх. Они не могут знать наверняка. Они пришли проверить.
— О чем? — она старалась, чтобы голос не дрожал, но он все равно предательски срывался.
— Да так, о жизни. Ты ведь вчера у меня была, Кристиночка?
— Да, заходила. Ты же сам вечером позвонил, сказал, что плохо себя чувствуешь, попросил помочь с уборкой.
— Правда? — Волков медленно, как сытый кот, наклонил голову. — И что же ты там убирала?
— Как что? Посуду со стола убрала, пол протерла. Вы же с Григорием Палычем… немного выпивали.
— А в кабинет мой заходила?
Сердце ухнуло в пустоту. Лед под ногами начал трескаться.
— Нет, а зачем мне туда?
— Странно, — Волков задумчиво почесал подбородок. — А мне вот сегодня утром показалось, что вещи там не на своих местах лежат.
— У тебя что-то пропало? — Кристина сделала отчаянную попытку перехватить инициативу, изображая искреннее беспокойство.
Волков медленно встал с дивана и подошел к ней вплотную. Его крупная фигура заслонила свет из окна.
— Знаешь, Кристиночка, я всегда считал тебя умной девочкой, — его голос стал тихим и вкрадчивым, отчего сделался еще страшнее. — Не делай глупостей. Это может плохо закончиться.
— Я не понимаю, о чем ты…
Маска «доброго дядюшки» слетела в одно мгновение. Лицо Волкова исказилось яростью.
— Держи ее, Григорий! — рявкнул он. — Сейчас я ее телефончик проверю.
Глава 15
Следователь Корнелий Фомич Мышкин барабанил пальцами по обтянутому кожей рулю служебного автомобиля. Впереди, насколько хватало глаз, тянулась бесконечная, неподвижная вереница машин.
Дорожные работы в час пик — классическое проклятье всех автомобилистов.
«Можно и постоять,» — подумал он, поглядывая на часы на приборной панели. До назначенного адреса ехать от силы минут десять. До встречи с этой Кристиной еще было почти двадцать, успеет. Он специально назвал время в пути с запасом.
Но что-то внутри, в самой глубине его сознания, было не так.
Какое-то мелкое, зудящее чувство, похожее на забытое, но очень важное дело. Интуиция, выработанная столькими годами службы в самых грязных закоулках человеческих пороков, вдруг взвыла беззвучной сиреной.
«Поторопись! Немедленно!»
Мышкин нахмурился, вглядываясь в неподвижные стоп-сигналы впереди.
Откуда это чувство? Вроде бы совершенно рутинное дело — приехать, опросить свидетеля, забрать улики. Никакой видимой угрозы, никакой спешки. Но тревога, иррациональная и холодная, нарастала, как давление перед грозой.
«К черту,» — решил он, больше доверяя своему внутреннему голосу, чем дорожным знакам.
Резко вывернув руль вправо, он съехал с основной дороги на узкую, разбитую улочку, ведущую вглубь жилого квартала. Машина запетляла между унылыми панельными домами.
Узкие, заставленные машинами дворы, внезапно выбегающие на дорогу дети, ряды ржавых гаражей. Голос навигатора в телефоне начал истерично требовать вернуться на проложенный маршрут, но Мышкин упрямо игнорировал его, прокладывая свой собственный путь.
«Зачем я так спешу?» — снова и снова спрашивал он себя, объезжая очередную глубокую выбоину. — «Что меня гонит?»
Рационального ответа не было. Только это нарастающее, почти физически ощутимое чувство — надо успеть. Обязательно успеть.
Кристина смотрела в налитые кровью глаза дяди, и в голове, сквозь ледяную пелену ужаса, вдруг наступила странная, холодная ясность.
Страх никуда не делся, он тугим, тошнотворным комком стоял в горле. Но поверх него появилось что-то еще. Понимание.
Человек напротив, тяжело дышащий перегаром и злобой, сошел с ума. Жадность и паранойя окончательно съели того неуклюжего, доброго дядю Федю, который когда-то катал ее на плечах и дарил нелепые, но милые подарки на день рождения. Его больше не было.
Жалеть было некого.
— Дядя Федор, давай поговорим спокойно, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно, и медленно, шаг за шагом, начала пятиться к двери. — Ты же знаешь, я бы никогда…
— Заткнись! — рявкнул Волков, и его лицо исказилось. — Сычев, хватай ее! — повторил он.
— Я ничего не брала! — Кристина продолжала отступать, ее рука нащупала за спиной холодную дверную ручку. — Проверь сам, если не веришь! Посмотри в сейфе, все на месте, каждая копейка!
Это была уловка. Отчаянная попытка заставить его на секунду задуматься, посеять зерно сомнения, выиграть мгновение.
Сычев неуклюже двинулся к ней, растопырив свои короткие, толстые руки, как медведь, идущий на таран.
Кристина дождалась, пока он подойдет почти вплотную, чувствуя его кислое дыхание. И в тот момент, когда его пальцы уже почти коснулись ее плеча, она резко дернулась в сторону, одновременно поворачивая ручку двери.
Усатый фельдшер, не ожидавший такого маневра, по инерции пролетел мимо и со всего маху врезался в высокую деревянную вешалку. Раздался оглушительный грохот — вешалка рухнула, погребая его под собой вместе с кучей старых пальто и курток.
Этого мгновения хватило. Кристина рванула на себя дверь и выскочила на лестничную площадку.
— Держи ее! — заорал сзади Волков, выбираясь из-под обломков.
Она неслась вниз по бетонным ступенькам, перепрыгивая через две, а то и через три сразу. Стук ее босых ног гулко отдавался в тишине подъезда, смешиваясь с тяжелым, топочущим грохотом погони — дядя и очухавшийся Сычев бежали следом.
Мелькали обшарпанные стены, почтовые ящики, тусклые лампочки. Первый этаж. Тяжелая входная дверь. Рывок — и она на улице!
Прохладный вечерний воздух ударил в лицо. Свобода!
Но тут ее ждал сюрприз. Прямо у подъезда, перегородив ей путь, стояла темная служебная машина, из которой как раз выходил солидный, незнакомый мужчина в строгом сером костюме.
Кристина замерла, понимая, что бежать некуда. В этот момент из подъезда вывалились ее преследователи.
Мужчина в костюме мгновенно оценил ситуацию — растрепанная, насмерть перепуганная девушка в одном халате и двое разъяренных мужиков, несущихся на нее.
Он не стал кричать или доставать оружие. Он просто сделал короткий, почти незаметный жест рукой в сторону Волкова и Сычева.
Воздух между ними словно на мгновение сгустился и пошел рябью. Едва заметная, почти невидимая искра сверкнула в сумерках.
Волков и Сычев, бежавшие на полной скорости, словно налетели на невидимую, абсолютно твердую стену. Раздался глухой, влажный звук удара, и два грузных тела, беспомощно взмахнув руками, с одинаковым грохотом рухнули на асфальт, как сбитые кегли.
— Именем закона Гильдии, вы арестованы! — спокойным, ледяным голосом произнес незнакомец, доставая из кармана не обычные наручники, а два тонких, светящихся голубым светом браслета. — Кристина, в машину, быстро!
Только сейчас, услышав свое имя, она поняла, кто это. Мышкин. Следователь.
Через минуту все трое сидели в салоне служебной машины. Кристина, дрожа всем телом, куталась в плед, который ей дал следователь. А на заднем сиденье, скованные магическими браслетами, тихо и бессильно матерились ее психически нездоровый дядя и его сообщник.
Я медленно обошел автомобиль, любуясь чистыми, плавными линиями кузова. Передо мной стоял практически новый белый лифтбек отечественного производства, в самой полной комплектации. Выглядел он солидно и, что важнее, практично. Не броский, но и не убогий. Идеальный баланс.
— Смотри, какой багажник! — Артем с энтузиазмом открыл заднюю пятую дверь, демонстрируя огромное пространство. — Сюда два трупа влезет! То есть, я хотел сказать, два очень больших чемодана!
Гагик раскатисто расхохотался, хлопнув Артема по плечу.
— Артем-джан, ты не меняешься! Все такие же шуточки у тебя!
Я заглянул в салон.
Просторно, идеально чисто, пахнет новой кожей и каким-то приятным, ненавязчивым освежителем. Сел на водительское сиденье, которое тут же услужливо приняло форму тела.
Мой мозг, привыкший к диагностике, тут же начал свою работу. Так, пластик на панели не скрипит, зазоры ровные. Запаха сырости или табака нет. Сиденья не просижены, руль не затерт.
Похоже, на ней действительно почти не ездили.
— Можно попробовать? — спросил я, обращаясь к Гагику.
— Конечно, дорогой! Зачем спрашиваешь! — он тут же протянул мне ключи. — Артем, садись рядом, покатаетесь, оцените!
Машина завелась с полоборота. Мотор работал ровно, тихо, без малейших посторонних звуков или вибраций. Я выехал со стоянки на прилегающую улицу, плавно нажав на газ.
— Вот это тачка! — восхитился Артем, когда мы легко набрали скорость. — Как идет! Как по маслу!
Управляемость действительно была отличной.
Машина послушно реагировала на малейшее движение руля, тормоза работали четко и предсказуемо, коробка передач переключалась мягко, без рывков.
Я не чувствовал восторга, как Артем. Я оценивал. Оценивал сложный механизм, который должен был стать моим надежным инструментом на ближайшие несколько лет. И пока этот инструмент показывал себя безупречно.
— А кондиционер есть? — поинтересовался я, возвращаясь на стоянку.
— Есть, дорогой! И магнитола хорошая! И подогрев сидений! — Гагик начал загибать пальцы, перечисляя опции. — И парктроники! Все есть, самая полная комплектация! Говорю же, для сына готовил!
Мы вернулись на стоянку. Я заглушил мотор и вышел из машины.
Забавно. В моем прошлом мире все гонялись за немецкими или японскими иномарками, а отечественный автопром считался синонимом ведра с болтами.