Нужно было спокойно проверить операционный план на сегодня, еще раз просмотреть истории болезни пациентов, которых я вел до отъезда.
— Доброе утро! — Алина Борисова буквально влетела в комнату, энергичная и собранная. — О, Разумовский уже здесь! Решил отработать за все прогулы?
Следом за ней, как всегда неторопливо и основательно, вошел Величко:
— Привет, Илья! Рад тебя видеть!
Затем ввалился Фролов, зевающий во весь рот и отчаянно пытающийся пригладить свои растрепанные волосы. А за ним — Виктор Крылов.
Подтянутый, свежевыбритый, в идеально отглаженном белоснежном халате, он выглядел так, будто сошел с обложки медицинского журнала.
Показушник. Хирург должен быть не выглаженным, а выспавшимся и с ясной головой.
Последним, как и подобает главному режиссеру, появился Шаповалов. А за его спиной, нервно переминаясь с ноги на ногу, маячил… Славик.
— Так, внимание все! — завотделением окинул нас тяжелым взглядом. — Познакомьтесь. Вот этот усатый товарищ, который последние два дня вцепился в меня мертвой хваткой, как репей в собачий хвост. Вячеслав Муравьев — отныне пятый, внеконкурсный претендент на место под солнцем в нашем отделении!
— Пятый? — удивленно протянул Фролов. — Но, Игорь Степанович, мест же всего три!
— Именно! — Шаповалов хищно ухмыльнулся. — А это значит, что конкуренция становится еще интереснее! Кто по итогам ординатуры выступит хуже всех, будет переведен в санитарки и станет лично драить мой кабинет! Ха-ха! Шучу, конечно. А может, и нет. Но для нашего новичка я придумал особое, вступительное задание.
Он протянул ошарашенному терапевту толстую папку с историей болезни.
— Пациентка Вихлева из седьмой палаты. Изучи историю болезни, проведи осмотр и к обеду предоставь мне полный отчет: твой предполагаемый диагноз и план операции, которая, по-твоему, ей предстоит. Справишься — получишь шанс побороться за место. А чтобы тебе было веселее, — он обвел взглядом остальных, — устроим небольшое соревнование! Величко, Фролов, Борисова — вы получаете ту же задачу! Посмотрим, чьи мозги сегодня работают лучше — у опытных хомяков или у новичка из терапии!
— А я? — не выдержав, встрял Крылов. — Мне тоже участвовать?
— А вы, уважаемый, — Шаповалов повернулся к нему, и его голос стал ледяным, — пойдете в первичку!
— Но мы так не договаривались! Я Целитель третьего класса, хирург!
— Да мне глубоко плевать, о чем вы там со своей Гильдией договаривались! — рявкнул Шаповалов. — В моем отделении оперируют и работают МОИ лекари! А ты, насколько я помню, прислан на усиление больницы в период эпидемии? Вот и иди, усиливай! Занимайся «стекляшкой», раз уж ты такой высококлассный специалист! Шагом марш!
— Браво, начальник! — одобрительно прокомментировал у меня в голове Фырк. — Вот это я понимаю, поставил областного выскочку на место!
Блестяще. Он не просто поставил его на место. Он показал всем, и в первую очередь мне, что не потерпит никакого вмешательства извне. Мой шеф — не просто хирург, он — политик.
— А ты Разумовский, — Шаповалов резко повернулся ко мне, — чтобы даже близко к этой четверке не подходил! Никаких подсказок, советов и гениальных озарений! И вообще, сегодня весь день ассистируешь мне на всех операциях!
Ага. Чтобы я не смог помочь Славику. Хочет увидеть, на что тот способен сам, без моей поддержки. Честная игра. Что ж, посмотрим, на что способен наш усатый друг. Будет интересно.
Алина Борисова и Максим Фролов шли по больничному коридору в гнетущей тишине. Оба были взвинчены новостью о пятом, внеконкурсном претенденте.
— Мало мне было Разумовского, — наконец процедила Алина сквозь зубы, ее голос был похож на шипение. — Теперь еще этот усатый с терапии! Шаповалов совсем с ума сошел, тащит в отделение всякий сброд!
— Разумовский свое место заслужил, — неожиданно для самого себя возразил Фролов. — Он настоящий лекарь.
— Ах, теперь ты у нас за него? — она резко остановилась, сверля его холодным, яростным взглядом. — Защитник нашелся?
— Да, — Фролов набрался смелости, чувствуя, как внутри растет незнакомое ему чувство собственного достоинства. — После всего, что он для меня сделал…
— Я для тебя, между прочим, побольше сделала! — выплюнула она.
— А я для тебя нет? — он посмотрел ей прямо в глаза, и слова вырвались прежде, чем он успел подумать. — Вспомни того лаборанта Стасика! Если бы не я тогда…
Лицо Алины мгновенно окаменело. Ее реакция была молниеносной, как у змеи.
Она схватила его за рукав халата, с силой толкнула в темную, пахнущую хлоркой нишу за лестницей и прижала к холодной стене. Ее вторая рука, быстрая и безжалостная, опустилась ниже его пояса, пальцы сомкнулись на самом чувствительном месте, крепко сжимая.
— А-а-а! — из горла Фролова вырвался тонкий, унизительный писк. Боль была острой, слепящей.
— Ни слова. Про. Лаборанта. Стасика, — прорычала она ему прямо в лицо, и в ее глазах горел ледяной, безумный огонь. — Ты меня понял? Все прошло! Все всё забыли! И ты забудь, помощничек! Тебя это больше не касается! Понял?
Сжатие ее пальцев усилилось до невыносимой боли.
— П-понял!
— А то знаешь, что будет? — ее голос стал тихим, почти шепотом, отчего сделался еще страшнее. — Одним кандидатом на место в ординатуре станет меньше. И кое-кто станет санитаркой еще до выпускных экзаменов. Ты усек?
— Д-да!
Она резко отпустила его, брезгливо вытерла руку о свой халат и, не оборачиваясь, вышла из ниши, как ни в чем не бывало. Через секунду она уже шла по коридору своей обычной, уверенной походкой.
Фролов остался один, прислонившись к холодной стене и тяжело, прерывисто дыша, пытаясь прийти в себя от боли и унижения.
«Сука, — подумал он, чувствуя, как по щекам текут злые, бессильные слезы. — Но она права. Молчать надо. О Стасике — особенно.»
Глава 20
Мы с Шаповаловым вышли из ординаторской в гулкий коридор. Утреннее солнце заливало выцветший линолеум и казенные больничные стены теплым светом, создавая обманчивое, совершенно неуместное ощущение спокойствия.
— Так, на сегодня у нас три плановых, — Шаповалов листал расписание на своем планшете, на ходу отдавая распоряжения. — Желчный пузырь у Попова, паховая грыжа у меня и аппендицит у Зубова. Разумовский, ты сегодня идешь со мной на грыжу.
Паховая грыжа.
Азбука хирургии, первая операция, которую доверяют интернам. После диагностической акробатики со спасением Муромцева и высоковольтной операции у барона фон Штальберга это было все равно что попросить шеф-повара после победы в мировом конкурсе пойти чистить картошку.
Хотя… работа есть работа. И оттачивать базовые навыки никогда не бывает лишним.
— Игорь Степанович! Илья!
К нам быстрым, пружинистым шагом приближался Артем, и на его лице играла довольная, широкая улыбка.
— Отличные новости! Только что от Кобрук! Она разрешила Илье ассистировать на ревизии со спайками!
Шаповалов нахмурился, его хорошее настроение мгновенно улетучилось.
— Это еще с какой стати? Я не в курсе был. Когда она успела принять такое решение?
— Буквально недавно, — Артем сиял, не замечая его недовольства. — Я ей объяснил, что немного переживаю за эту операцию, — быстро затараторил Артем, — сказал, что Некрасов хирург старой школы, а пациент сложный, и что для подстраховки было бы идеально, если бы рядом был специалист с таким нестандартным мышлением, как у Ильи. В общем, надавил на безопасность пациента. Сработало!
При упоминании фамилии «Некрасов» лицо Шаповалова заметно смягчилось. Раздражение уступило место чему-то похожему на облегчение.
— А, у Владимира Семеновича? Ну, тогда это другое дело. Наверное, оно и к лучшему. Лучше пусть ты ему ассистируешь, чем кто-то. другой… Старик терпеть не может… э-эм… никого…
Интересная реакция.
— Склочный! Определенно склочный! — тут же отозвался у меня в голове Фырк, который, видимо, проснулся от запаха интриги. — Я его помню еще с тех времен, когда он молодым адептом был. Уже тогда был тот еще фрукт! Вечно всем недовольный, язвительный и уверенный, что только он один знает, как правильно лечить!
— А Анна Витальевна здесь, да? — раздался за нашими спинами нарочито громкий, идеально поставленный голос.
Мы обернулись.
В трех шагах, прислонившись к стене, стоял Виктор Крылов. Он явно не просто проходил мимо. Он стоял за углом. Подслушивал.
Видимо ждал удобного момента, чтобы нанести свой удар. На его холеном лице было написано самое невинное выражение, но внимательные глаза внимательно следили за нашей реакцией.
— Да, а что? — искренне удивился Артем.
— Отлично! Как раз хотел с ней переговорить! — Крылов картинно оттолкнулся от стены и демонстративно развернулся в сторону административного крыла. — А то меня тут, кажется, не совсем правильно поняли. Нужно с госпожой главврачом лично обсудить вопрос распределения моих профессиональных обязанностей. Думаю, она найдет мне более подходящее применение.
Шаповалов побагровел. Это был не просто донос. Это была публичная пощечина.
— Иди-иди, стукачок! — проворчал он вслед удаляющемуся Крылову. — Еще командовать он тут будет в моем отделении!
Это не просто жалоба. Это демонстрация силы.
Он показывает Шаповалову и мне, что у него есть прямой доступ к верховной власти, в обход заведующего. Классический ход для подрыва авторитета руководителя. Когда Крылов скрылся за поворотом, Шаповалов с силой сплюнул прямо на безупречно чистый больничный пол.
— Терпеть не могу таких. Сидел бы в своем Владимире, так нет же — приперся следить!
— О, драма! — радостно прокомментировал у меня в голове Фырк. — Шпионские страсти! Интриги! Заговоры! Прямо как в сериале, который медсестры в ночной ординаторской смотрят! Сейчас начнется самое интересное!
— Ладно, пойдем готовиться, — махнул рукой Артем, прерывая неприятный разговор. — Операция у Некрасова через полчаса начинается.