— И что им нужно?
— Я.
— В каком смысле? Убить и съесть?
— Может быть. Их вожак хочет со мной встречи.
— Ты его вычислишь?
— Да, даже сейчас, в темноте.
— Отлично, покажешь мне, и я его застрелю.
— Нет, не нужно, — голос Эдмунда стал неожиданно ещё более печальным. Ну тебя нафиг с таким настроением!
— Так что делать?
— Дождёмся утра.
До утра оставалось примерно три часа. Я тоже решил, что стрелять в темноту — только патроны переводить. Будет день, будет и геноцид волков. Только вот Эдмунд мне категорически не нравился. Всегда жизнерадостный, всегда грозный в бою. Он вообще никого никогда не боялся. А теперь вот с волком-телепатом поговорил и словно сдулся.
К рассвету большая часть моих людей уснула, несмотря ни на какие старания волков. На ногах были я и Эдмунд. Я держал в руках ружьё, он же, наоборот, отложил секиру. Когда рассвело окончательно, он снял рубашку и начал расшнуровывать доспех.
— Зачем? — не понял я.
— Так нужно, у него доспеха нет.
Он поднялся на ноги. Его фигура и так внушала уважение, а уж в полуголом виде, так вовсе стал страшен. Серую кожу торса покрывали мелкие шрамы, о происхождении которых можно было только догадываться. Вытянув мощную шею, орк издал нечто среднее между воем и рыком, но сделал это так громко, что спящие члены команды вскочили и схватили оружие, готовые немедленно вступить в бой.
— Что он делает? — спросил гном.
— Если я правильно понял, то сейчас пойдёт к волчьему вожаку и то ли поговорит с ним, то ли надерёт ему задницу, — ответил я и добавил, глянув на перекошенную злобой клыкастую физиономию, — скорее, второе.
Эдмунд широко распахнул дверь. Тут я понял, в каком нехорошем положении мы оказались. Наши лодки были целы, только пробиваться к ним пришлось бы с боем. Волков здесь примерно полторы сотни, как раз столько, сколько у меня патронов. Даже не знал, что такие стаи бывают в природе. Если ни разу не промахиваться, то, возможно, спасёмся. Ну, или орк чем поможет.
А орк уже широко шагал прямо через стаю. Тех, кто оказался у него на пути, он прогонял злобным рыком. Одного молодого волка, который не понял намёков, он отшвырнул могучим пинком метров на шесть. Его цель была в центре стаи. Огромный, размером чуть ли не с самого Эдмунда, волчара, покрытый белой, как снег, шерстью. При приближении орка он начал проявлять беспокойство. Возможно, прикидывал, не стоит ли сбежать? А орк подошёл вплотную и, нагнувшись, заглянул зверю в глаза. Вожак сразу подобрался, стал выше ростом, оскалил клыки. То же самое сделал Эдмунд.
Игра в гляделки продолжалась минуты две. Волк едва слышно порыкивал, орк отвечал. Наконец, волк сделал что-то совершенно неподобающее. Эдмунд разразился рёвом, и они сцепились, катаясь по земле. Остальные волки разбежались в стороны, образовав круг, диаметром метров тридцать, а в центре этого круга катались два тела. Окружающие камни уже покрывались кровавыми пятнами. Победителя рассмотреть было сложно, да и схватка была далека от завершения. Наконец, всё решилось. По волчьим рядам прошёл тихий вой, плавно перешедший в скуление. Результат драки их явно не устроил.
С земли поднялся Эдмунд, он был залит кровью, что мешало рассмотреть его раны. Но его раскосые чёрные глаза горели как угли, излучая торжество и гордость. Он сказал что-то на волчьем языке, и стая, как по команде снялась с места и отправилась в сторону леса. У них теперь новый вожак. Мы все подбежали к Эдмунду, отмывание его от крови заняло немало времени, зато теперь можно было увидеть, что он почти не пострадал. Пара рваных ран на груди и царапина на всю щёку, зато его оппонент лежал в луже собственной крови с перегрызенным горлом.
— Я хотел оставить его в живых, — равнодушно прокомментировал орк, — волчьи поединки обычно не до смерти. Проигравший падает и подставляет горло, а победитель кусает его слегка, а потом отпускает. Не получилось.
— Почему так? — спросил я, промакивая его раны смоченным в спирте ватным тампоном.
— Но он оскорбил меня, сказав… на человеческом этого не передать. Короче, про то, что я не настоящий орк и недостоин…
— Чего?
— Меня обижали в детстве, — с тоской в голосе объяснил он, — никто не любил, только моя мать, человек. Все попытки завязать отношения со своими оканчивались одинаково, меня унижали и отвергали.
— А теперь мальчик вырос и крупной монетой отдаёт старые долги, — подвёл итог Оскар. — Расслабься, когда-нибудь ты придёшь на Срединный хребет и с главным орком поступишь так же.
— Снимите шкуру, — попросил Эдмунд. Он дал мне промыть его раны, после чего отправился к лодкам.
Шкура заняла много места и я, откровенно говоря, не понимал, зачем её тащить с собой. Но Эдмунд настоял. На привалах он, проявляя неслабый талант кожевника, выделывал шкуру, кроил, сшивал. И ещё через три дня пути ослепительно белая волчья шкура стала душегрейкой, заняв место на плечах орка. Но это было уже потом, а пока мы шли по морю, стараясь не терять из вида берег, временами на вёслах, временами, чтобы отдохнуть, включали двигатель. Тесная лодка надоела нам всем, но согревала мысль о скором отдыхе у гномов. Через день, после приключения с волками, мы встретили корабль. Одинокий парусник, ещё меньше, чем «Старый кракен» недоброй памяти капитана Хорна. Тем не менее, на нас они среагировали. Быстро сменили курс, встали бортом и (что ещё за новости?) взяли нас на прицел. Баллиста, огромный такой арбалет со стрелой размером с Эдмунда.
— Кто такие? — послышалось из-за борта, — где ваш корабль? Отвечайте, сукины дети.
Дядя по ту сторону борта определённо нарывался, видимо, решил, что пять человек в тесной лодке однозначно в его власти и решил на нас давить. Его самого я не видел, зато мне отлично был виден тот, кто управлял баллистой. Его и используем для вразумления капитана. Я поднял двустволку. Из качающейся лодки стрелять неудобно, но когда расстояние всего метров шесть, а ружьё заряжено картечью, это не особо важно. Грохнул выстрел и голова «баллистика» разлетелась в кровавые брызги. По ту сторону борта повисло молчание, у меня даже возникла мысль прицепиться и взять корабль на абордаж. Скорее всего, справимся, да и повод имеется. Но, эту мысль я отмёл. Всё ж таки не пираты, напали на нас, получили по зубам, больше так не будут. Хотя нет. Ещё один смельчак подошел к орудию. Естественно, кончил он так же, как и его предшественник. Больше желающих не было. Я развернул лодку, завёл мотор и пошёл в направлении от берега. Мне туда было не нужно, но приходилось увеличивать расстояние до корабля.
А команда, тем временем, высыпала на палубу и во все глаза смотрела на странную переполненную лодку, экипаж которой только что убил двоих матросов, а теперь удаляется с огромной скоростью без паруса и вёсел. Сдаётся мне, что список морских легенд скоро пополнится. А потом нас забудут. Сразу при появлении первых пароходов.
А мы уже шли по местному «Северно-ледовитому океану». Суша была слева от нас, на юге. Внимательно оглядывали берег, стараясь не пропустить знакомых построек. Ледяная Бухта — не единственный порт на севере, но остальные находятся западнее, так что лучше нам выгрузиться в ней, тем более, что течение здесь уже не помогало, а последняя канистра бензина вот-вот покажет дно.
Долгожданный момент настал. Когда мы на тринадцатый день путешествия подплыли к берегу, то увидели знакомые здания складов и пирс, куда причаливали корабли, и сами корабли, которых тут насчитывалось целых пять. Поставив лодку на прикол, мы разыскали местное начальство. Тот удивился было прибытию столь странных гостей, которые к тому же утверждают, что на лодке доплыли с восточного побережья. Но я был настойчив. Требовал отвести меня к Тронтону и не соглашался на начальство поменьше. Тому надоело спорить, и он просто указал нам направление, идите, мол, сами, мимо столицы не пройдёте. Но и тут я не согласился, потребовал тягловую силу. В итоге нам выделили телегу, запряжённую парой быков, на которую мы положили все свои пожитки и, что гораздо важнее, образцы технологий.
Быки были транспортом мощным. Но таким медленным, что через день путешествия мы уже жалели, что не пошли пешком. К счастью для нас, молва опередила нашу повозку, и уже на середине пути нас встретил кортеж, отправленный из столицы. Тот быстро домчал нас куда следует, а именно во дворец. Там нас встретили гномы, являющие собой подобие местного правительства. Все как на подбор, толстые, с длиннющими седыми бородами и золотыми цепями.
Тронтон пытался их представлять, но имён я не запомнил. Он по секрету поведал мне, что на вооружении гномов уже четыре десятка пушек, которые они уже опробовали в деле. Некий наглый барон выстроил замок на их земле, гномы пожаловались королю, тот рассудил в их пользу, но велел вопрос решать своими силами. Вот они и решили, до кучи попрактиковавшись в прицельной стрельбе. Барон, кстати, сейчас, в плену у них (что правильно, утечка информации пока ни к чему), а замок его просто сравняли с землёй.
— Что ты привёз на этот раз? — спросил один из гномов, — за прошлое знание мы тебя отблагодарили, оно того стоило. Что сейчас?
— Порох можно использовать по-другому, — объяснил я, — не только в пушках, но и в ручном оружии, которое может носить один солдат. Я достал из мешка мушкет.
Глава тринадцатая
Не могу сказать, что представление мушкета произвело такой же фурор в гномьем руководстве, восторг был, но вполне сдержанный. Они сказали, что легко смогут повторить это оружие, механика там простая, кремни найдут, а порох для ружей просто будут молоть помельче.
Группа специалистов отправилась делать ружья, а я занялся другим представлением. Модель паровой машины была им тоже весьма интересно. Я объяснял, что сила пара так велика, что может двигать огромные предметы. Они не верили, а цилиндр машины постепенно нагревался, вот поршень сдвинулся с места, вот провернулся коленвал, а вот уже и вращение началось. Гномы, естественно, смотрели на это, как знамо кто на новые ворота. Но, поскольку все детали были снаружи, механизм оказался понят мгновенно.