Сейчас мне было, увы, не до выяснения отношений с женщинами. Даже из моего окна было видно, как на площади собирается народ. Площадь перед дворцом могла вместить, наверное, не одну тысячу человек. Нет сомнения, что к началу испытания, народа там соберётся много, будут друг у друга на плечах стоять. И все будут пялиться на меня, желая увидеть мой успех или позор. Во втором случае шоу будет даже интереснее. Но короля волнуют не они. Феодалы. Все те, кто должен ему служить и подтвердит присягу в верности. Конечно, есть мнение, что тех, кто не подтвердит, из дворца потом вперёд ногами вынесут, но это уже мелочи.
— Вам нужна помощь, господин доктор, — в дверь просунулась голова слуги.
— Нет, спасибо, — отмахнулся я.
— Это не вопрос, — он не думал уходить, — это утверждение, вам нужна помощь.
Я вздохнул и впустил его. Задача этого слуги состояла в том, чтобы привести меня в божеский вид. Из моих шмоток он оставил на мне только кольчугу, которая, как я уже говорил, была не только защитой, но и предметом роскоши, в котором не стыдно показаться на людях. Остальные вещи были отметены в сторону, словно лохмотья нищего. Я облачился в бархатные штаны и кафтан с золотым шитьём. На голову надели чёрный берет с золотыми бляхами. Обулся я в высокие сапоги, носки и каблуки которых были с серебряными подковами. Из-под воротника кафтана торчал край кольчуги, одновременно и показ качества вещи, и знак принадлежности к военной аристократии. На пояс мне повесили так называемый костюмный меч. Каждый аристократ должен иметь возможность в любое время суток покарать обидчика, но в пределах города таскать с собой цвайхандер очень неудобно. Вот и обходятся тем, что вешают на пояс небольшой меч, фактически нож, но с удобной гардой и очень дорогой отделкой.
Весь мой вид говорил о том, что я теперь, как минимум, рыцарь, а ведь король мне титула не присваивал. Но, возможно, всё ещё впереди. А сейчас нужно идти.
Оказалось, что идти пока рано. Всё действо запланировано на обед, а сейчас король зовёт меня разделить с ним трапезу. От чего я точно не откажусь, так от королевского завтрака. Вообще, здесь, в этом диком краю, расход калорий растёт фантастически. Поэтому и есть я привык много и часто. Особенно, когда кормят вкусно. А где кормят вкуснее, чем в королевской трапезной?
Стол у короля прямо-таки ломился от еды. Здоровенные куски жареного мяса перемежались блюдами, полными свежих овощей, там же стояли несколько кувшинов с вином разных сортов, по краям стола стояли тарелки с жареными перепелами, или ещё какой-то птичьей мелочью. Были здесь и рубленные яйца, и хлеб, явно испечённый полчаса назад, некоторые блюда я вовсе не узнал и предпочёл от греха не пробовать.
— Присаживайся, — король показал на стул с противоположной стороны стола, — ты выглядишь усталым, это всё Алиса?
— Спасибо вам, Ваше Величество, но всё же не стоило её присылать. У меня там, в моём мире, есть жена. Я её люблю.
— Как это мешает спать с женщинами здесь? — король не на шутку заинтересовался.
— Просто не нужно, — решил я ничего не объяснять.
— Всё ясно, — он кивнул, мерзко хихикая, — не буду больше никого присылать, к счастью, твои люди менее щепетильны. Им я прислал женщин и те ушли от них под утро едва живые. Особенно этот клыкастый старался. Его девки вспоминают с содроганием.
— Что же, я рад за них. И за девок тоже. Чего не могу сказать о себе.
Слуга наполнил наши кубки, мы выпили и приступили к еде. На спиртное я старался не налегать, слишком важные события впереди. А вот еда, да особенно такая, определённо шла на пользу. Некоторое время ели молча, наконец, король, отослав слугу, наполнившего кубки в очередной раз, обратился ко мне:
— Дошли слухи, что мой брат взял огромный денежный займ на юге, союз купцов выдал ему несколько кораблей с деньгами. Догадываешься, что это значит?
— Он сможет нанять пехоту. Много пехоты.
— И это тоже, но не это главное. Подумай, чем он будет отдавать такую сумму? Ведь ещё не факт, что он победит меня.
— Не понял, — честно признался я.
— Зато я понял! — король скорчил страшную рожу и согнул в руке серебряную вилку. — Они признали его королём. Даже не дождавшись моей смерти. А значит, долг не на конкретном человеке, а на короне. После моей победы ко мне придут послы от купцов и предложат мне оплатить войну против меня же. А в противном случае будет новая война, и торговля прекратится на десятки лет.
— И это никак нельзя исправить?
— Не думаешь ведь ты, что брат мой опомнится и отошлёт деньги обратно?
— Не думаю. А насколько они опасны? Война с ними — это трудно?
— Ничего ужасного, но, как ты понимаешь, любая война — это расходы, большие расходы. После войны королевство будет разорено, будет голод, поля зарастут травой, а кое-где и лесом. Дороги будут кишеть разбойниками, ни один караван по доброй воле не тронется с места, городские жители разбредутся в поисках пропитания.
— Что нужно делать сейчас? — решил я сменить тему.
— Тебе? — он усмехнулся, — пойти на площадь и сделать там то, что должен. А потом, когда останешься жив, будешь помогать мне.
— В чём?
— Сейчас, после твоего выступления, я соберу всех прибывших благородных господ, возьму с них присягу, не только себе, но и Дорну, а потом возьмусь за тех, кто не явился. Есть у меня на примете несколько человек, которых сильно тяготит их земля и титул.
— А я?
— А ты будешь штопать тех, кто при этом пострадает. Да ещё, прибыли гномы с новым оружием, я рассчитываю на них, хоть и не знаю точно, что они там изобрели.
— Думаю, — сказал я с удовлетворением, — теперь ни у кого не получится отсидеться в своём замке.
На этом завтрак у короля закончился. Я, сытый до тошноты и слегка пьяный, отправился в сопровождении нескольких рыцарей в полном доспехе, прямиком на площадь. Там нас ждала импровизированная сцена в виде деревянной площадки, приподнятой над землёй метра на три. Понятно, что сделана она была для того, чтобы действо увидели как можно больше людей, но слишком уж сильно это сооружение напоминало эшафот. Я поёжился. Хмель из головы вылетел мигом. Мне так и не объяснили, на что сработает камень. На правду, которую я говорю, или на мою уверенность в этой правде. Хладнокровный человек может заявить с уверенностью, что земля плоская, а параллельные прямые пересекаются. Как отреагирует камень? А я себя хладнокровным не считал, собираюсь говорить святую истину, а поджилки трясутся.
Меня вывели на «эшафот», здесь уже стоял вчерашний маг, имени которого я так и не узнал, а на небольшом столе, накрытый тканью лежал тот самый камень. Сам маг был в парадной сутане из ярко-синего сукна, и вид имел донельзя торжественный.
Толпа продолжала собираться, скоро площадь уже была забита. Те места, что поближе, были заняты благородными рыцарями, единственным исключением из которых была одна компания. Их я разглядел благодаря тому, что косматая голова орка возвышалась над толпой как маяк. Все четверо стояли метрах в пяти от меня и смотрели с обожанием.
Приближалось время Х, маг обвёл взглядом толпу и, удовлетворённо кивнув, начал говорить.
— Благородные господа, горожане и жители королевства, — голос его не имел ничего общего с тем, что я слышал вчера, глубокий и проникновенный, он без всякого микрофона распространялся по площади, уверен, что даже с самого края его слышали отчётливо. — Все вы знаете, что Его Величество, король Аллен II объявил о своём решении оставить трон своему сыну Дорну, ибо так будет справедливо, поскольку власть в династии ВСЕГДА (он выделил голосом это слово) передавалась только по прямой линии. Но вы также знаете, что сводный брат короля, узурпатор и разбойник Конрад, считает себя единственным наследником и даже смеет сейчас называть себя королём…
По толпе пополз неодобрительный ропот, маг вскинул руку, и все затихли.
— Более того, чтобы подтвердить свои права на престол, каковых у него никогда не имелось, этот нечестивец распускает лживые слухи о том, что наследник Дорн не приходится королю настоящим сыном, с помощью этих слухов он вербует себе армию, призывает своих вассалов обратить оружие против истинного короля и готовится развязать кровопролитную войну.
Маг сделал паузу.
— Сегодня мы здесь, чтобы раз и навсегда положить конец этим слухам.
Он сдёрнул ткань со стола и показал всем камень.
— Все мы слышали легенду о камне, дарованном богами, его ещё называют камнем Бальдура или камнем правды, все знают, что этот артефакт, дарованный людям в незапамятные времена, может безошибочно определять правду и ложь. А тот, кто осмелится дать ложную клятву на этом камне, сгорит в то же мгновение. Так?
Толпа одобрительно закивала.
— Как тебя зовут? — маг повернулся ко мне, — назови своё имя.
— Вольдемар Ситник, странствующий доктор, — ответил я.
— Верно ли, что ты, доктор Вольдемар, пришёл из другого мира?
— Да.
— Верно ли, что в твоём мире знания превосходят наши?
— Да, это так, — я старался говорить громче, едва не переходя на крик.
— Верно ли, что знания учёных твоего мира позволяют безошибочно определить родство между людьми?
— Да.
— Расскажи о поручении, которое давал тебе король.
— Его величество дал мне кровь, свою и своего сына Дорна, я отнёс обе порции крови в свой мир и отдал учёным. Они исследовали их и сказали, что человек, чья кровь в первом сосуде, — это отец человека, чья кровь во втором сосуде, это так и ошибки быть не может. Здесь это записано и скреплено печатью.
Я вынул листок и продемонстрировал его толпе.
— А теперь, Вольдемар Ситник, положи руку на камень, — голос мага стал вдруг тише, словно происходящее его чрезмерно утомило, — поклянись торжественно, что всё сказанное тобой, — правда, что Дорн — истинный сын короля, что учёные твоего мира не ошибаются.
Я положил ладонь правой руки на камень, который был уже ощутимо горячим.
— Торжественно клянусь, что всё, сказанное мной только что, — правда, что ошибки быть не может, учёные моего мира не ошиблись и установили по крови, что Дорн истинный сын короля. Я это подтверждаю и клянусь в этом на камне правды.