Глава 36Нелегко в бою
Нуска задыхался, но лишь крепче стискивал в руках рукоять меча. Сжав челюсти, он скрипел зубами и щурился, выглядывая из укрытия.
Погода была на удивление тихой и безветренной, но лекаря это совсем не радовало. Лучше бы снежные вихри скрыли его за белоснежной пеленой и воем. Прятаться здесь было бессмысленно, но и вступать сейчас в схватку – безрассудно.
Лекарь хмурился и судорожно припоминал все наставления учителя:
«Будь тих и внимателен».
«Вступай в битву только тогда, когда уверен в победе».
«Спокойное сердце и холодный ум – основные источники силы».
Нуска цыкнул и быстро перекатился по снегу за огромный валун, скрывшись в его тени. За несколько недель тело молодого сурии стало скорее подтянутым и жилистым, нежели болезненно тощим – лекарь и сам чувствовал, как напрягаются доселе незнакомые ему мышцы и позволяют вытворять трюки, которые ему и не снились.
В последние дни тренировки перестали казаться разверзнувшейся бездной, но задачи, которые ставил перед лекарем Минхэ, усложнились.
Нуска вглядывался в бесконечное белое пространство и ничего не мог разглядеть. Ему никак не удавалось правильно сжигать дэ, улучшая зрение или слух. Лекарь мог довольствоваться только развитым внутренним чутьем.
Вот и сейчас молодой хаванец прикрыл глаза и притих, оценивая обстановку. А затем подорвался и в несколько прыжков взобрался на выступавшую скалу – ровно на то место, где он прятался, сошла снежная лавина, да так тихо, словно сговорилась с противником.
«Ha`idgehl i fer, что ни тренировка, то битва на выживание! Минхэ действительно хочет сотворить из меня бессмертного духа?»
Нуска научился ловко перемещаться, хорошо прятаться. Его скорость и восприятие возросли в разы, но… этого было недостаточно.
И все же.
Ведомый чутьем, Нуска вскинул меч. Деревянное лезвие столкнулось с искрящимся мечом дэ. А затем палка лекаря разлетелась на части. Нуска успел отступить, даже пробежал несколько метров и попытался скрыться, слетев со скалы на уровень вниз, но его поймали прямо над обрывом. Просто схватили за шиворот, как нашкодившего котенка, и бросили в сугроб.
Когда Нуска пришел в себя от удара, Минхэ в своих белых одеждах уже восседал на нем сверху, сложив на груди руки. В его взгляде сквозило недовольство.
– Ученик, раз за разом ты повторяешь одну и ту же ошибку. Мне кажется, уже скир запомнил бы, что убегать от сурии – бесполезно.
Нуска нахмурился. А затем быстро подался вперед и ударил учителя лбом в лоб, вложив в удар небольшое количество дэ.
Минхэ охнул, схватившись за голову.
– Ха-ха, видите, я смог нанести вам удар! – рассмеялся лекарь, продолжая валяться в снегу. – Не надо недооценивать меня, учитель.
Сначала Минхэ растерялся, но затем улыбнулся и медленно поднялся на ноги. Его меч уже рассыпался в воздухе. Учитель протянул Нуске руку и помог ему подняться.
– Это было неплохо, Нуска. Только вот будь это настоящая битва, то ты был бы уже мертв, – все же пожурил учитель, качая головой. Но было видно, что он доволен результатом тренировки. Пускай методы борьбы Нуски оставались странными, но Минхэ уже как полмесяца смирился с тем, что лекарь никогда не будет порхать с мечом подобно бабочке.
Вечерами Нуска помогал учителю по дому: убирался, таскал воду для умывания и котла. Они вместе садились ужинать, и лекарь даже успел привыкнуть к царившей в этом домике идиллии.
– Учитель Минхэ, может, есть еще какие-то способы сжигать дэ? – продолжал болтать Нуска даже за едой. Учитель всегда по первому зову отзывался на все вопросы ученика, но если это происходило за едой, то неизменно раздражался.
– Сначала поешь, а потом поговорим, – коротко ответил хаванец.
– Будет уже очень поздно! Мы опять проболтаем всю ночь, а утром вы все равно разбудите меня с первыми лучами, – проворчал Нуска, запихивая за щеку горькие травы и овощи. К их вкусу невозможно было привыкнуть – оставалось только терпеть.
– Жизнь сурии нелегка, но разве не в этом ее прелесть? – с улыбкой сказал Минхэ, не спеша поглощая белую кашу и пророщенные бобы.
Все эти месяцы Нуска не видел ни алкоголя, ни мяса. Видимо, учитель не промышлял охотой, да и на кого можно было охотиться в этих безжизненных скалах?
Нуска продолжил в упор смотреть на учителя, дожидаясь, пока тот доест. Все их трапезы так и проходили: лекарь запихивал в себя все съестное, а затем ждал, пока Минхэ неторопливо расправится со своим ужином.
За проведенное в этой долине время Нуска успел очень крепко привязаться к учителю. В какой-то момент он даже начал всерьез задумываться, а не остаться ли ему здесь. Еще никогда жизнь Нуски не текла так спокойно.
Они с учителем жили вдали от мирской суеты. Ни одна новость не долетала до этого всеми духами забытого места. Но за последний месяц Минхэ один раз все же встречал гостя – принял у него какую-то посылку и письма, а затем передал стопку писем в ответ.
Нуска быстро переоделся и забрался в кровать, дожидаясь, пока учитель, как обычно, не подставит к кровати стул и не завяжется их долгий разговор.
Минхэ тоже подготовился ко сну: сменил одежды, распустил волосы, а затем устроился на стуле рядом с матрацем Нуски.
Лекарь еле сдерживал улыбку. Сейчас в который раз Нуска будет задавать вопросы, а Минхэ – отвечать, делясь недюжинными знаниями. Только вот сегодня первым разговор начал учитель, отвернув голову и глядя на затухающий в очаге огонь.
– Нуска, ты ведь знаешь, что через две недели все ученики северной обители будут сдавать последний экзамен? Когда ты собираешься вернуться в школу сурии?
Нуска поморщился. Ему хотелось обсудить так много интересных вещей, но возвращение в школу сурии к ним точно не относилось.
– Учитель Минхэ, вы ведь знаете, что я не готов. За эти два месяца я даже не смог нанести вам ни одного удара. Может, через годик попробовать? – попытался уговорить его Нуска, но учитель резко вскинул голову и уставился на лекаря так, словно тот в очередной раз сморозил какую-то глупость.
– Ты даже не собираешься пробовать? И после этого хочешь называться моим учеником? – холодно поинтересовался он.
Лекарь виновато опустил голову. Ему никогда не удавалось спорить с учителем. Каждый раз до костей пробирало неизвестно откуда взявшееся чувство вины и желание полностью соответствовать его ожиданиям. Но Нуска оставался Нуской, да и врать этому мужчине он не смел.
– Я ведь до сих пор не обладаю даже оружием дэ. Я вас только опозорю, – мотнул головой лекарь. Его тело напряглось, а плечо непроизвольно дернулось. Одна мысль о возвращении в школу вызывала в нем невероятное отвращение.
– Значит, ты считаешь, что я плохо тебя обучил, – приподнял брови Минхэ и привычно сложил на груди руки. Он делал так каждый раз, когда был недоволен или возмущен каким-либо поступком Нуски.
– Нет. Просто в школе сурии учатся одни знатные… знатные потомки разных семей. – Нуска еле сдержался, чтобы не выругаться, и взъерошил волосы на затылке. – Не думаю, что я всего за пару месяцев стал таким сильным сурии, чтобы им противостоять.
– Тебе и не нужно выигрывать в схватке. Разве экзамен не подразумевает устный опрос, сдачу на лекарскую лицензию или мастерство в управлении дэ? – возразил Минхэ, но Нуска только головой покачал.
– Они заставят меня драться, учитель. Я нажил там столько врагов, что могу быть в этом уверен, – с усмешкой произнес Нуска и уставился на свои руки. Кожа ладоней загрубела, покрылась мозолями, а подушечки пальцев потеряли чувствительность. Нуска боялся, что с такими руками ему теперь будет тяжело лечить внутренние повреждения. Да и…
– Каналы на твоей правой руке так и не восстановились, верно? Ты из-за этого волнуешься? – с хмурым видом спросил учитель, а затем присел рядом. Его ловкие руки начали ощупывать больное запястье лекаря.
– Да разве здесь что-то можно сделать?.. – отмахнулся Нуска и отвернул голову. Ему не нравилось демонстрировать собственные недостатки перед этим хаванцем.
– Конечно, можно, – полным уверенности голосом сказал Минхэ, а затем надавил на вены лекаря пальцами. – Каналы дэ можно взрастить даже с нуля.
Нуска вдруг застыл. А затем уставился на учителя.
– Как это – взрастить? – переспросил он.
– Не все сурии рождаются с развитыми каналами. Конечно, выходцы из благородных семей продолжают вступать в браки с другими сильными сурии, и от этой связи всегда рождаются талантливые дети. Но не думай, что путь каждого сурии был так же прост, как и путь тех детей, с которыми ты встречался в обители.
Минхэ говорил спокойно и тихо. Его пальцы сдавливали руку Нуски и разгоняли кровь. Хоть это было больно, но такой массаж помогал вернуть чувствительность в каналах.
Лекарь ненадолго задумался, а затем вдруг выдал, не подумав:
– Учитель Минхэ, вы один из таких сурии? Вы взращивали каналы самостоятельно, а не родились с ними?
Учитель молчал. Его пальцы застыли, а затем и вовсе отпустили больную кисть лекаря. Нуска сглотнул, боясь даже посмотреть в сторону собеседника.
– Что ж, не думаю, что мне следует это скрывать, – проговорил Минхэ и закрыл глаза. – Когда-то давно я действительно не обладал никакими талантами. Я не мог использовать дэ и был простым человеком.
Нуска только и мог, что разинуть рот. Этот хаванец, который одним ударом может расколоть гору надвое, родился самым простым человеком?! Но ведь Нуска даже сейчас мог без зазрения совести сказать, что Минхэ – это второй по силе сурии на континенте. Сильнее него мог быть только эрд.
– Значит… – медленно проговорил Нуска, а затем вдруг выпалил: – Все эти чудовищные тренировки – вы и сами через них прошли?
– Что ты знаешь о чудовищных тренировках? – рассмеялся вдруг Минхэ и похлопал лекаря по плечу. – Да, я делал примерно то же самое, что и ты, но ежедневно на протяжении многих лет от рассвета и до заката. И этого все равно было недостаточно, чтобы стать равным другим сурии, рожденным в знатных семьях. В твоих жилах течет сильная кровь, а потому ты не должен жаловаться на судьбу или трудности в обучении. Если тебе так интересно, то я могу поведать тебе одну историю.