Нуска застыл где-то на краю главной площади города. Это место и этот помост… Лекарь прекрасно их помнил. Именно здесь он в последний раз виделся с Вьеном, и в ту встречу брат вел себя странно.
Было темно. В воздухе клубились потоки энергии, но Нуску это не пугало. Лекарь даже вскинул голову и огляделся: он заметил, что город был украшен цветами. Желтые и белые, они благоухали, но Нуске удалось почувствовать это только сейчас.
Где-то высоко над головами раздался зычный голос. Любой зевака сразу бы понял, что вещает представитель высшей знати. Речь была громкой, уверенной. Каждое слово произносилось так, словно в нем заключался приказ. Нуска задрожал и стал пробираться ближе к помосту.
– Жители Скидана, сегодня мы празднуем День духов. Традиционно шестнадцатого шаля все жители столицы возносят свои мольбы духам и преподносят им подарки. Но этот день был омрачен. Сегодня перед вами я показываю свою истинную силу – и клянусь использовать ее для защиты каждого жителя страны.
Речь эрда прервалась. Нуска услышал впереди какой-то шум и продолжил протискиваться через столпотворение. В этом забитом людьми пространстве было жарко: прежде чем лекарь пробрался ближе к помосту, он весь вспотел. Все отчего-то шумели и переговаривались, но голосов было так много, что они превращались в беспрерывный гул, из которого Нуска не мог вычленить ни слова.
– Дарвель вновь переступил границы Скидана. Будь это единственной плохой вестью, возможно, нам бы не пришлось прерывать столь значимый праздник. Однако многие уже слышали о бунтах, прокатившихся по южной части страны. Повстанческое движение в Карборе было вырвано на корню, но Арцента и Рира сейчас утопают в мятежах. И я лично отправляюсь в поход для устранения мятежников и установления порядка в стране. Наступает военное время, а это значит, что меч каждого сурии должен быть остер и должен разить во имя Скидана. Повстанцы же ослабляют силы страны и подрывают боевой дух в наших рядах.
Сейчас, находясь вблизи помоста, Нуска мог видеть правителя из-за голов стоящих впереди сурии. Но выражение лица Сина разглядеть было невозможно.
Неужели… война? Когда окончились континентальные сражения, лекарь был слишком мал, чтобы что-то в этом понимать. Почти вся его жизнь прошла в мирное время – врагами Нуска мог считать только богачей да жадных трактирщиков. А теперь… дарвельцы? Но разве эрд не может одним ударом просто смести всю армию противника? Разве не так была окончена предыдущая война?
– Во имя мира и победы мы должны сплотиться. А потому сегодня мы прямо на этой площади представим одного из лидеров восстания. Многие слышали о произошедшем в южной обители и об убийце, который не постеснялся перерезать горло своему противнику на дуэли. Разумеется, он был сразу же пойман и заключен под стражу. Неудивительно, что он оказался не просто нечестивым сурии, но и одним из повстанцев, лидером южного движения и посланником воли Дарвеля. Сегодня он предстанет перед вами, а завтра будет казнен.
Толпа, ранее молча внимавшая словам эрда, вдруг взревела. До этого все были напуганы силой и мощью своего правителя, но сейчас вслух возносили хвалу духам за то, что высший сурии достаточно силен, чтобы защитить их. Что эта сила, заставляющая их колени трястись, выступает на стороне Скидана.
– Так и знал, что это не мог быть скиданский сурии! Наши сурии благочестивы!
– Верно, он просто хотел внести смуту! Подорвать доверие к власти!
– Голову с плеч! Казните его прямо сейчас! Пусть все увидят, что бывает, если пойти против законов Скидана!
– Какой-то безродный оборванец… и убил сына высшего аристократического рода! Разве он может быть на стороне нашего народа?!
Нуске казалось, что он оглох. Сначала в голове гремели крики, а затем настала звенящая тишина. Он смотрел на помост и видел там два знакомых лица. Один мужчина стоял, сложив руки за спиной, и продолжал что-то говорить, своим голосом перекрывая гул толпы. А другой оказался связан. Его каштановые волосы были растрепаны и спадали на плечи, а бездонные черные глаза уставились на орущих сурии. И в этих глазах не было страха – только презрение.
Это был Вьен. Его голова была разбита в нескольких местах, а на лице запеклась кровь. Но взгляд его был таким же диким и полубезумным. Казалось, сними с него оковы, и он перережет на этой площади всех, кто желает ему смерти.
«Вьен… Как ты оказался здесь? Почему? Лидер восстания… Зачем ты пошел против эрда?!»
Нуска не понимал. Он не знал, что делать. Странное чувство беспомощности вновь накрыло его с головой. Лекарь хорошо знал, что значит прогибаться под волю сильных. Не иметь возможности высказать свое слово или восстать против произвола. Но сейчас… он должен был защитить убийцу. Не думал, не хотел, а должен был.
Вьен… это же его старший брат. Он тот, кто согревал его холодными ночами и делился последним куском хлеба. Тот, кто с улыбкой шел на убийство, чтобы прокормить семью. Тот, кто отдал всего себя для защиты близких и самого Нуски. Разве у лекаря есть право бросить его? Но…
Защитив Вьена, Нуска предаст Сина. Да и как можно вызволить этого арцента из-под дворцовой стражи, состоящей из магов боли?! Один неверный шаг – и тебя скрутит от непередаваемых мучений. Зачем Вьен вообще затеял расправу прямо на экзамене?! Это же самый короткий путь в бездну!
Нуска закрыл лицо руками и застыл. Его разрывало изнутри. Это не должно было произойти.
«Вьен, тебе же дали все шансы начать жизнь заново. Ты мог просто сдать экзамен и стать полноправным сурии. С твоими навыками… ты бы быстро стал одним из лучших бойцов Скидана, особенно сейчас, когда назревает война. Тебе бы платили, тебя бы кормили, подарили крышу над головой… Почему ты, h`aidgehl vae, просто не сдал этот h`aidgehl экзамен и не отправился пожинать плоды успеха?!»
У Нуски никогда не было каких-то особых требований: если ему предлагали поесть – он ел, не раздумывая о том, кем был человек, давший кусок хлеба. Но сейчас он припоминал, что Вьен… был совсем другим.
Как-то раз Нуска побирался по улицам. Один сурии с неприятной улыбочкой протянул голодному мальчишке хлебную лепешку. Маленький Нуска уже потянулся, чтобы взять съестное, ведь от одного вида еды его рот наполнился слюной. Но Вьен, который увидел эту картину, подбежал и выбил лепешку из рук старика. А затем обозвал того старика такими словами, которые Нуске было бы тяжело произнести даже сейчас.
Как оказалось, тот старик был работорговцем. Он часто обманывал бездомных детей, заманивал их в подворотни, а затем продавал на черном рынке. Но Нуска, даже услышав это объяснение, все равно еле сдерживался от того, чтобы не кинуться обратно и не подобрать кусок хлеба с земли. Ему было все равно, кем был тот старый сурии, он хотел лишь одного – поесть. Но Вьен был непоколебим. Он отказывался брать деньги и еду у людей, которые вызывали у него отвращение.
Если Нуска молчаливо терпел издевательства в обители и лишь иногда давал отпор, то Вьен копил обиду и ненависть. А затем разом выплеснул ее на одном из учеников на дуэли.
Прежде чем лекарь пришел в себя, речь эрда окончилась. Люди стали разбредаться по городу: кто-то пожелал продолжить веселье, а кто-то стал громко обсуждать грядущие перемены. Но все как один, были взволнованы новостями и не замолкали.
«Эрд говорил, что мы сможем увидеться. Я должен с ним поговорить…»
Лекарь быстро проскользнул к помосту. И уставился на эрда, окруженного своими подчиненными. Они что-то обсуждали, а Вьена рядом с ними уже не было. Видимо, стражники увели его обратно в темницу.
Нуска ждал. Он не мог сейчас так просто уйти, не попытавшись решить проблему миром. Пока еще не слишком поздно, пока голова Вьена еще на плечах…
Ждать пришлось долго, но, когда все окружавшие правителя сурии разошлись, тот обернулся к Нуске. Видимо, уже давно почувствовал его энергию.
На секунду лекарю даже показалось, что в глазах Сина блеснули искры. Видимо, он действительно был рад видеть Нуску. Но, приглядевшись к взволнованному и вспотевшему лекарю, эрд нахмурился и подошел ближе. А затем шепотом заговорил:
– Нуска, что-то случилось?
Этот голос был полон скрытого волнения. Лекарь даже почувствовал укол вины за то, о чем собирается попросить, а затем – сделать.
– Эрд, этот человек… Я знаю его, – коротко сказал Нуска, не поднимая головы. Сейчас, под этим пристальным взглядом правителя, он чувствовал себя неуютно.
– Знаешь? Что ты хочешь этим сказать? Нуска, он ведь убийца. Ты же не собираешься всерьез просить о помиловании? – хмуро отозвался эрд и даже сложил руки на груди. Сейчас он походил на недовольного Минхэ.
– Я знал, что вы это скажете, – спокойно сказал Нуска и вяло улыбнулся. А затем рывком развернулся и бросился с площади.
Говорить было больше не о чем. Эрд – такой же идейный человек, как и Вьен. Он никогда не отступит и не изменит своего решения.
Нуска бежал через толпу, сталкивался плечами с прохожими и, не извиняясь, продолжал свой путь.
Наверное, стоило обмануть эрда. Отправиться вместе с ним во дворец, а затем под покровом ночи пробраться в темницу и освободить брата, но… на такой поступок Нуска был не способен. Он не мог врать Сину.
Обходными путями лекарь побрел в сторону дворца. Он старательно путал следы, зная, с какой легкостью эрд улавливает светлую энергию.
«Ничего страшного. Даже если я смогу освободить Вьена… просто сяду в темницу вместо него как предатель. Ничего не изменится. Людям просто нужен кто-то, кого они будут ненавидеть. А я отлично подхожу на эту роль».
В первую очередь нужно было найти тех стражников, что увели Вьена. Необходимо поймать след брата, но… Город все еще тонул во тьме. Энергия эрда перебивала все в этих стенах. Нуска редко думал о том, насколько же Син силен. Разве можно считать его злодеем за содеянное в младшем возрасте, когда ему ничего не стоит движением руки разрушить пару-тройку городов?
Нуска метался из угла в угол, с улицы на улицу, а когда ему ничего не удалось обнаружить, двинулся в сторону дворца.