– Простите, господин сотник, – не придумал я лучшего обращения. – Вы же понимаете, что нельзя одновременно получать и яд, и лекарство?
В который раз уже поразился пронзительному взгляду, за серыми глазами начальника отряда явно крылся очень острый ум.
– Сие понятно есть, – кивнул сотник. – Для того царь и скрывается в монастыре, дабы прийти никто не мог и к питию не прикасался.
– Что ты можешь сказать про Бомелия? – спросил я, поражаясь собственной смелости. Ну как такое можно спрашивать у военного?
– Бомелий – государев лекарь, он готовил много ядов, что использовались против неверных бояр, – процедил сотник.
Я усмехнулся, ответил все верно, не к чему придаться. Но в каждом слове сквозило не просто подозрение, а неприкрытая ненависть.
– Для чего спрашиваешь? – посмотрел мне прямо в глаза сотник.
– Хотел убедиться, что царского лекаря не будет в монастыре, пока государь будет принимать мое лекарство, – ответил я задумчиво.
– Ведаешь, кто сие сотворить мог? – спросил сотник.
Так же, как и местные жители, я автоматически переводил устаревший русский язык на свой современный. Я вздохнул, принимая сложное решение.
Сам не знаю, почему я решил довериться чужому в общем-то человеку. Наверное потому, что кому-то я должен был рано или поздно начать доверять в чужом для меня времени среди незнакомых людей.
– Отравить государя мог только Бомелий, – размеренно сказал я. – Нельзя просто подмешать ртуть в напиток. Нужно приготовить сложный состав, который может сделать только опытный лекарь. На меня можешь не думать, меня точно не было здесь полгода назад. Больше некому.
– Истину глаголишь, сам такоже думаю, – спокойно ответил сотник.
Пронесло. На удивление военный не разозлился.
– Подкрепить слова свои сможешь? – спросил сотник.
Я понял, что речь идет о доказательствах. Понятно.
Хотел сразу отказаться, откуда у меня могут быть доказательства? Не мог же я сказать военному, что в моем времени во всех учебниках истории написано, что Бомелий имел большое влияние при дворе и готовил яды для неверных бояр. Версия о том, что сам Бомелий и травил Ивана Грозного ртутью, довольно часто встречалась, хотя доказательств, понятно не было.
Что-то внутри дернулось до того, как собирался ответить «нет». Внутреннее чутье, хваленная научная интуиция, которая помогала мне делать уникальные открытия, вступила в игру. Неожиданно, причем.
– Прямых доказательств у меня, конечно, нет, – вырвалось у меня. – Вот если я смогу попасть в лекарскую горницу и проверить составы и зелья, которые он готовил, смогу дать тебе точный ответ.
– Ежели посмотришь, что готовил царский лекарь, сможешь сказать, он отраву государю приготовил али нет? – переспросил сотник.
– Да, – уверенно кивнул я.
Идиот, да что такое со мной происходит? Ума точно лишился. Мало мне приключений, зачем я вступил в самый центр осиного гнезда? Дел что ли мало? Тем более, что сегодня ночью может быть совершено пятое убийство.
– Хорошо, лекарь, – задумался сотник. – Лекарство твое давать будем государю в точности как ты и сказал. Проверить зелья надобно бы, только как в горницу лекаря царского попасть? Дак и не в аптеке может яды он готовит, может в подвалах да в тайных комнатах. Тяжко найти будет, подумать надобно. Как управимся гонца пришлю, доставит тебя, чтобы зелья изучил.
«Зачем я это сказал? – пронеслось в голове. – Хотя сотник прав, не стал бы такой опытный медик яд из ртути у всех на виду готовить. У алхимика должен быть тайный подвал или комната, где секретные составы хранятся».
– Хорошо, – ответил я, кивая. – Сейчас важнее государя вылечить.
– Дай, Господи! – выдохнул сотник и повернулся чтобы идти.
Понятно, воеводская изба была всего в пяти минутах ходьбы, и ратники пришли к дому Петра пешком. В монастырь всяко уже на конях поедут.
Я выдохнул, зашел в горницу и чуть не наткнулся на Агафью, которая стояла прямо у входной двери с застывшим взглядом.
– Агафья, что с тобой? – удивился я, потому что не видел никогда девушку в таком состоянии.
– Господин лекарь, – пробормотала девушка. – Государь вылечится?
– Агафья! – сказал я строго. – Давай договоримся, то, что ты слышала нельзя никому говорить! Это тайна, поняла?
Девушка закивала головой. Надеюсь, поняла, что нужно сохранить все в секрете. Не хотелось бы, чтобы подобные слухи поползли по моей вине.
– Не в столице, – сказала тихо девушка, когда я повернулся, чтобы пойти к себе в комнату.
Я резко остановился.
– Что не в столице? – удивленно спросил я.
– Тайная комната зелейника не в столице, – повторила тихо девушка.
«Зелейник – отравитель», – пронеслось в голове.
– Агафья, стоп, еще раз, – медленно сказал я. – Ты знаешь что-то?
Девушка посмотрела прямо на меня, и уверенно кивнула.
– Мы с прочими девушками раньше убирались в селе, что недалече от Старицы, в аптеке княжеской, – затараторила Агафья. – Готовили еду, одежу стирали. Потом все в запустение пришло, и нас звать перестали.
Я не успел задать вопрос, девушка слишком быстро говорила.
– А осьмой недели назад, я вернулася, – сказала задумчиво Агафья. – В заброшенный дом, где убиралися раньше, поскольку забыла деревянную кадку, купеческую. Думала, головы не сносить и напросилася к Тимке, чтобы свез. Недалече же здесь. Забрать надо было, Петр бы заругал.
«Два месяца назад она была в заброшенном здании, где раньше была аптека, – мозг быстро перевел на понятный язык. – Вернулась, чтобы забрать утварь, понятно, такое терять нельзя, иначе накажут».
– Подожди, Агафья, – медленно сказал я. – Ты вернулась в заброшенное здание аптеки, которая находится в селе Чукавино?
– Знамо так, – кивнула девушка. – Только не брошен дом.
– Еще раз? – сдавленно спросил я, потому что начал понимать.
– Я быстро забежала, кадку схватила, да обратно, конюх Тимка ждал на лошадях, – оправдывалась Агафья, видно потому, что не успела все рассмотреть. – Лавки ровно стояли, вытерто все, без пыли. Таки чаши да сосуды, в каких вы зелья готовите. Много стояло. Не брошена аптека…
– Агафья, давай успокоимся, и ты расскажешь все еще раз, – проговорил я. – Не про кадку, а про то, что именно ты видела внутри здания?
– Там лекарь зелья готовит, – уверенно сказала девушка. – Такоже, как и вы, господин лекарь. В поставцах много сосудов стояло, пустых и полных.
Надо было слушать себя. Дернулось же внутри, когда кто-то упомянул заброшенную аптеку. Было какое-то чувство нехорошее внутри, когда я мельком взглянул на высокое облупившееся здание. Почему я не прислушался к собственному чутью, когда еще было время? Никогда же не подводило.
Глава 18. Темный целитель
– Ты хочешь сказать, что в старой аптеке в Чукавино кто-то готовит зелья, похожие на те, которые мы тобой готовили? – решил убедиться я.
Агафья закивала. В догадливости и смекалке девушки я не сомневался, имел возможность убедиться. Позже я сомневался в своих умственных способностях, когда решил не рассказывать ни губному старосте, ни сотнику о действующей лаборатории. Умным можно меня назвать?
Почему я решил, что смогу сам все проверить и выследить того, кто по моим догадкам травил государя всея Руси? Детектив доморощенный.
Я никому не сказал, понимая, что в аптеке в Чукавино, за пятнадцать километров от Старицы, могла быть только лаборатория Бомелия. Я был уверен в тот момент, что он не довел дело до конца с отравлением ртутью, а государь находился под охраной конных стрельцов в монастыре.
– Хорошо, Агафья, спасибо большое, – искренне поблагодарил я девушку. – Никому не говори ни про государя, ни про аптеку, ладно?
Девушка с готовностью закивала. Про государя она и правда никому не рассказала, сохранив великий секрет. Вот с аптекой вышло не все так гладко. Тогда я еще не знал, что неумение Агафьи хранить секреты спасет мне жизнь.
Я пошел к себе в комнату, лихорадочно рассуждая, что нужно сделать. Вспоминая свои действия, я бы оценил их, как предельно глупые.
Мало мне было убийств, с чего это вдруг я решил раскрыть придворный заговор? Надо было сразу рассказать все сотнику. Я же от великого ума, видно, решил тайком пробраться в лабораторию и все изучить. Что я хотел найти?
Письменное признание: «Да, это я травил царя?».
Смешно. Мозг играет в странные игры, и в тот момент я думал, что должен самостоятельно найти доказательства приготовления яда с ртутью в тайно лаборатории Бомелия и принести их сотнику. Дурак, ну что еще сказать.
Дело близилось к ужину. Я вышел в горницу, стараясь отвлечься от своих мрачных мыслей. Братья-купцы были в поездке и за столом снова были я, Елисей и Агафья. Девушка принесла вкуснейшее жаркое из гуся с кашей, на десерт были печеные яблоки. Мне все больше нравилось здесь.
Я старался не думать об отравлении и об аптеке, в которой по моим предположениям мог готовить зелья самый загадочный алхимик в России. Решил поговорить с Елисеем, чтобы подросток не скучал, пока отец в отъезде.
– Елисей, что интересного ты сейчас читаешь? – спросил я, чтобы поддержать разговор.
– Евангелие прочитал, Псалтырь читаю на всяк вечер, – ответил подросток. – Много не понимаю, правда, но батюшка говорил, что надобно читать каждый день, чтобы благословение было во всяких делах.
Стыдно признаться, но я не мог назвать себя верующим, хотя и неверующим тоже. Честно не знал, что ответить Елисею.
– Отец, конечно, прав, – аккуратно сказал я.
– Батюшка сказывал, что матушка моя каждый вечер много читала, – вздохнул не по-детски Елисей. – Набожная сильно была.
Я не знал, что ответить. Рядом с Елисеем, наверное, любой чувствовал себя грешником. Дело было не только в ангельской красоте подростка. От него мощными волнами как будто исходило добро, причем он специально ничего не делал для подобного эффекта. Выражение «чистая душа» больше всего подходило для описания Елисея. Он просто был таким по своей натуре.