Чудом я сдержался и не подпрыгнул от радости.
Прием длился не более десяти минут, царь повернулся и ушел с сопровождавшим его монахом. Мы с сотником вышли из палаты. Сотник может и просто шел по коридорам, я же летел, как на крыльях.
У меня будет своя собственная лаборатория! Я смогу официально готовить лекарства и растворы. Я смогу вылечить столько болезней!
Почему мечтам никогда не дают развернуться? Остаться в хорошем настроении и планировании лаборатории не получилось. Во дворе я заметил, что сотник чем-то озабочен, несмотря на то что царь пошел на поправку.
Вежливость вроде бы требовала спросить, в чем дело. Да и у меня было еще одно важное дело в монастыре, и я надеялся, что сотник мне поможет.
– Царь поправляется, – решил начать я с хороших новостей.
– Знамо, весть сия радостная, – проговорил сотник, задумчиво смотря на стены монастыря. – Благодарствую, лекарь, за твое усердие.
– Продолжать давать лекарство нужно обязательно, – решил я на всякий случай закрепить предписания. – Недели через две, дам новое зелье, послабее, поможет сгладить все последствия отравления.
Сотник промолчал, и я рискнул.
– О чем-то другом думаешь? – коротко спросил я.
– Чего ради травить государя? – проговорил сотник, решив поделиться тяжелыми размышлениями. – Выгода царскому лекарю какая с того?
Так, нужно четко продумать ответ. Я-то читал разные версии и одна из версий была, что Бомелий напрямую связан с польскими царями.
Не мог же я рассказать сотнику, что читал множество исторических справок, что Елисей Бомелий мог быть агентом польского короля Стефана Батория. Бомелий из Голландии, подозревался в связях с Речью Посполитой. Соответственно, действовал в интересах западных держав. Именно в Ливонскую войну выгодно было отравить государя Руси, чтобы была смута. По некоторым историческим данным, лекаря и обвинили в 1580 году в переписке с польским королем, за что и казнили.
Правда смерть Бомелия вызывала множество споров среди историков.
Следы отравления ртутью я видел собственными глазами. Добавлять яд в вино мог только приближенный человек, каковым и был Бомелий в то время для Ивана Грозного. Про Ливонскую войну я прекрасно знал и без своей феноменальной памяти. Против России выступал союз Польши, Литвы, Швеции и Дании. Мотивом для отравления могло быть желание ослабить Русь в критический момент войны, чего и добивалась Польша.
Говорить или не говорить о своих изысканиях сотнику? Первое, доказательств никаких у меня нет. Второе, со знанием таких деталей, в тюрьму и, скорее всего, на казнь отправят меня, а не Бомелия. Я же не мог объяснить представителю царской охраны, откуда у меня могут быть такие данные.
– Война затяжная, как я понимаю, сейчас идет, – начал я издалека.
– Ливонский поход, – кивнул сотник. – Долгие годы в ратном деле находимся. Затянулась война, конца-края не видать.
Я не ошибся, когда заметил, что простая речь обманчивая. Люди, поставленные на службу государства, с которым я во всяком случае столкнулся, обладали острым аналитическим умом. Что губной староста, что сотник, поражали меня уникальной догадливостью и сообразительностью.
Сотник резко повернулся и посмотрел прямо в глаза:
– Али сказать что хочешь важное, лекарь?
Я немного растерялся, пытаясь выбрать из всей информации, которой владел, важные моменты. Нужно просто навести на Бомелия. Я, конечно, не знал, участвовал ли царский лекарь в заговоре, но был уверен, что это Бомелий травил Ивана Грозного ртутью, что являлось страшным преступлением. В моем времени это было преступлением против безопасности государства.
– Для того, чтобы травить государя российского, нужен мотив, – вздохнул я. – Причина. Какая может быть причина у царского лекаря?
– Ты каково думаешь, почто лекарь дерзнул зелием государя травить? – в который раз убедился в сильных умственных способностях сотника.
Конечно, лучше ответить вопросом на вопрос и спросить о мотиве меня.
Выкрутился. Хорошо, нужно очень тщательно продумать ответ.
– Точно знать я не могу, – начал я размеренно. – Только логично, что лично Бомелию никакой выгоды от смерти государя не будет. На место царское лекарь он не сядет. Значит, смерть государя Руси выгодна кому-то еще. И больше всего это нужно тем, кто воюет с Русью. В настоящее время.
Вроде пояснил. Надеюсь, дальше сотник додумается сам. И не ошибся.
Сотник уверенно кивнул.
– Такоже думаю, лекарь, – сказал медленно сотник. – Подозрения есть о связях лекаря с врагами русского государства. С литовцами да поляками.
Я молча кивнул. Осуждения я не чувствовал. Преступление, тем более настолько страшное, должно быть наказано. Ну и кроме всего прочего, я и сам пытался понять, зачем Бомелию травить государя всея Руси?
– Можно мне просьбу изложить? – осторожно спросил я, понимая, что мои потуги изобразить русский язык шестнадцатого века выглядят жалко.
– Говори, лекарь, – утвердительно кивнул сотник.
– Мне нужно поговорить с одним из старцев, монахом Корнелием, – быстро сказал я, чтобы сотник не передумал. – Важные вещи узнать нужно.
– Добро, ратники тебя проводят, – сказал сотник.
Сотник махнул стоящим недалеко конным стрельцам, которые сопровождали нас в поезде, ратники быстро подошли.
Я с прошлого раза, когда лечил отряд от отравления несвежим пивом, вспомнил, что мобильные отряды часто выполняли функции разведки, быстрого реагирования и сопровождения обозов. В Старице, как я понял, остановился небольшой отряд, который лично охранял государя в монастыре.
– Проводите лекаря в кельи монашеские, да ждите, – распорядился сотник. – Опосля, идите к повозке, отвезти лекаря до дому надобно.
Как я понял, ратники сопроводят меня и будут ждать снаружи. Значит, у меня не так много времени, чтобы узнать важные детали у монаха.
По дороге я пытался сформулировать в голове вопросы, которые имели наибольшее значение в связи с портретом жертв страшных убийств.
Келья монаха Корнелия была небольшой, примерно два на два метра, находилась в деревянной постройке монастыря. Внутри была лавка и полка с книгами. Хотел сразу рассмотреть книги, но подумал, что невежливо будет.
– Простите, Корнелий, – запнулся я, не зная, как обращаться к старцу.
– Садись, добрый путник, – спокойно ответил монах.
На вид монаху могло быть лет девяносто, хотя здесь мне сложно определять было возраст. Я присел на край лавки, старец сел с другой стороны.
– Какого дела ради, лекарь, пришел к смиренному рабу Божию? – спросил монах, и посмотрел прямо на меня.
То, что я лекарь, все определяли по одежде, да по футляру на поясе. В шестнадцатом веке, как я понял, внешний вид служил чем-то вроде паспорта.
Причину же странного чувства чего-то знакомого я быстро определил. На меня смотрели лазурные глаза, только темнее, чем у Елисея в силу возраста.
Я решил не тратить время на приличия, так как сильно спешил.
– Мне надобно узнать про легенду, которую вы рассказывали сыну купца Петра, да девушке, что в доме живет, – быстро проговорил я. – Про белесых высоких людей, что пришли на русские земли с далекого севера.
– В том, что убивец окаянный истребляет людей северных, моя вина такоже есть, – тихо сказал старец.
Я же чуть не свалился с лавки. Узнать про убийства, конечно, было несложно, я уже понял, что здесь вместо Интернета действовала более быстрая сеть. Новости все узнавали моментально. Весть о том, что убивают высоких светловолосых девушек, видно также быстра разнеслась по округе.
Каким образом старец может быть виноват в дьявольских изощренных убийствах, вот что меня поразило! Я даже не знал, что спросить.
– Прежде тебя приходил, многие лета минули, – проговорил старец.
«Убийца приходил к Корнелию несколько лет назад, – автоматически перевел я, застыв от удивления. – Откуда старец может знать, что приходивший и есть убийца? Получается, он видел убийцу? Значит, сможет опознать! Нужно сказать старосте! Да причем тут «северные люди»?»
– Не просто так лиходей девиц белесых истребляет, – сказал тихо старец. – Смысл в том великий есть, в книгах древних дьявольских заповедано так.
Наверное, если бы меня резко ударили по голове, эффект был бы точно таким же. Я молчал не потому, что хотел услышать легенду, записанную в запрещенных книгах черных алхимиков. Воспоминание, мучавшее меня долгое время, поднималось наверх. Я знал легенду. Не читал. Слышал. И очень хорошо знал того, кто рассказывал истории про северных людей.
Глава 23. Тайна Севера
Молчал я только потому, что пытался всеми силами ухватиться за ускользающие картины. Да что такое происходит? Появившийся дар памяти позволял мне часами читать учебники и энциклопедии, словно в библиотеке.
Но одно-единственное событие я вспомнить не мог. То, которое и было ключевым для раскрытия преступлений. Блок стоял мощнейший. Частично всплывающие картины тут же растворялись в сознании, как в дымке.
Я вздохнул. Нужно выслушать легенду, тогда может смогу вспомнить.
– Не могли бы вы рассказать про людей северных? – спросил я.
– Легенда та в редких монашеских книгах записана, и передавалась из уст в уста, – согласно кивнул старец. – Сказывают, что во дни оные, тысячи лет прошедшие, далеко на Севере была страна диковинная, где солнце белое светило незакатное. Высокие люди жили там, белесые да светлоглазые, болезней не знали и тлением плоти не обладали. Чудеса творить умели всякие.
«Похоже на известную легенду про страну за Бореем, за северным ветром, где люди имели удивительные способности», – проскользнула мысль.
– Бог весть, токмо разрушение великое случилось и ушли люди с Севера, – продолжил старец неспешно. – Каково в книгах записано, да в сказаниях устных сказывается, много белесых людей расселилось по земле русской.
«Предположим, какая-то нордическая подраса оказалась на российской земле, ничего необычного, переселение народов вообще загадка, – подумал я. – Тогда признаки расы обусловлены климатом. Если народ долго жил на Севере, очевидно формирование признаков – белой кожи, кристальных глаз и очень светлых волос. Я конечно, не антрополог, но знаю, что закрепившиеся вторичные признаки могут проявляться и несколько столетий».