– Простите, вам не кажется, что это уж слишком извращенные практики для получения напитка долголетия? – проговорила девушка в очках, сидящая рядом на лекции. – Здесь же описаны зверские убийства.
– Наука того времени развивалась по другим законам, – осторожно сказал ректор. – Других методов не было, чтобы получить необходимые ингредиенты для приготовления эликсира. Наука всегда требует жертв.
Не обратил я тогда внимания на то, как спокойно ректор отреагировал на вопрос девушки. Подумаешь, жертвы. В то время, когда на громадный экран было выведено изображение изувеченной жертвы из черной книги.
Даже мысленно я не мог оторваться от схематичного изображения растянутого на земле тела, привязанного к четырем деревянным кольям. Кто бы тогда сказал молодому студенту, что я увижу подобное не один раз?
Вверху четко виднелся заштрихованный круг полной луны. У авторов подобного труда хватило ума сделать пособие по созданию эликсира бессмертия. Напротив глаз и разрезанного живота было что-то вроде стрелочек и надписей на древней латыни, которую тогда я, конечно, не знал.
Теперь я все помнил. Эликсир назывался «вечное отражение» или «дорога жизни». Прокручивая в мельчайших деталях доклад ректора, я всеми силами пытался унять дрожь в руках и успокоить рвущееся наружу сердце.
Перед внутренним взором стояла картина впадших морщинистых глазниц, из которых высосали стекловидное тело. И затем вырезали печень…
Господи, я же всегда знал, что ключевыми компонентами эликсира бессмертия станет именно печень и стекловидное тело? Я знал, что жертв будет шесть и все должны быть девственницами. Потому что однажды в молодости услышал об этом. В зловещем манускрипте черных алхимиков были подробные инструкции не только по извлечению органов, но и по количеству, и по характеристикам жертв. Древние записи гласили, что нужно извлечь органы строго в полнолуние и приготовить напиток долголетия.
Никто правда не понял, почему именно шесть. Да и относились к лекции будущие медики с черным юмором, который помогал скрывать страх.
– Ну тогда нужно убить шесть девственниц, – с усмешкой прокомментировал студент, сидящий на задней парте.
Все рассмеялись, и ректор сдержанно улыбнулся.
– Не совсем так, – проговорил ректор. – Для получения нужного состава нужна была абсолютно чистая кровь и органы. В темные времена считалось, что девственница чиста, и органы содержат нужные компоненты.
Вопрос о рецепте эликсира на самом деле задал я.
– Простите, господин ректор, – спросил я, немного нервничая. – Вы же рассказываете легенду. Свойства коллагена, содержащегося в стекловидном теле и микроэлементы, изъятые из крови из печени, сами по себе не дадут эффекта долголетия. Должны быть растворяющие и соединяющие вещества.
Разумеется, ректор ответил, что рецепт эликсира был секретным даже среди алхимиков и относился к так называемой «черной алхимии», которая включала тайные, опасные и запретные практики, и преследовалась церковью.
– В этом и заключается задача передовой медицины, – звучал голос ректора. – Мы с вами должны продвигаться все время вперед, а не топтаться на месте. Значит, нужно найти недостающие элементы и предпринять все возможное, чтобы создать эликсир долголетия.
Почему никто не спросил, а где мы будем брать основные компоненты? Разыскивать по всему миру высоких светловолосых девушек, представителей редкой северной подрасы? Все воспринимали сказанное, как легенду. И я в том числе. Поверить в подобное было невозможно. Я, как и все не спросил тогда на лекции главного, потому что не знал, насколько он безумен.
Я был уверен, что пока перед глазами проносилась картина лекции моего студенчества, прошла вечность, на самом деле прошло всего пара минут.
Конечно, передо мной, стоял не ректор, а одержимый жаждой бессмертия безумный черный алхимик. Опасный и непредсказуемый.
– Я растопчу твой прах, смертный червь, – или от страха впечатление усиливалось, или глаза алхимика все ярче горели золотым огнем.
– Да подожди ты со своим уничтожением, – довольно спокойно сказал я. – Как ты это делаешь? Стекловидного тела и печени недостаточно, чтобы приготовить эликсир долголетия. У тебя нет других компонентов, нужны транскрипционные факторы, усилители регенеративных функций.
Алхимик на секунду задумался, бросив на меня вопросительный взгляд. На удивление он понял, что я сказал, и посмотрел уже с интересом.
– Сам ли ты пытался варить вечный напиток? – проговорил Бомелий.
– Господи, сохрани и помилуй, нет! – с ужасом возразил я. – Я просто хочу понять, как ты это делаешь? Недостаточно просто извлечь жидкости, сами по себе компоненты дадут омолаживающий эффект, но не бессмертие.
– Ничтоже разумеешь! – алхимик снова пришел в ярость, глаза засверкали зловещим огнем. – Зелье содержит тайную приправу, что никому из смертных знать не дано. Я принес клятву, до скончания веков не умру!
По гневной речи я понял только одно. Скорее всего, у «черных алхимиков», входивших в секретный круг, был дополнительный элемент, который и добавлялся в приготовленный раствор. Понять бы, что за компонент. На последней мысли я вздрогнул от собственной холодности.
– Я обрету бессмертие и обману смерть! – в агонии воскликнул алхимик.
– Ну насчет бессмертия я не знаю, но лет пятьсот точно протянешь, – пробормотал я, надеясь, что безумный алхимик меня не услышит.
Доказывать я никому ничего не собирался. Но я был на сто процентов уверен, что у гениального черного колдуна каким-то образом получилось.
Я не мог настолько ошибаться. Голос, лицо, глаза, повороты головы, интонация, не могут совпадать ни при какой комбинации генов.
Не было тайных подражателей.
Манускрипт ректор не нашел, а все время хранил у себя.
Прожив явно больше четыреста пятидесяти лет.
– Тебе не приходило в голову, что нельзя ради своего блага убивать невинных людей, еще и таким зверским способом! – не выдержал я, обращаясь в своем сознании к ректору, надеясь хоть на какие-то зачатки морали.
Судя по дьявольскому смеху, зря надеялся. Запрокинув голову, Бомелий расхохотался хриплым смехом, что создавало зловещее впечатление.
– Смертный, ты не ведаешь сокрытое от века? – рявкнул алхимик. – Не дерзай путь мой преграждать, смерд! Я обрету жизнь вечную!
– Почему ты Европе не занимался подобным? – резко спросил я.
– Особый состав влаги и крови нужен, – на мгновение задумался алхимик. – Такие люди северные только в Руси бывают.
Час от часу не легче. Значит это изверг на своем уровне разбирался в генетике и действительно специально выискивал редкую нордическую расу.
– Я не могу позволить тебе убить блаженного отрока и разрезать и дальше невинных девушек, – дрогнувшим голосом сказал я. – Я всегда поддерживал научные открытия и очень сильно хочу создать раствор, продлевающий жизнь. Только не такой страшной ценой. Ты безумен!
Показалось. В темном освещении при тусклом освещении что угодно могло померещиться. Не мог же я и правда видеть, как вместо золотисто-желтого блеска внутри глаз Бомелия начала расплываться черная маслянистая жидкость, полностью заполняющая белковую оболочку. Да и не могут глаза растянуться на пол-лица. Нервное напряжение, ничего более.
Я никогда не думал, что способен на геройские поступки. Но тогда ночью в логове алхимика я был уверен, что другого выхода нет. Не мог я выпустить обратно в мир порождение самой бездны, даже если придется погибнуть самому. Все же я специалист по приготовлению растворов.
Решение пришло моментально. Драться с алхимиком я не мог. Оружия у меня точно не было, а вот у Бомелия вполне могло быть. Оставалось использовать только собственные способности. Я все-таки был одним из лучших в своем времени по приготовлению разных растворов и знал все о свойствах практически всех веществ. Сейчас в моем распоряжении была феноменальная память и лаборатория алхимика. Что-то должно подойти.
Хватило несколько секунд, чтобы быстро осмотреться. Мозг работал на пределе своих возможностей. Я не думал о том, что скоро умру, я хотел навсегда прервать жизнь порождения дьявола, стоящего напротив.
Взгляд метался по надписям, аккуратно приклеенным к сосудам.
«Sulfur», сера. Не успею поджечь. У меня буквально пара секунд. Расчет делался на то, что Бомелий считает меня ничтожеством, и не ожидает, что я разбираюсь в химических реакциях. Быстрее, надо искать дальше.
«Ignis spontaneus». Есть. Самовозгорающийся огонь. Откуда в лаборатории средневекового алхимика был белый фосфор, спрашивать было не досуг. Конечно, я знал, что белый фосфор горит в контакте с кислородом даже при комнатной температуре. Бомелий, наверное, тоже знал о свойствах фосфора. Но он не знал, что я знаю. Теперь все зависело от моей реакции и правильности применения особо опасного вещества.
Я метнулся к колбе с надписью «Ignis spontaneus», схватил и со всей силой бросил на пол. Расчет был еще на движение воздуха при падении.
Увидев ползущие по лавке языки пламени, я понял, что сработало.
– Ты никогда больше никого не убьешь, мерзкий колдун, – прошептал я, внутренне сжимаясь, так как пламя ползло уже по низу моего плаща.
Последнее, что я помню, яркое пламя, моментально охватившее не только мою одежду, но и плащ Бомелия. Перед смертью многое может померещиться, верно? Почему-то пламя казалось ярко-зеленым. В угасающем сознании стоял предсмертный дьявольский хохот черного алхимика.
Последнее воспоминание перед тем, как я закрыл глаза.
Разумеется, я не видел, как вбежали в здание конные стрельцы во главе с сотником, как пытались сбить с меня пламя, как выносили из горящей аптеки и бегом бежали к повозке, которую Тимофей подогнал к зданию. Как буквально летели лошади отличного кучера, я, разумеется, тоже не видел.
Очнулся я от прикосновения чего-то холодного на лбу. Глаза открывать не хотелось, все тело болело. Сквозь пелену я слышал голоса.