— Привет, — эхом отозвался он, смакуя непривычное слово, и направился к багажнику. — Я кое-что привёз.
Эрер выгрузил на уличный стол мешок муки, две здоровенные банки мёда, несколько мешочков с крупами и небольшой холодильный ларь, забитый рыбой. Он хотел купить мясо, но рыба попалась более свежая. Из салона он достал две вязанки с книгами, пару блокнотов, набор писчих принадлежностей и ящик с флакончиками разного размера.
— Спасибо, — изумлённо проговорила Таисия.
— Это чтобы ты не говорила, что я решил заморить вас двоих голодом. Кроме того, молчание селян, возможно, моя вина. Это я приказал старосте тебя не трогать. Думаю, он слишком буквально воспринял мои слова.
— Не думаю, что дело в тебе. И спасибо ещё раз за винтовку. У неё поменялся баланс… Стало удобнее и привычнее. Мы с Шельмой ходили на охоту. Подстрелили птичку, но ничего хорошего из этого не вышло.
— Почему?
— Я расплакалась, потому что птичку стало жалко, а Шельма наелась перьев и блевала. У нас слаженная команда, лажаем дружно, — улыбнулась Таисия, и Эрер замер, загипнотизированный ироничной мягкостью этой улыбки.
Повисла неловкая пауза, и он не сразу вспомнил, что именно собирался сказать.
— Да, кстати. Об этом я тоже хотел предупредить. Я посмотрел сводки и нашёл несколько случаев нападений лесных леопардов на хозяев, которые пытались их приручить. Где-то примерно к полугоду они вступают в период полового созревания и становятся агрессивными. Если Шельма захочет уйти в лес, не пытайся её удержать.
— Не буду. Я никого не пытаюсь удерживать, это глупо, — отозвалась девушка, и Эрер уловил намёк.
— Да, об этом. Я передам дело своему коллеге, так что мы вряд ли увидимся снова.
— Почему? — неожиданно грустно спросила она.
— Потому что моя симпатия к тебе начинает влиять на мои суждения, а это непрофессионально.
— Вон оно что… А я думала, ты просто испугался, что я разгадаю, что на самом деле ты очень милый агент по контролю и устранению чужемирцев.
— Мы все милые. Нас исключительно по этому признаку и отбирают, а потом выдают нам казённые пёрышки, и мы ими щекочем плохих дяденек, пока те не рассмеются и не станут обратно хорошими.
Таисия улыбнулась ещё шире.
— Спасибо ещё раз. За всё.
— Не за что… — он хотел попрощаться и уехать, но вместо этого замялся и посмотрел на почти полную луну.
— А мы тренировались, — вдруг сказала Таисия. — Смотри. Шельма, к ноге! — звонко скомандовала она, и подросшая самочка леопарда неохотно приблизилась и прижалась к стройной обнажённой ножке хозяйки. — Сидеть! Дай лапу!
Шельма выполняла команды, не сводя настороженного взгляда с незваного гостя.
— Молодцы какие, — похвалил Эрер.
— Ну да… Больше всё равно заняться было нечем. Мы ещё команду «фу» тренируем, но пока не очень успешно. Шельма сначала что-то съедает и только потом делает фу, но мы над этим работаем.
Снова повисла неловкая пауза. Эрер понимал, что надо садиться в машину и уезжать, но… не хотел. Вместо этого неожиданно для себя спросил:
— Ты любила мужа?
— Что? — она удивлённо вздёрнула угольно-чёрные брови, но всё же ответила: — Сначала любила, а потом разлюбила.
— Как? — напряжённо спросил Эрер. — Как ты смогла его разлюбить?
— Скорее не как, а когда. Я однажды вернулась домой с работы и застала его там. Он к тому моменту уже съехал к своей любовнице, поэтому я немало удивилась. Оказалось, что пока меня не было, он всё вывез из квартиры — посудомойку, посуду, настольные игры… Он стоял на кухне и снимал шторы. Когда я его застала, сделал деловое лицо, скомкал одну дурацкую занавеску и с высоко поднятой головой промаршировал к двери. А я осталась посреди кухни, с которой он даже чайник забрал, смотрела на вторую недоснятую занавеску… И так смешно стало. В этот момент я перестала его уважать и разлюбила. Выкинула всё, что о нём напоминало, поменяла замки и купила себе новый чайник. Потом мы судились из-за квартиры и машины, но после занавески меня уже ничем было не удивить. А ведь он всегда был таким хозяйственным, всё тащил в дом… Видимо, когда у него появилась новая пассия, да ещё и беременная, то сменились приоритеты. Появился новый дом, и он теперь всё тащит в него. Вот такая история.
— Ясненько… — протянул Эрер, сам не зная, зачем спрашивал. — А потом получилось полюбить кого-то снова?
— Нет. Пока нет, — ответила она. — Разве что Шельму. Она, кстати, тоже пристрастна к занавескам, уже несколько штук изжевала. Видимо, такой у меня типаж.
— Хорошо, что ты сумела… разлюбить. Ладно, не буду отвлекать вас от тренировок. Кстати, вон та оранжевая книжка — моя любимая. Приключения детектива Энкласкера. Я в детстве ею зачитывался.
— Тогда начну с неё, — серьёзно кивнула Таисия.
— Ну… я поехал. Счастливо оставаться.
Девушка на секунду закусила губу, а потом позвала:
— Эрер? Знаешь, я блефовала. Ни черта бы я не позволила тебе сделать со мной всё что угодно.
Он сделал несколько шагов к ней, запустил пальцы в густые, небрежно собранные на затылке кудри, заставляя запрокинуть голову, прижался носом к скуле, вдохнул пьянящий запах её кожи и нахально улыбнулся:
— Ещё как позволила бы.
Она пахла летом, пряными травами, немного карамелью и почему-то солнцем. Наверное потому, что полуденница. Две ладошки скользнули вверх по его плечам, и пришлось их ловить и останавливать.
Эрер отпустил Таисию, отступил, сел в мобиль и уехал.
Он понимал, что поступил правильно и логично, но чувство было такое, будто взял и выстрелил себе в ногу. Очередью.
Добравшись до здания СИБа, он до полудня писал рапорты по другим заявкам, нарочно откладывая тот, писать который не хотелось. Нужно было сказать Десару, но капитан куда-то запропастился, и искать его Эрер поленился. Вернулся домой и завалился спать, а в середине дня его артефакт для экстренной связи затрезвонил, вызывая на службу.
Эрер продрал глаза и явственно понял, что пока он любезничал с чужемирянкой, кто-то обнаружил Странника. Что ж, зато теперь думать о девушках станет некогда — наверняка на устранение опасного мага бросят всё отделение, а значит, наконец станет весело.
Примета четырнадцатая: безветренный день — к ураганной ночи
Когда Эрер уехал, я долго смотрела вслед его машине, а потом вернулась на одеяло и разревелась. Обидно было до чёртиков!
Рассудком я понимала, что ничем Эрер мне не обязан и поступил логично и порядочно: объяснился, припасов привёз, не стал пользоваться «служебным положением». А ведь какой-нибудь подонок на его месте мог хоть изнасиловать, я бы даже пожаловаться не сумела. Кому и куда? Кукушкам в лесу? До столицы нужно ещё как-то добраться, а у меня денег по нулям.
В общем, акт третий оставил меня в слезах и с раненой гордостью. А ещё с ощущением зависти, потому что какой-то девице ведь повезёт, и этот Эрер вместе с его саркастичной улыбкой и плещущейся через край самоуверенностью достанется ей целиком и полностью. А мне если кто и достанется, то какой-нибудь дебилушка деревенский, потому что угораздило меня проснуться у чёрта в заднице… без права на то, чтобы из неё выбраться!
Я плакала горько, долго и навзрыд.
Потом мне надоело. Плюс ещё Шельма не оценила момента: на самом пике драмы очень нетрагично начала делать свои дела в ямку, ещё и глаза смешно пучила в процессе, что окончательно сбило меня с пути саможаления. Потом она яростно мяукала, пока закапывала результаты чревоугодческих подвигов… В общем, негодная сопереживательница из кисы получилась: я тут душою страдаю, а ей насрать в прямом и переносном смысле.
Но как-то полегчало, если честно. Жизнь всё ещё говно, но я всё ещё с лопатой, а мечт пока что — хоть обудобряйся, ни одна ещё не сбылась!
Я разобрала продукты, выпотрошила и засолила часть рыбы, остальную потушила в чугунном котелке во дворе — пойдёт на начинку или вприкуску к ореховке.
Среди многочисленных мешочков с крупами нашлись сухофрукты и конфеты, над ними я ещё немного пошмыгала носом, заедая горе сладостями.
Кто придумал, что девушки по парням сохнут? Бред! Девушки по парням мокнут. Как только влюбишься — сразу на мокром месте либо глаза, либо трусики.
Закончив дела, мы с Шельмой искупались (я купалась, поливая себе из ковшика, а она встревоженно наблюдала, лапой в воздухе отбивая от меня струйки воды) и завалились спать.
Сон долго не шёл, хотя киса рядом делала всё возможное для моего усыпления: сладко сопела и ласково мурчала, намекая, что нам и вдвоём хорошо и никакой Эрер нам не нужен. Именно благодаря ей мне в конце концов всё же удалось задремать.
Когда за окном зашуршали шины магомобиля, я мгновенно проснулась и кубарем свалилась с печки, больно приземлившись на пятки. Вылетела во двор, но это не Эрер всё осознал и вернулся, а незнакомый, молодцеватый полуденник лет сорока пяти разглядывал вывеску.
— Сейчас выйду! — крикнула я, надевая поверх рубашки длинную юбку.
Шельма успела выскочить на улицу, и незнакомец сначала испуганно подпрыгнул, а потом рассмеялся и заговорил с акцентом:
— Вот это неожиданность… Та как же эт вы лесного леопарда приручили-то?
— Шельма в капкан попала, я её вылечила, да так и пригрелась она у меня, — ответила ему, старательно скрывая разочарование.
Мужик же не виноват, что он не Эрер. Хотя отсутствие за мужиком вины порядочную женщину на пути к скандалу не остановит, я всё же не собиралась выплёскивать горечь и обиду на незнакомца.
— Хозяйка, мне б чего закусить… А ещё я смотрю, ты зельями приторговываешь. Мне бы обезболивающего… Шея болит, мочи нет. Который день за рулём, как заклинило, так и не отпускает, — он коснулся шеи крупной рукой, покрытой порослью жёстких тёмных волос.
Основательный мужик, почти что монументальный. Загорелый, седеющий, с бойким взглядом широко посаженных тёмно-карих глаз.
— Садитесь. У меня из еды только ореховка и тушёная рыба с пряностями. Будете?