— Пока что лекарства не помогают с главной проблемой и снимают только последствия. Но мы ещё не все варианты исчерпали, так что отчаиваться рано.
Уйдя в основную часть избы, я снова принялась за работу, на этот раз приготовив зелья по оставшимся трём рецептам. Пациентку, имя которой я так и не удосужилась спросить, было жалко и очень хотелось ей помочь.
Как назло, то ли от волнения, то ли от неуверенности всё валилось из рук, и когда я случайно уронила уже почти готовое зелье на пол, и оно разлетелось по деревянному полу вместе с осколками колбы, мне захотелось разрыдаться и сдаться. И даже антидепрекуся под рукой не оказалось.
Я вышла в огород, нашла там Шельму, отряхнула от земли и вжалась лицом в пятнистый мех, глотая слёзы обиды. Ведь не просила я быть целительницей! Разве это справедливо? Может, не стоило сбегать?
Киса трогательно обняла меня большими, толстыми лапами и заурчала. Коснувшись её побледневшего шрама, громко шмыгнула носом и заставила себя посмотреть на ситуацию с другой точки зрения: я уже спасла две маленькие жизни, вылечив Шельму и того малыша от укуса паука. Да, быть целителем — тяжёлый труд, и он даётся мне сложнее, чем другим, но я делаю хорошее дело. Люди ко всему привыкают, вот и я привыкну к виду ран.
Отпустила Шельму, умылась и вернулась в избу.
Рано опускать руки!
Примета шестнадцатая: кто ночью родился — тот всю жизнь будет хворями маяться
Сказать, что дальше всё пошло как по маслу — солгать. Бедная женщина больше суток мучилась у меня на топчане, пока наконец не получилось воздействовать на чёртов камень — и не одним из пяти приготовленных по рецепту зелий, а совершенно новым, которое я сделала скорее от отчаяния. Оно, правда, норовило растворить не только камни, но и стенки желудка, однако с этим я худо-бедно справилась. Выдохнуть, правда, не успела — у порога уже стояло трое новых пациентов. Мужик с позвоночной грыжей, девушка с мигренью и малыш с глистами.
Божечки-кошечки, как я обрадовалась глистам! Кто бы только знал! Это же так просто — напоила зельем, выдала порцию на семью, наказала перемыть и перестирать все вещи в доме. И всё!
Если бы кто-то в прошлой жизни мне сказал, что я приду в восторг от глистов…
Болевой синдром у девушки с мигренью тоже получилось снять, но углубляться в причины я не стала, мы договорились, что она вернётся с повторным приступом, и уже тогда я буду разбираться досконально.
Мужик с грыжей — дело иное. Что я должна была сделать? Боль-то убрать несложно, но проблема же не в ней… Полуденники работали от зари до зари, целыми днями гнули спину, ухаживая за скотиной и выращивая злаки, овощи, фрукты. Какой позвоночник выдержит подобную нагрузку?
Я уложила пациента на кушетку и села рядом, прикрыв воспалённые глаза. Поспать так и не получилось — всю ночь и утро провозилась с почечным камнем, чтоб его! А когда время перевалило за полдень, к медкабинету потянулась новая струйка страждущих, а у меня ни магии, ни моральных сил, ни физических почти не осталось.
— Мне ужо полегчало, — попытался слинять из-под целительской длани мужик, но я не отпустила.
— Пожалуйста, полежите спокойно, пока я думаю, как вам помочь, — попросила я, и он подчинился.
Вот что за люди? Если не больно, это ещё не значит, что ты здоров. Может, не торопиться с применением обезболивающего заклинания? Так жалко же…
Прикрыв глаза, я мысленно принялась перебирать варианты. Что с грыжей делали в моём мире? Удаляли хирургически, а на позвоночник устанавливали титановые пластины, однако такой вариант не подходил категорически.
Нарастить немного хрящевой ткани я смогу, такое заклинание есть, главное не сбиться и не направить его мимо — а то ведь понарастёт всякое вокруг, точно резать придётся. Нужно сходить за накопителем, вправить грыжу, а потом…
Разбудило меня кряхтение. Мужик, видимо, устал лежать на животе и теперь возился в попытках устроиться поудобнее.
Неплохо я так программу лечения обдумала — на час точно вырубилась, судя по углу, под которым в окна светил Солар.
Пациент поймал мой взгляд, и я невозмутимо отчиталась:
— Программа вашего лечения готова. Подождите немного, сейчас я вернусь.
Удалилась с гордо поднятой головой — отчаянно делала вид, что так и было задумано, но мужик попался добрый, бранить меня не стал, а посочувствовал и сам вздремнул, так что никто в накладе не остался.
С грыжей поступила так — сняла воспаление, осторожно вправила её, заклинаниями усилила хрящи и мышцы, а пациенту наказала сделать на поясницу широкий кожаный ремень-корсет и сурово потребовала носить его во время работы, особенно при поднятии тяжестей. Кроме того, почаще есть холодец и регулярно отдыхать. Он покряхтел, но обещал новый режим соблюдать и вернуться ко мне через пару недель. Я прекрасно понимала, что не решила проблему, а отсрочила её, но ничего лучшего на данном этапе не придумала.
Пока образовалось затишье, быстренько пообедала и принялась за обустройство нового места работы. Спать уже не хотелось, да и время было обеденное — всё равно ведь не дадут!
У старого целителя нашёлся совершенно потрясающий аптекарский шкафчик, в котором завалялись некоторые бесценные сокровища, например, баночка с марганцовкой. Мне не терпелось разложить свои травы по ящичкам и прикрепить на них аккуратные бумажные ярлычки, но пока что требовалось навести порядок в приёмной и организовать всё так, чтобы было удобно.
Следующих пациентов встретила как образцовая лекарка — в чистом передничке расставляя в шкафчиках зелья. Часть требовалось хранить в холодильном ларе, и я вытащила маленький в приёмную, а большой целиком выделила под еду — всё же это удобнее и логичнее. Прикупить бы ещё один, отдельно для мяса…
В мечты о насущно-бытовом ворвалась колоритная пара — рослый статный парень лет двадцати и его сухонькая невысокая матушка. До чего умильная картина! В приёмную они зашли небольшими шажками, а потом сели на стулья для посетителей и принялись разглядывать меня.
Я церемонно села за массивный стол напротив них, припоминая, что в арсенале Ланы есть отличное средство против артрита.
— Ясного дня! На что жалуетесь? — ласково спросила я.
— Ясного!.. Да вон у нас рука то́кает, — ответила милая женщина.
— Рука то́кает? — вскинула брови я, пытаясь понять, что имеется в виду. — У обоих? Одна и та же?
С одной стороны, я вроде бы просила приходить только в случае срочной необходимости, с другой — испытывала глубокую благодарность к новому пациенту за то, что он не кровил и не был покрыт чирьями.
— Да нет же, у сынка токает, — отмахнулась матушка.
— Покажите руку и расскажите, что значит «токает»? Болит? Стреляет?
— Да́влик, сними рубаху, — скомандовала она. — Я сейчас покажу, где токает. Дёргает прям возле плеча, как с утра проснулся — так и оно. Того.
Она помогла парню снять рубашку, а затем принялась тыкать ему в плечо.
— Погодите, я сама, — отстранила деятельную матушку и нарисовала на смуглой коже диагностическое заклинание, согласно которому парень оказался абсолютно здоров.
— Вы руку отлежали? — спросила я, заглядывая ему в лицо.
Он неуверенно пожал плечами и вопросительно посмотрел на мать. Может, немой?
В этот момент в приёмную ввалился бледный, как полотно, забрызганный кровью мужик. Одна кисть была обмотана окровавленным полотенцем, которое он прижимал к ране здоровой рукой. Следом за ним вбежала женщина, держащая в алых блестящих руках нечто странное…
Не знаю, каким чудом не хлопнулась в обморок, когда до меня дошло, что это пальцы.
И этот мужиково-пальцевый пазл они явно притащили мне!
Пошатнувшись, я резко втянула воздух с характерным запахом сырого мяса и вцепилась в столешницу, чтобы не рухнуть под ноги собравшимся.
— Давайте я обезболю, — прохрипела срывающимся голосом и шагнула к перекошенному пострадавшему.
— А мы как же? — вдруг запричитала матушка. — Мы первые пришли! У нас приём!
Я в этот момент уже нашла место, наименее забрызганное кровью, и рисовала на коже мужика обезболивающее заклинание. По хорошему, нужно было делать это на руке, а не на шее, но разворачивать полотенце было страшно до чёртиков.
— Позже, — сдавленно ответила возмущённой матушке и отодвинула её в сторону.
Сама принялась доставать на стол инструменты и быстро их обеззараживать. Искалеченную руку уложила на обработанную поверхность каменной столешницы, сделала глубокий вдох и взялась за уголок полотенца.
На меня в этот момент пристально смотрели четыре пары глаз. Две с мольбой, одна с возмущением, а последняя — с любопытством.
— Выйдите наружу, — не своим голосом попросила я у матушки и её Давлика, но те не сдвинулась с места. Тогда я перевела взгляд на женщину, держащую в руках кровавую ношу, и скомандовала: — Положите пальцы сюда и освободите помещение от посторонних.
К счастью, она повиновалась.
Я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, убеждая себя, что без моей помощи мужик лишится трети руки, значит, нужно собраться с силами и поднапрячься…
Обуздав подкатывающую дурноту, решительно откинула полотенце в сторону и принялась изучать рану.
— Я это… топором ухнул… — ошалело пробормотал мужик и нервно сглотнул.
Я изо всех сил стиснула зубы и взялась за работу. Сначала остановила кровотечение, затем промыла, вытащила мелкие осколки и щепки, вернула на место безымянный палец, отрубленный лишь частично — он висел на лоскуте кожи и тонкой полоске мышц. Осторожно приставила его к ладони, влила в рану магию и для верности сшила шёлковой нитью, убедившись, что кость хорошо состыкована. Затем принялась за средний и указательный пальцы, которые принесла жена.
В ушах шумело. Я старалась не думать о том, что делаю, и целиком довериться памяти Ланы. С Шельминым ранением же справилась — лапа у неё отлично работает! Дрыгается во сне и чешет ухо, как здоровая.
Тут, конечно, другое дело, на ладони нервов больше и они тоньше, но лучше плохо работающие пальцы, чем никаких. Опять же, подвижность можно восстановить со временем…