Первым опытом комплексного изучения тибетских медицинских трактатов является публикация перевода на русский язык тридцать шестой главы из "Вайдурья-ман-наг-чжуда", посвященной описанию острых заболеваний брюшной полости, их классификации, методам и средствам лечения.
Авторы публикации [Бадараев и др., 1976] дают перевод тибетского текста, медицинский комментарий и тибетско-русский индекс медицинских терминов и словосочетаний. Для наглядности тибетский текст с русским и монгольским переводами сведен в таблицы, поясняющие структуру текстов по этиологии и классификации болезней, диагностике, средствам и методам лечения. В этой работе сделана попытка расшифровать и прокомментировать специфические термины и понятия, а также найти рациональный вариант публикации.
Такая форма изложения материала, па наш взгляд, выгодно отличает эту публикацию от всех ранее упомянутых работ, дает возможность проследить ход мысли исследователей при научной интерпретации буквальных переводов тибетских текстов, расшифровке специальных медицинских терминов. Представляется, что такое комплексное изучение тибетских оригинальных сочинений медицинского характера может обеспечить их правильную расшифровку и дает возможность критически оценить их с позиций современных знаний.
Изучение лекарственных средств тибетской медицины
Лекарственные средства тибетской медицины в основном изучали русские, советские ученые, поскольку они имели возможность получить богатый опросный материал у лам-лекарей Забайкалья, где в дореволюционное время тибетская медицина была широко распространена среди бурятского населения.
Медикаменты из тибетской аптечки впервые описаны русским врачом И. Реманном [Rehmaim, 1811], который был участником экспедиции графа Головкина в Китай [Гаммерман, 1966; Гаммерман, Семичов, 1963].
Сведения о тибетской медицине, список тибетского лекарственного сырья и болезней имеются в работе В. Пти-цыпа [1890]. Она носит этнографический характер и основана на материалах, полученных у лам-лекарей. Объекты в собранной В. Птицыным коллекции в основном остались не расшифрованными, а привезенная в Санкт-Петербург коллекция — утеряна [Гаммерман, 1966].
В 1892 г. врач Н. В. Кирилов, находясь по долгу службы среди бурятского и монгольского населения, заинтересовался практикой лам-лекарей, сам изучал тибетскую медицинскую литературу, проверяя достоверность переводов трактатов, сделанных разными ламами путем перекрестного опроса знатоков, наблюдал сбор сырья и коллекционировал собираемые ими растения.
Он заметил, что ламы нередко используют сырье не будучи уверенными в его подлинности. Поскольку удаляться за пределы прихода для сбора сырья ламам запрещалось, они нередко не знали, где растет то или другое растение, и были вынуждены покупать большую часть сырья в китайских аптеках, где им, не стесняясь, выдавали подделку [Кирилов, 1892].
Собранная Н. В. Кириловым коллекция — семьдесят образцов лекарственного сырья — хранится в Музее Антропологии и Этнографии (г. Ленинград) и в свое время была определена А. Ф. Гаммерман [1966].
Оценивая значение тибетской медицины, Н. В. Кирилов [1892] пришел к выводу, что, хотя теоретические познания бурятских лам зачастую и ограничены, их практический опыт нуждается в экспериментальной проверке.
Обзор имеющихся к тому времени европейских работ по тибетской медицине дан Г. Лауфером [Laufer, 1900]. Во второй части работы приведены некоторые сведения по фармакологии и список средств животного, минерального и растительного происхождения, составленный на основе определений, опубликованных И. Реманном [Reh-mann, 1811] и В. Птицыным [1890].
Сведения о лекарственных растениях, коллекцию сырья, использовавшегося в практике тибетской медицины в Забайкалье, собрал А. М. Позднеев, работая с ламами Гусиноозерского дацана над переводом на русский язык учебника тибетской медицины "Чжуд-ши" [Позднеев, 1908]. Несколько раньше в окрестностях Агинского дацана Г. Стуков [1905] собрал гербарий растений, использовавшихся в практике агинских лам.
Определения И. Реманна [Rehmann, 1811], В. Птицына [1890], А. М. Позднеева [1908] и других использованы Ф. Гюботтером [Hubotter, 1913] в переводе с китайского языка на немецкий "Тибетско-китайской фармакологии и рецептуры". В этой работе приведено около трехсот названий лекарственного сырья, причем для ста восьмидесяти видов даны тибетские названия растений. Во введении автор отмечает трудности при идентификации сырья, особенно когда речь идет о местных названиях растений.
В 1931–1933 гг. А. Ф. Гаммерман и Б. В. Семичов приступили к изучению собранных к тому времени коллекций лекарственного сырья, применяющегося в медицине, и предприняли две экспедиции в Забайкалье. Материалы этих экспедиций, изучение коллекций сырья и трудов предшествующих авторов позволили им установить ботаническую принадлежность более пятисот тибетских растений [Гаммерман, 1932, 1934; Гаммерман, Семичов, 1930, 1963].
Изучение ассортимента лекарственных средств тибетской медицины позволило А. Ф. Гаммерман сделать выводы о том, что в Забайкалье использовалось до 50 % местного сырья, 20 приходилось на долю индийских растений, 20 — китайских и 10 % — среднеазиатских. Причем было отмечено, что в Калмыкии сокращается число индийских и китайских видов, но увеличивается доля среднеазиатских растений. Такая закономерность свидетельствует о целесообразности выделения указанных нами вариантов тибетской медицины.
При сопоставлении образцов сырья из различных коллекций, перепроверке опросных данных изучением натурального сырья исключается случайность определений и выявляются наиболее часто используемые в практике объекты [Гаммерман, Семичов, 1963; Гаммерман, 1966].
В процессе расшифровки тибетских названий растений А. Ф. Гаммерман и Б. В. Семичов работали с Атласом, иллюстрирующим трактат "Вайдурья-опбо". Из пятисот сорока рисунков, по их мнению, точное или предположительное определение получили четыреста тринадцать.
Во время экспедиций 1931–1933 гг. одновременно со сбором сведений о применявшихся в тибетской медицине растениях заготавливалось сырье для фармакологических и фитохимических исследований.
М. Д. Шупинская провела предварительный анализ химического состава ста двадцати видов растений, использующихся в практике тибетской медицины в Забайкалье, и отметила достаточно высокое содержание цепных биологически активных веществ у ряда растений [Гаммерман, Шупинская, 1937].
В это же время сбором сведений о применении лекарственных растений и их экспериментальным изучением занимался М. Н. Варлаков. Собранные им сведения о лекарственных растениях и их применении, а также данные фармакологических исследований опубликованы в 1963 г. В результате работы этих экспедиций и экспериментальных исследований изучены термопсис ланцетный, валериана каменная, синюха голубая и другие виды [Варлаков, 1963].
В годы Великой Отечественной войны отдельные лекарственные растения тибетской медицины изучались при Томском медицинском институте. В результате комплексного химического, фармакологического и клинического исследования предложены к применению кровохлёбка лекарственная, шлемник байкальский и др. [Яблоков, и др., 1949; Гаммерман, 1966].
Впоследствии эта работа была продолжена в Ленинградском химико-фармацевтическом институте и во Всесоюзном институте лекарственных растений. Свыше двухсот видов лекарственных растений подвергнуты химическому анализу на содержание биологически активных веществ [Куваев, Блинова, 1961; Карпович, 1961; Блинова, Архипова, 1967; Шатохина и др., 1974; и др.], изучено фармакологическое действие отдельных видов растений [Аркадьева и др., 1966; Аркадьева и др., 1968; Шатохина, 1974], но вопрос о сложных рецептах нигде не ставился [Гаммермап, 1966].
Исследованием лекарственных растений тибетской медицины занимаются и монгольские ученые. Ц. Хайдавом и Д. Чойжамцем [1965], Ц. Ламжавом [1971] опубликован список тибетско-латино-монголо-русских растений, применявшихся в практике монгольских лам-лекарей.
При составлении "Монгольско-русско-латино-тибето-китайской ботанической терминологии" [Мижиддорж и др., 1973] авторы широко использовали отечественную и иностранную литературу. Это позволило им дать многозначные расшифровки различных терминов и понятий, в том числе и названий растений из "Маньчжуро-тибето-монголо-уйгуро-китайского пятиязычного словаря".
Результаты историко-медицинских исследований обобщены в работе Ц. Хайдава и Т. А. Меньшиковой [1978], представляющей достаточно полную сводку о лекарственных растениях монгольской медицины.
Книга написана в основном на материалах опросных данных и, несмотря па то, что в ней приведены иллюстрации растений и фрагменты тибетских текстов из трактата "Дзэйцхар мигчжан", ссылок па этот трактат при описании лечебных свойств растений не дано.
При сопоставлении показаний к применению из упомянутой работы для отдельных растений с изучаемыми нами текстами трактата "Вайдурья-онбо" обнаруживаются расхождения и в тибетских названиях некоторых растений, и в показаниях к их применению. Ц. Хайдав и Т. А. Меньшикова [1978] объясняют это своеобразием народной медицины монголов. Авторы особо подчеркивают невозможность смешения монгольской народной медицины с тибетской, одновременно указывая на взаимное их обогащение как в вопросах лечения отдельных болезней, так и в ассортименте лекарственных средств.
Учитывая восприятие монголами теоретического наследия тибетской медицины, активное освоение местной флоры для замены импортного сырья с сохранением за ними тибетских названий, а также связи тибетской медицины с буддизмом, мы считаем более целесообразным рассматривать ее как монгольский вариант и при изучении использовать трактаты па тибетском языке, написанные монгольскими авторами.
При исследованиях в любой области теории и практики тибетской медицины невозможно не обращаться к работам, посвященным сравнительному изучению аюрведи-ческих и тибетских текстов.