Несколько мгновений Сашок смотрел на него, словно контуженный. Потом молча повернулся.
— И вот что еще, Саня, — поймал его за локоть Немченко. — Там внизу, нас ждут не маменькины сынки, а бойцы. Вот с ними, запомни, никакой жалости. Нам сейчас, уверен, предстоит драка за то, чтобы выбраться отсюда живыми. Быстро всех наших вниз к главному входу!
Пока Сашок собирал людей, Немченко поднялся наверх по лестнице. Дым добрался и сюда. В полутемной рекреации сидели на корточках кашляющие, задыхающиеся люди.
Немченко включил свет, оглядываясь.
Испуганные лица, глаза полные страха и надежды. Вадим быстро пересчитал оставшихся. Девять.
Он не знал, что с ними делать. Он совершенно не представлял, куда их девать. Протащить через кордон обезумевших собак всех девятерых было невозможно. Через них и двоих было не протащить. Спрятать в подвале? Туда уже приникли озверевшие шавки. Забаррикадировать в каком-нибудь углу? Все равно доберутся, рано или поздно. Может быть, расстрелять, чтобы облегчить мучения?
Решение родилось спонтанно, как вспышка.
— Кто-нибудь знает, как попасть на крышу? — обвел Немченко взглядом их серые лица.
Один из них в белой измазанной сажей рубашке и в совсем неплохом костюме поднял неуверенно руку. Как в школе, придурок.
— Я видел, как туда слесаря поднимались, — промямлил он.
Немченко испытал моментальное острейшее желание врезать, как следует по его одухотворенному лицу. Слишком уж он напомнил ему Машкиного инфантильного бойфренда.
— Веди, — приказал Немченко, мотнув пистолетом.
Парень поднялся, отряхиваясь от штукатурки.
— Быстрее! — рявкнул Вадим. — А вы чего все расселись? Особого приглашения надо?
Что же ты делаешь, Вадим, спрашивал он себя, подгоняя их стволом пистолета. Ты же теряешь время. Ты можешь не успеть вырваться со своими людьми. Ты променяешь их жизни на надежду для этих высокообразованных недоносков.
Я ничего уже не знаю, ответил сам себе Немченко. Я ничего уже не понимаю. Я вообще уже не знаю, жив ли сам или мертв.
Железная лестница на чердак маячила в конце коридора.
— Сюда, — мотнул головой проводник.
Вадим быстро поднялся первым и, поднатужившись, распахнул люк. Там наверху, было непривычно свежо, обжигающе холодно и очень мокро. Но и здесь уже воняло паленой псиной и пороховой гарью. Над головой сверкнула молния, а ледяная вода полилась ему на грудь.
Матерясь, Немченко выбрался на крышу. Сполоснул лицо и руки в глубокой луже.
— Все сюда, — скомандовал он, наклонившись вниз. — Быстро!
Дождь мгновенно превратил его одежду в мокрую тяжелую сбрую. Но после угара офисных коридоров, Вадим с наслаждением вдыхал свежий опьяняющий воздух.
Оставшиеся в живых сотрудники Борзова друг за другом выбрались на крышу. Им было холодно в своих костюмчиках. Они жались друг к другу, словно овцы на бойне.
— Все?
— Все, — кивнул проводник.
Его губы еле заметно тряслись.
— Навалите на люк что-нибудь сверху, — порекомендовал Немченко, окидывая их взглядом. — Сумеете? Найдете что-нибудь?
И тут случилось то, что Немченко никак не мог ожидать. Молодой парень, который вел его к люку, вдруг упал на колени прямо в огромную лужу и забился, словно в приступе лихорадки. Его лицо перекосилось и задрожало в рыданиях.
Вадим оторопел.
— Спасибо! Вам! — взвизгивая, закричал парень. — Спасибо! За нас! Всех!
И тут до Немченко дошло.
Твою мать!
Эти ботаники решили, что он ведет их на крышу расстреливать. Что бы безжалостно пустить в расход, как никому не нужный балласт. Как расходный материал, бесполезный и ни к чему особенно не пригодный.
И который наверняка только будет мешать им, воинам, путаясь беспрестанно под ногами.
У него свело скулы от накатившей злости.
— Стоять! — исступленно заорал он, размахивая пистолетом.
Гребанные овцы! Проклятые умники! Тупые сопляки! Вы что, совсем позабыли, как ведут себя настоящие мужчины?! Вы так и будете покорно идти на бойню, куда вас поведет мразь, вроде меня?!
Немченко повернулся к люку, наполовину спустился вниз. Его трясло.
Они молча ждали.
— Завалите крышку, — буркнул Вадим. — И, успехов.
Он закрыл за собой люк, отсекая, вычеркивая из своей памяти их перепуганные лица. Его ждали внизу, он спешил.
Они ждали его внизу: все десять. Грязные, мокрые, провонявшие порохом, кровью и чужими смертями. Автоматы дымились в их руках. Даже Коля освоился, смотрясь почти Рэмбо с закатанными рукавами разодранной на плече рубашки. Они были и оставались его людьми, которых он привел за собой в это пекло, и которых он должен был сейчас отсюда вывести. Да, может быть, они были недалекими и не такими образованными, как те, оставшиеся только что под дождем на крыше. Да они не знали, как устроен синхрофазотрон, и слабо представляли себе, где на глобусе располагается Ботсвана. Но каждый из них стоил минимум пары таких вот дешевых умников. Потому что эти, стоящие сейчас перед Немченко были мужчинами, а те, оставшиеся наверху — нет.
У выхода сгрудились трое из людей Борзова. Двое продолжали стрелять, один непонимающе рассматривал Немченко. Именно тот, любознательный, которому объяснял диспозицию Сашок. Надо же, а он все еще жив, мимолетно удивился Немченко.
— Конец, ребята, — объявил громко Вадим. После холода на крыше его немного трясло. — Мы уходим.
— Куда? — спросил тот, рассматривающий.
— Это не наш бой.
— А чей?
— Все вопросы к Семену, — поморщился Немченко, мотнув наверх головой. Мокрая рубашка неприятно липла к телу.
Двое других непонимающе обернулись.
— Так не годится, — произнес третий. — Либо забирайте нас с собой, либо вы никуда не уйдете.
— Пошли, — равнодушно пожал плечами Немченко. — Только помогите с баррикадой.
— Идет.
Вадим знал, что компромисс невозможен. Он слишком устал за сегодняшний день, чтобы оставаться готовым к компромиссам. Он и так сегодня сделал многое. Либо его люди, либо никто. Собаки и кошмарный вожак не выпустят отсюда никого, замешанного в их крови.
— Взялись, — скомандовал он.
Оказалось, все уже были на последнем издыхании. Люди никак не могли стронуть с места тяжелый шкаф в проходе, который, насколько помнил Вадим, они легко закинули сюда перед началом боя втроем.
— Ну, же! — закричал Немченко.
Как же я буду это делать, глядя на мокрые спины в грязных разводах людей Борзова, думал Вадим. Только что вытащил и дал шанс девятерым, а сейчас буду убивать этих несчастных? Я не смогу, нет. Только не сейчас, не сразу. У меня будет сегодня передышка или как?!
К счастью, проблему компромисса понимал не только Немченко.
Едва только был вытащен и отброшен в сторону шкаф, закрывавший выход, как на сцену выступил Саня. Вадим даже глазом моргнуть не успел, как тот одним движением сдернул автомат с плеча Костика, и полоснул короткой очередью по спинам этих троих. По спинам трех еще говорящих и еще живых трупов. Он все сделал быстро и качественно. Не задумываясь и не рассуждая. Одним коротким движением автоматного ствола.
Потом посмотрел на онемевшего Немченко и молча добил каждого контрольным выстрелом. Вытер пот со лба.
Выстрелы еще не смокли под потолком, а Сашок уже возвращал автомат ошеломленному Косте.
— Путь свободен, шеф, — сухо доложил Саня. — Вы же сказали мне наверху: без жалости.
— Двинулись, — кивнул Вадим, перешагивая через тела, уже окончательно превратившиеся в трупы.
Вожак стаи
Оборотень ждал.
Он видел, как двуногий скот выводили на крышу, и с удовлетворением вдыхал запах страха, который исходил от них плотной волной. Там были ненавистные ему люди. Предатели, бывшие друзья. Но сейчас главное — Семен.
Внизу на первом этаже активное движение, доложили разведчики. У людей что-то происходит, они спорят, ссорятся и выясняют отношения. Принялись разгребать завал на главном входе. А вот это известие было началом победы, понял оборотень.
— Братья! — приказал он. — Теперь держимся настороже и медленно начинаем откатываться. Нас и так сегодня погибло слишком много.
Скот вывели на крышу, внизу началось движение — все говорило оборотню о том, грядут изменения. Осада заканчивалась. А он был уверен, что однозначно — победой.
— Мы сдаемся! — закричали от здания. — Мы выходим!
Оборотень взвыл.
Автоматный огонь давно стих.
Спокойно, братья, сказал оборотень. Ко мне, друзья мои. Слишком много крови, подумал он. Мы уже лишились слишком многих.
Последний выстрел — и тишина. Остались только гром, ливень и нетерпеливое поскуливание голодных братьев.
У дверей здания началось какое-то движение.
Что-то громко обрушилось. В воздухе повисла одна длинная автоматная очередь. Но вот оборвалась и она. Там, у входа, несколько раз выстрелили.
Только что на входе расстреляли троих, донесла оборотню разведка. Троих из тех, что тебя убивали.
Двери распахнулись, выпуская под дождь каких-то совершенно незнакомых оборотню людей. Братья расступались, образовывая коридор.
Оборотень ждал, жадно втягивая ноздрями сырой тяжелый воздух.
Первый, одетый в кожаную куртку, поднял руку с пистолетом вверх.
— Мы не при делах, парень, — сказал он. — Просто случайные туристы. Дай нам уйти. А взамен ты получишь Семена.
Оборотень размышлял.
От них тоже пахло смертью, но не сегодняшней. Трое, ощутил оборотень. Этот человек убийца тоже. Не наслаждаясь, он просто выполнял свою работу. Имеет ли он право жить?
От человека не пахло кровью братьев или белым порошком, который оборотень ненавидел почти так же, как и Семена. Семен, подумал оборотень. И ненужная смерть братьев. Все остальное — потом.
— Т-ты от-ткр-роешь пр-роход? — прорычал оборотень. — П-пуст-тиш-шь м-меня к С-с-сем-мену?
— Да, — кивнул человек. — Он в своем кабинете. Боится и ждет тебя.