Лекарство для покойника — страница 47 из 66

– Билет на электричку. В кармане Гукка нашел. Только из химчистки.

Грязнов изменился в лице.

– А ну-ка! Давай свой билет, сыщик хренов, – позвал он. А получив бумажку, облаченную в полиэтиленовую упаковку, в свое пользование, тут же возмутился:

– Здесь же ни черта не видно! Какое Конаково?! Только «-ово», и все. Знаешь, сколько найдется станций с таким окончанием? Штук пятьсот.

– На самом деле, Вячеслав Иванович, тех, что расположены у Волги, – всего семнадцать. Но я, прежде чем прийти сюда, побывал у экспертов и, сославшись на вашу просьбу, потребовал немедленной обработки этого билета.

– Ну и наглец, – одобрил Грязнов. – И они сказали – «Конаково»?

– Да. Только я еще не знаю, где это Конаково. Может, Гукк к кому-то туда в гости ездил. И это Конаково – черт-те где, а не на Волге?

Повертев бумажку в руках, посмотрел на Софрина и медленно, не отрывая взгляда, вынес приговор:

– Ну нет! Теперь, Вовка, ты его действительно почти нашел. Вернее, логово его. Поскольку самого его там наверняка уже нет. Если мы Гукка столько времени вычисляли, то он уж наверняка себе укрытие получше подыскал. – И поспешил объяснить: – Конаково твое – правда на Волге, небольшой городишко с массой частного сектора. У кореша моего племянника Дениса там дача. Так что знаю точно. Надо проверить по карте. Это, кажется, уже Тверская область.

– Вячеслав Иваныч, я завтра же выезжаю туда. – Софрин уже опять был прежним Софриным, словно ищейка, взявшая след. – Найду старикашку как пить дать!

Турецкий. Москва. 9 сентября, 21.50

Призера за воротами СИЗО Матросской тишины встречал неизвестный мужчина на белой «ауди».

Турецкий, сидевший в «форде» с тонированными стеклами вместе с Виталием Чуйковым и рассматривавший Призера в прибор ночного видения, отчетливо разглядел, как перекосилась физиономия Призера от этой машины.

О том, чтобы тут не было Али-Бабы и Шумахера, Турецкий позаботился предварительно. Обоих телохранителей Грязнов вызвал в МУР как раз тогда, когда их шефа выпускали на волю.

Неизвестный вышел из «ауди» и открыл дверь, когда Призер поравнялся с машиной, но последний сделал вид, что ничего не заметил, и пошел дальше. Тогда «ауди» отъехала и снова стала перед Призером. И снова открылась дверь. Призеру наконец это надоело и он заорал так, что было слышно на пятьдесят метров кругом:

– Какого черта тебе надо?! Не видишь, куда прешь?! Чуть ноги не отдавил.

До неизвестного дошло, что по каким-то причинам его не желают замечать, и он уехал. А Призер, поймав через несколько минут такси, отправился к себе в Глаголево.

– Что ты об этом думаешь? – спросил Турецкий у муровского опера.

– Он явно нас засек и не пожелал светиться с этой фраерской машиной.

– Точно. А почему – фраерской?

– Ну а какой же еще? – пожал плечами Чуйков. – Номера – Государственной Думы.

– Ты уверен?!

– Абсолютно.

Меньше чем через час Турецкий знал, что белая «ауди» закреплена за депутатом Коклюшкиным, входящим в депутатскую группу аграриев и прославившимся тем, что полгода назад он выдвинул предложение ввести-таки частную собственность на землю, но исключительно там, где на ней ни черта не растет. Допустим, в зоне вечной мерзлоты. Словом, чтобы, с одной стороны, все как у людей, с другой – ничего не менять.

Судя по описанию внешности Коклюшкина, за рулем был не он, вероятно, шофер. Да, но какое отношение депутат-аграрий мог иметь к Призеру?

Следующий звонок Турецкий сделал в ФСБ. И к полуночи уже имел мало-мальски подробное досье на Коклюшкина. Руководствуясь старинным правилом Мэрфи – искомый объект всегда лежит в стопке последним, – он сразу заглянул в последние страницы. (Хотя у того же Мэрфи говорилось, что невозможно ускорить поиски путем переворачивания стопки, поскольку искомый объект при любых условиях лежит последним). В данном случае повезло сразу.

В разделе, посвященном всяким специальным вещам, как-то: зарплата и всяческие ведомственные привилегии – содержалось упоминание о том, что одномандатный депутат Коклюшкин в свое время оказался в числе «безлошадных» – тех, на кого в хозчасти Думы автотранспорта не хватило.

И Турецкий вспомнил этот скандал! Депутат Коклюшкин собрал пресс-конференцию прямо на крыльце гостиницы «Россия», заявив, что раз по штату ему положена машина, то он категорически отказывается передвигаться на своих двоих. Что это за неуважение к народному избраннику, в конце концов?! Скандал замяли нетривиальным способом. Кто-то из влиятельных членов Думы (так и неизвестно кто) отдал Коклюшкину свою машину, в результате чего, видимо из чувства благодарности, Коклюшкин вступил в аграрную фракцию.

Турецкий снова позвонил в отдел ФСБ, негласно занимающийся Госдумой, и попросил определить, какому лидеру аграрной фракции принадлежит упомянутая белая «ауди» с такими-то номерами. Ответ последовал незамедлительно: видному члену левой фракции и по совместительству – спикеру нижней палаты парламента. Только он почему-то на ней не ездит.

Виктор Гукк

…Как раз тогда на проводившийся в Москве Международный симпозиум фармацевтов прибыл президент концерна Герман Вульф. Его появление всколыхнуло коллектив. К встрече готовились, как к приему арабского шейха, не меньше.

Виктору довелось познакомиться с Вульфом раньше остальных.

Директор филиала, который симпатизировал молодому Гукку и находил безупречным его немецкий, взял Виктора в сопровождающие на открытие симпозиума. Большой конференц-зал Министерства здравоохранения был полон гостей, в основном из Европы. Виктор никогда еще не присутствовал при таком скоплении ученых и деловых людей.

Он был представлен крупному, заросшему редкими волосами мужчине, появившемуся в сопровождении личного секретаря и переводчицы. Это и был Герман Вульф, фактический глава концерна «Лотта». Первое, что от него услышал Виктор, – это была ругань в адрес переставшего внезапно работать диктофона своего секретаря. Вульф раздраженно помахивал маленькой пластмассовой коробочкой, и в его огромных лапищах она выглядела не больше спичечного коробка. Он уже направил было секретаря по близлежащим магазинам на поиски нового диктофона, но Виктор рискнул вмешаться.

– Позвольте, герр Вульф. – Он протянул руку.

Аппаратик перекочевал к нему.

Вульф не принял Виктора всерьез. Казалось, он вообще его не замечает. А своего секретаря все же отослал за приобретением нового экземпляра.

Виктор очень рано начал увлекаться радиоэлектроникой. Сам разбирал и чинил свою незамысловатую аппаратуру. Увлечение так и не переросло в нечто большее, а осталось в качестве хобби. Но он об этом нисколько не жалел. Зато сейчас старые навыки пригодились как нельзя кстати.

Поломка оказалась пустяковой. Непонятным образом в лентопротяжном механизме слетел пассик. Виктор в два счета вернул его на место и отдал игрушку Вульфу.

Немец недоверчиво покосился, вставил кассету и включил диктофон. Испытание прошло успешно – аппарат работал, как и прежде. Вот теперь Вульф обратил на Виктора внимание, что-то тихо спросил у его шефа. После полученного ответа стал оценивающе разглядывать.

Первый день работы симпозиума закончился быстро. Он был больше ознакомительным, чем рабочим. В заключение последовало приглашение на фуршет. Еще не родился иностранец, который отказался бы от русского хлебосольства. Все дружно прошли в зал приема делегаций. Может, он раньше и служил другим целям, но сейчас успешно справлялся с новыми, примененными к нему обязанностями. Гости облепили уставленные закусками столы и именно здесь всерьез завязывали новые знакомства. Познакомились поближе и Виктор с Вульфом.

– И как давно вы работаете на меня? – спрашивал Вульф, отправляя в рот маленький бутерброд с красной икрой и тут же принимаясь за следующий.

Виктор подозревал, что тот и так уже об этом осведомлен, но скромно отвечал:

– На «Лотту»? Полтора года.

– Хм. Неплохо. Особенно если учесть, что филиал в Москве примерно столько и существует. – И Вульф переключился на черную икру.

– Мне просто повезло.

– Молодой человек, просто так в этом мире ничего не бывает, уж поверьте мне. – Немец откусил от бутерброда с семгой. – И тем более с везением.

Виктор не понял, куда он клонит, но виду не подал. Не спеша пережевывал сырокопченую колбасу.

– Вы прекрасно говорите по-немецки, – отметил Вульф (они общались на его родном языке).

Пришлось в двух словах рассказать ему свою короткую биографию. Вульф же в это время, слушая в одно ухо, разделывался с фаршированными паштетом яйцами.

– Наслышан о ваших успехах в рекламе. И что дальше? – Вульф сделал глоток шампанского, но бокал не поставил.

Этот вопрос застал Виктора врасплох. Что от него хотел услышать этот огромный рыжий немец? Ответ возник спонтанно:

– Работать на «Лотту».

Вульф первый раз за день улыбнулся, поднял бокал и одним глотком осушил его.

За два дня до окончания симпозиума и своего отъезда Вульф пригласил Виктора к себе в гостиницу (как примерный иностранец, он скромно поселился в «Космосе») и, не заходя с флангов, предложил работать в головной конторе концерна, в его личном секретариате. Это означало значительное продвижение по службе и главное – осуществление старой мечты – пожить наконец за границей, в Германии. Виктор, не раздумывая, согласился.

Месяц ушел на передачу дел в филиале и оформление выездных документов. Собственно, их оформление и заняло большую часть времени. Помог все тот же Отто Штраус. Если бы не его вмешательство, процедура затянулась бы на неопределенный срок. Но, видно, влиятельный Герман Вульф оставил соответствующие просьбы (а может – распоряжения), и уже через месяц счастливый Виктор вылетел во Франкфурт.

Он снова вспомнил фразу Штрауса по поводу обстоятельств. Они столкнули его с Вульфом в благоприятный для него момент. Все остальное зависело теперь лично от Виктора. И он не собирался упускать свой шанс.