Поняв, что ей его не переспорить, Канза повернулась и зашагала прочь.
Арам последовал за ней, сохраняя дистанцию в три шага. Он шел почти неслышно. До нее доносился его рокочущий смех.
Канза решила не обращать на него внимания. Она настолько сосредоточилась на этом, что почти не замечала ни элегантную обстановку, ни шикарно одетых гостей. А взгляды всех присутствующих, особенно женщин, обратились на ее преследователя. Канза пришла в ужас и принялась искать место, где людей было меньше.
Она вышла на террасу с видом на Центральный парк, который был погружен в темноту, и сверкающий Манхэттен. Остановившись у перил из стали и плексигласа, Канза вгляделась в ночь и поежилась, когда подул прохладный сентябрьский ветер. Она предпочла бы замерзнуть, чем вызвать подозрение у гостей, что Арам Назарян преследует ее. Однако спрятаться ей не удалось. На террасе были еще несколько человек, и они с нескрываемым любопытством смотрели на них.
Канза обхватила себя руками. Она защищалась от взглядов гостей больше, чем от колющего ветра. Позади послышался протяжный голос:
– Могу я предложить тебе свой пиджак, или ты по-прежнему предпочитаешь откусить мне голову?
Канза не сдержала дрожь, но замаскировала ее, перебрасывая волосы через плечо.
– Твоя голова все еще на твоих плечах, – заметила она. – Не испытывай судьбу, если хочешь сохранить ее там.
Губы Арама сжались, когда он заметил, что Канза снова вздрогнула.
– Ты из тех независимых женщин, которые предпочтут замерзнуть от холода, нежели позволить мужчине проявить галантность?
– А ты один из тех, кто вынуждает людей выйти на холод, затем настаивает на том, чтобы накинуть на них пиджак, и маскирует все это галантностью, не так ли?
– Я предпочел бы остаться внутри. Это ты вытащила меня на улицу.
– Если тебе холодно, не изображай супермена, предлагая свой пиджак.
На его чувственных губах снова заиграла улыбка.
– Как насчет того, чтобы завернуть за угол? Если уж стоять, то хотя бы не на ветру.
Канза фыркнула, но последовала его совету. За углом ветра действительно не было.
Она повернулась к Араму.
– Стой там, где стоишь, – приказала Канза.
Арам повиновался, но в его взгляде появилось недоумение. – Ты загораживаешь меня от ветра. Надо же найти хоть какое-нибудь применение твоей массивной фигуре, – проворчала девушка.
Его голубые глаза засияли.
– Значит, ты против галантности, но не возражаешь использовать меня в качестве барьера.
– Именно так. Я не собираюсь страдать от холода по твоей милости, – отрезала Канза.
– Разве я заставил выйти тебя сюда?
– Да, ты.
– И как я это сделал?
– Я вышла на террасу, чтобы избежать любопытства, не говоря уже о ревности присутствующих там женщин.
– Ревности? – изумился Арам, его брови скрылись под прядями волос, растрепанных ветром.
– Гости, особенно женщины, все отдали бы, лишь бы оказаться на моем месте и завладеть твоим вниманием. – Канза вздохнула. – Если бы они знали, что я с радостью подарю им эту привилегию, приложив в качестве бонуса внушительный чек.
Смех снова завибрировал в его груди и отозвался в ее теле.
– Даже не думай избавляться от этой привилегии, – предупредил ее Арам. – Она твоя. Итак, до того как мы продолжим, что тебе принести?
– Разве человеком, предлагающим что-нибудь принести, должна быть не я?
Арам послушно кивнул:
– В самом деле, почему бы нет?
– Скажи, что тебе нужно принести. Я ненавижу загадки.
– Что-нибудь безалкогольное. Я за рулем.
Канза уже отходила, когда ее остановил его голос:
– Канза, сделай так, чтобы напиток оказался неотравленным и не заговоренным, ладно?
Канза стрельнула в него жгучим взглядом, но добилась лишь того, что Арам хохотнул.
Войдя в помещение, Канза негромко простонала, поймав взгляд Джохары. Та, без сомнения, видела, как Арам преследовал ее, и, должно быть, умирала от любопытства. Конечно, Джохаре было интересно, как они встретились и что взбрело в голову ее старшему брату, если он следует по пятам за Канзой.
Но Канзе было не до подруги. Достаточно того, что Арам Назарян завладел ее вниманием.
Взяв бокал клюквенно-яблочного сока у проходящего мимо официанта, она вернулась на террасу, туда, где оставила Арама. Как только Канза увидела его, сердце ее забилось где-то в горле.
Арам стоял возле перил в нескольких шагах, спиной к ней. На фоне луны выделялся его силуэт. Он держался за поручни, напоминая современную статую Титана. Арам стоял неподвижно, ветер трепал его волосы и шелестел его шелковой рубашкой.
Но кроме внешнего великолепия, в нем было что-то еще, невольно приковывающее к себе взгляд. Что-то в его позе – в плечах, в посадке головы – тревожило Канзу. И это заставило ее несколько изменить свое отношение к Араму. Не похоже, что он никогда не чувствует себя плохо. Канза ощутила свою вину перед ним.
А затем он повернулся, словно почувствовав ее присутствие, и в его глазах снова появились лукавые искорки. Симпатия, которую Канза начала испытывать к нему, моментально испарилась, уступив месту раздражению.
«Как такое возможно?» – недоуменно спросила себя Канза. По прошествии десяти лет Арам по-прежнему привлекает ее, как огонек влечет мотылька.
Впервые она увидела его в семнадцать лет. Тогда она решила, что лучший образчик мужской красоты и достоинства трудно представить. Арам был способен поколебать ее уверенность в себе, и у нее отнимался язык, стоило ему войти в комнату. Это сослужило ему плохую службу, когда Канза сбросила его с пьедестала, на который сама же и возвела. Он доказал, что ничем не отличается от других мужчин, что для него важна только внешность женщины и ее статус, а не характер. Только поэтому он связался с ее испорченной и скучной сводной сестрой. Правда, ее мнение об Араме не было бы таким плохим, не порви он с Мэйсун так неоправданно жестоко.
Канза остановилась и протянула ему напиток, ощущая, как ее захлестывает ярость. Это чувство усилилось, когда она заметила – не могла не заметить, – с какой ленивой грацией он взял бокал.
– По поводу моего мнения о тебе… Оно вряд ли изменится в ближайшем будущем, – услышала Канза свой голос. – Какие бы ни были недостатки у Мэйсун, она любила тебя, а ты выкинул ее из своей жизни, причем сделал это публично. А затем начал свое восхождение наверх, в то время как Мэйсун страдала от неудачных отношений с мужчинами. Если бы я могла тебя судить, я вынесла бы тебе самый суровый приговор. Твое счастье, что такие поступки в суде не рассматриваются.
Глава 4
Арам смотрел на яростно накинувшуюся на него девушку. Канза принесла ему напиток, тогда как еще ни одна женщина не приносила ему ничего.
Он был поражен тем, насколько ему важно, чтобы у нее сложилось о нем совсем другое мнение. Собираясь с мыслями, Арам перевел взгляд на бокал с соком.
Хотя он продолжал относиться к сложившейся ситуации с юмором, в глубине души он осознавал всю серьезность происходящего. Впредь ему придется следить за тем, что он говорит. Если это не удастся, второй раунд в битве красноречий может и не состояться.
Арам не хотел расставаться с Канзой. Пока не хотел. Он многое потерял в своей жизни, но ее потерять не должен.
Арам опустил голову и посмотрел на Канзу. И у него перехватило дыхание. Ее глаза словно вобрали в себя всю прелесть этой ночи. Она молча ждала, давая ему шанс защитить себя. Он не испытывал сомнений в том, что шанс был единственным, и надо было постараться не упустить его.
– Я не сделал ничего, в чем ты только что обвинила меня, Канза, – мягко сказал Арам.
Она склонила голову набок, ее роскошные волосы упали на одно плечо.
– Ты не выбрасывал Мэйсун из своей жизни?
– Не так, как ты только что изобразила.
– А как бы изобразил это ты? В черно-белых тонах? Или в коричневатых?
– Кто сейчас умничает? – поддразнил ее Арам. Канза небрежно пожала плечами, и он спросил: – Что ты знаешь о том, что произошло между мной и Мэйсун? Кроме ее версии и твоих наблюдений?
– Почему бы тебе не изложить свою версию?
– Тебе известно, какой была твоя сводная сестра? Может, произошло невероятное, и со временем Мэйсун изменилась, но тогда она была невыносима.
– Но конечно, ты узнал об этом, только когда обручился с ней?
– Я знал об этом до обручения.
– Но все равно обручился, – задумчиво проговорила Канза. – Почему?
– Потому что я был глуп.
Ее глаза расширились. Должно быть, она предполагала, что Арам придумает какое-нибудь оправдание. И он придумал бы, если бы разговор на эту тему состоялся с кем-то другим. Но с Канзой он хотел быть откровенным.
– Я хотел жениться и создать семью, но не имел понятия, как к этому подступиться. В то время я не собирался покидать Зохейд, поэтому должен был выбрать невесту среди знакомых мне женщин. Но на какую бы женщину я ни смотрел, мой взгляд не задерживался ни на одной. Поэтому когда Мэйсун начала преследовать меня…
– Поосторожнее со словами, – вкрадчиво прервала его Канза, и ее тон был холоднее льда. – Если бы тебя преследовали женщины Зохейда, ты закончил бы гаремом.
– А вот теперь ты преувеличиваешь. Не все женщины рассматривали меня в качестве лакомого кусочка. Для Алии и Лейлы, к примеру, я был членом семьи. Ты вообще не считала меня человеком, не говоря уже о мужчине.
В ее глазах отразился лунный свет.
– И что? – насмешливо спросила Канза. – Всего две из двух миллионов?
– Женщины, которые преследовали меня, искали плотских утех. Они оставляли меня сразу, как только я давал понять, что не ищу таких отношений. В то время я думал только о браке.
– Ты хочешь сказать, что ни одна женщина не хотела выйти за тебя замуж? Или Мэйсун была лучшей претенденткой из всех возможных?
– Сравнения с Мэйсун не выдерживал никто. И твоя сестра действительно казалась мне наилучшим вариантом. Подходящий возраст, привлекательная внешность и очень, очень решительный характер. Да, Мэйсун была непостоянной и легкомысленной, но она упорно преследовала меня целый год, и я подумал, что у нее это серьезно.