— Да, давайте! — откликнулся Брежнев.
— С теорией все просто, — сказал я. — Для ее разработки у нас имеется широчайший массив первичных данных, собранных лично мной, четырьмя инкарнациями товарища Сталина, а также некоторыми другими людьми. У нас есть товарищ Ленин из пятнадцатого года, скоро будет доступен товарищ Ленин из восемнадцатого года, есть социоинженеры светлых эйджел, и в последнее время я склоняюсь к тому, чтобы сходить в тысяча восемьсот пятьдесят шестой год и забрать оттуда Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Они эту кашу придумали, им ее и распутывать. В таком случае могу попросить коллег из Германской Демократической Республики только о том, чтобы они выделили из своих рядов авторитетных товарищей, которые избавили бы этих двух основоположников от врожденной русофобии. Иначе никакого сотрудничества у нас уже не получится.
— Мы сделаем все что надо, потому что это в наших же интересах, — ответил Хонеккер, на чем разговор был закончен.
20 мая 1856 года, 12:15, Великобритания. Лондон. район Сохо, Дин-стрит, дом 28, квартира семьи Марксов
Карл Генрих Маркс
С тех пор, как русские варвары победили коалицию цивилизованных европейских наций, прошло уже больше года. Все тогда произошло очень быстро, а театр военных действий был крайне удален от Лондона, так что весть о разгроме коалиционных сил прозвучала как гром среди ясного неба. Никто не понимал, как такое могло случиться. Лучшие армии Европы оказались разбиты дикарями, еще не вышедшими из стадии рабовладения. При этом французов просто грубо отпихнули в сторону, а прах англичан безжалостно втоптали в землю, так что из-под Севастополя на берега туманного Альбиона не вернулся никто.
А потом некто могущественный и не объявляющий своего имени совершил налет на Виндзорский замок прямо во время визита Наполеона Третьего, и, будто алчный дракон, похитил оттуда всех важных персон, попавшихся ему под руку. По крайней мере, во дворе замка, где происходили страшные события, удалось обнаружить только трупы заколотых штыками и застреленных в упор британских солдат почетного караула, и более ничего. Великий Ужас тогда пал на Британию: всем мнилось, что настали воистину кошмарные времена, потому что чудовище, пожравшее и королевскую семью, и премьер-министра лорда Пальмерстона, и французскую королевскую чету, снова проголодавшись, набросится сначала на депутатов Парламента, а потом и на простых англичан.
Марксы тогда уже вознамерились бежать из Лондона всем семейством в любом удобном направлении, но этому помешало хроническое безденежье. Им на еду денег не всегда удавалось наскрести, а тут предстояло собираться в дорогу с женой, детьми и экономкой… Да и вообще, есть ли в мире такое место, где можно было бы укрыться от Великого Ужаса?
Правда, вскоре в Лондон вернулся старший сын королевской четы Альберт-Эдуард, объявив народу Великобритании, что его мать, королеву Викторию, за грехи многие покарал Господень Специальный Исполнительный Агент Сергий из рода Сергиев, по совместительству являющийся каким-то там Артанским великим князем, Бичом Божьим и защитником русских дикарей. Лорд Пальмерстон тоже вернулся, но не совсем так, как ему хотелось — в виде еще живой, но беспомощной тушки, плотно, под самые гланды, насаженной на осиновый кол. Таким оригинальным способом Господень Посланец выказал свое неудовольствие британской политикой вообще и деятельностью этого человека в частности.
Саму же королеву не убили без суда и не казнили (жизнь помазанников Божьих неприкосновенна, что бы они ни совершили), а просто сослали в другой мир. Это была несправедливость, вытерпеть которую для Карла Маркса было выше его сил. И все члены семьи, кроме наследующего трон принца Уэльского, решили последовать в ссылку за женой и матерью, а малыш Берти отныне будет править Британией под именем короля Эдуарда Седьмого. Сменился в стране и премьер-министр, теперь это пост занял либерал Гладстон, ибо от быстро протухшего трупа лорда Пальмерстона было уже мало толку.
«Господь не с нами», — первым делом сказал новый премьер, и от этого заявления нации просвещенных мореплавателей стало совсем плохо, ведь эти люди привыкли думать, что если какая мерзость сталась безнаказанной, то это значит, что она была угодна Богу.
Во Франции произошла своя коллизия. Император Наполеон Третий и императрица Евгения сгинули бесследно где-то во владениях ужасного Артанского князя, но вместо них в Париже объявился император-младенец Наполеон Второй (как было объявлено, доподлинный сын Корсиканца), и вокруг этого бессмысленного комка плоти, ощетинившись штыками, собралась вся французская армия — попробуй тронь. Наполеон Бонапарт, он же Первый, он же Великий, у французов до сих пор ходит в национальных героях, и одно его имя вызывает в них приступ неистовой преданности. От всего этого и Карла Маркса и Фридриха Энгельса штырило и колбасило не хуже, чем одержимого бесами от вылитого на голову ведра святой воды.Преданность народа своему монарху, пусть даже из былых времен, с их точки зрения, была наихудшим из всех возможных явлений.
На этом фоне вполне траурно выглядело окончание Восточной Войны, которую турки, оставшись без европейских покровителей, проиграли сразу и с треском. Русский царь заключил мир только с новыми властями Британии и Франции, а вот про турок Европа попросту забыла. Османский флот на дне, армия разбита в нескольких полевых сражениях, восточные области пылают восстаниями армян, сирийских арабов, курдов, шиитов и других народов, решивших, что настало время освободиться от турецкого владычества. И, самое главное, под натиском русских полчищ пал древний Стамбул, который отныне носит свое прежнее название Константинополь, Дунайские княжества Валахия и Молдавия были присоединены к России на правах обычных губерний, в Дарданеллах и на Босфоре русские обустраивают кинжальные батареи для обороны Проливов. Русский дикий зверь зубами и когтями терзал внутренности несчастной Османской империи, и никто в Европе не мог, да и не хотел ничего с этим поделать. А на карте Европы, заставляя русофобов плевать желчью, появились новые независимые государства Сербия* и Болгария. Возмутились таким самоуправством царя Александра, уже прозванного Освободителем, и Маркс с Энгельсом. Эти двое люто ненавидели не только русских, но и всех славян вообще, считая их дикими отсталыми народами, препятствующими наступлению светлого коммунистического завтра.
Примечание авторов:* В Основном Потоке до 1878 года Сербия была автономным, то есть вассальным княжеством под властью Османской империи.
Энгельс (в тандеме он носил прозвище «генерал», так как год отслужил рядовым солдатом в прусской армии, обычно с легкостью мог объяснить ход любого конфликта или войны) на этот раз только разводил руками. Русские, казалось бы, обескровленные и обессиленные под натиском европейской коалиции, вдруг обрели второе дыхание, и даже несчастная Греция сменила политическую ориентацию в пространстве с лондонской на петербургскую. Единственной европейской силой, не задетой всем этим вихрем событий, оставалась Австрийская империя, но в Вене помалкивали в тряпочку, наверное, опасаясь того, что в Шёнбрунне может произойти то же, что и в Виндзоре. Великого князя Артанского нигде не видно, но всем достоверно известно, что он всегда находится поблизости и готов вонзить в ослушника свои острые кривые когти, стоит только доставить беспокойство его любимым русским.
От всех этих событий Маркс и Энгельс преисполнились самого мрачного пессимизма, ибо впереди было время самой ужасающей реакции, в кромешном мраке которой не просматривалось никаких перспектив для возможных социалистических революций. Ради чего тогда жить, и не стоит ли покончить со всем разом, приняв лошадиную дозу стрихнина? Однако такие люди по жизни не вешаются, не стреляются и не травятся, а потому, убедившись, что лично их никто не преследует и не стремится привлечь к ответственности за истинные или мнимые преступления, эти два господина решили ничего не менять в своей жизни. Тем более, что и изменения в Европе сошли на нет. Русский медведь, отбившись от охотников, устраивался поудобнее в своей берлоге, явно намереваясь проспать* еще лет двадцать.
Так прошло несколько месяцев.
Примечание авторов:* Подготовку к отмене крепостного права таким образом, чтобы впоследствии не разорить страну, царь Александр вел в негласном порядке, и из Европы эта деятельность видна не была. Протокадеты из 1905 года в своем времени уже фатально устарели, ибо над страной веяли другие ветры, а вот в середине девятнадцатого века их идеи были вполне передовыми и прогрессивными — лет на пятьдесят вперед.
И вот в не по-лондонски теплый майский день Энгельс со своей сожительницей Мэри Бёрнс и ее младшей сестрой Лидией прикатил из Манчестера, где у него была хлопкопрядильная фабрика, в Лондон, в гости к Марксам, имея при себе некоторую сумму денег на вспомоществование семье приятеля. А на той фабрике, между прочим, перерабатывается хлопок, собранный на североамериканских плантациях чернокожими рабами, и поборника справедливости Энгельса это ничуть не задевает… Или, возможно, понятие справедливости у них с Марксом распространяется только на западноевропейский рабочий класс, а не на русских, китайцев, индусов или негров. В таком случае их место — в заведении Бригитты Бергман, среди проходящих по ее ведомству сторонников социализма только для «своих». Поборники идеи, что свое счастье можно построить на чужом несчастье, неистребимы как тараканы. Впрочем, и рушится все построенное ими с неизменной регулярностью, ибо, как говорят в русском народе, «как аукнется, так и откликнется».
На данный момент из шести рожденных супругами детей в живых оставалось только трое: Женни было двенадцать лет, Лауре — почти одиннадцать, а Элеоноре — год и четыре месяца.
Все началось, едва только гости успели поздороваться, снять верхнюю одежду и головные уборы. В квартире вдруг запахло миррой и ладаном, и, помимо хозяев и пришедших к ним гостей, в маленькой квартирке вдруг очутились дополнительные люди, шагнувшие откуда-то извне. Во-первых, это был мужчина в военной форме цвета пожухлой травы, со старинным прямым мечом на боку. Во-вторых — одетая по-мужски в такую же военную форму молодая брюнетка с закинутым за спину ятаганом на перевязи. В-третьих, еще один мужчина в штатском, на голову ниже своих спутников — он имел острую рыжев