ок.
Нет, это было не опьянение, это было намного лучше. Что-то похожее на эйфорию, но не на ту, безумную, что вызывают наркотики, а на какую-то кристальную радость, когда рассудок ясен и спокоен.
— Меня зовут Мэг, — сказала я, глядя на своего собеседника и отмечая, что глаза у него зелено-голубые, словно бирюза, и будто светятся собственным светом.
— Очень приятно, Мэг, — улыбнулся он, показав безупречно белые зубы. — Пошли потанцуем, что, ли, Мэг? Мне кажется, у нас получится отличное танго…
Мы танцевали, и снова пили волшебную воду, и снова танцевали… Страстное танго мы исполнили так, что нам все хлопали и кричали от восторга. И крепкими были объятия этого красивого мужчины, и желание исходило от него, и оба мы знали, чем закончится для нас этот вечер.
И потом в кабинке для парных омовений, одной из тех, что стоят здесь за кустами во множестве как раз для таких случаев, мы принимали ванну волшебной воды — обнаженные и разгоряченные, не в силах оторваться друг от друга. Мы смеялись и дурачились и сливались в неистовом экстазе — и все это совсем не походило на тайный пьяный секс в номерах лондонской гостиницы… Мне было неизвестно об этом парне ничего, кроме имени, и ему обо мне тоже. Нам и не нужно было большего. И оба мы знали, что, когда закончится ночь, все то, что было, останется лишь сладким сном, и никогда уже не повторится…
Едва я на рассвете вернулась к себе в номер, как в дверь требовательно постучали. Конечно же, это была Лиззи… Я не могла не открыть ей. Наверняка она выслеживала меня в окно, зная, что я не ночевала в номере. Ну что же… Отныне она не дождется, чтобы я стыдилась перед ней. Пусть раз и навсегда перестанет лезть в мою жизнь — теперь-то, когда репутация королевского дома стала пустым звуком, мое поведение является исключительно моим личным делом.
Резким жестом я распахнула дверь и предстала перед сестрой — в помятом платьице, с растрепанными волосами, с губами, опухшими от поцелуев.
Лиллибет аж задохнулась от негодования.
— Ты… ты где была⁈ — Глаза ее горели праведным гневом уязвленной добродетели, губы дрожали, красные пятна выступили на ее скулах, подчеркивая бледность лица. Она разглядывала меня с таким ужасом, словно я была обвита ядовитыми змеями.
— Я не обязана перед тобой отчитываться! — отрезала я. — Оставь меня в покое, сестрица, и займись лучше своими детьми и мужем!
— Мэгги!!! — вскрикнула она приглушенно, и в этом возгласе было столько боли, упрека и стыда, что, случись такая ситуация в нашей прошлой жизни, я бы тут же бросилась с рыданиями ей на шею, моля меня простить.
Но теперь мы были в НОВОЙ жизни. И меня ничуть не тронули эти возгласы; я была решительно настроена защищать свое право на личную жизнь.
— Ты… ты ведешь себя как потаскуха! — зашипела сестрица, обливая меня ядом презрения, сочащимся из ее прищуренных близко посаженных глаз. — Леди должна блюсти себя при любых обстоятельствах! При любых! Боже, какой позор! Мэгги, мне стыдно, что ты моя сестра!
Я спокойно слушала ее, храня на губах ехидную улыбку. Как она скучна, как предсказуема… Наверное, как все дурнушки, страдающие болезненным тщеславием. Когда они лишаются того, на чем зиждился их смысл жизни, они становятся такими вот злыми ведьмами, стыдящими всех, кто выбивается из их представлений о добродетели.
Когда она сделала паузу, я сказала:
— Ты хочешь знать, где я была? Собственно, вчера я тебе уже сообщала о своих планах. Я танцевала. А потом занималась сексом со случайным мужчиной. Всю ночь. И это было восхитительно! — Я расхохоталась, видя, как Лиззи, точно рыба, открывает и закрывает рот, выпучив при этом глаза. — Да, восхитительно! А сегодня я опять пойду на танцы, и снова буду заниматься сексом! И ты мне не запретишь, потому что я теперь свободна и могу поступать так, как мне нравится! Здесь за это никого не осуждают, и только ты никак не поймешь, что твоя замшелая мораль нелепа и смешна! Живи как хочешь, но не указывай другим! Да, я леди, и я не совершаю ничего бесчестного с точки зрения местного закона или морали! Я хозяйка своей жизни и своего тела, а ты… ты… ты сухарь! Глупый, унылый сухарь, не способный ни к чему, кроме как быть королевой! Но королевой ты уже не станешь! И даже голову тебе не отрубят, увы. Здесь это не принято. Вместо того, чтобы отчитывать меня, подумай о том, чтобы принять то положение вещей, которое ты не можешь изменить — и тогда, быть может, ты тоже почувствуешь, как это прекрасно — быть свободной!
— Как ты смеешь… — произнесла она свистящим шепотом. — Дрянь! Шлюха! Гадина!
— О! — Я рассмеялась. — Какие слова ты, оказывается, знаешь! Теперь иди и трижды промой свой рот с мылом после таких мерзких ругательств — и, возможно, ты и дальше сможешь считать себя леди. И вообще, знаешь что, сестрица? Иди ты к черту! Там тебе самое место.
И я захлопнула дверь перед ее лицом.
Полдня после этого я спала сном младенца, а ближе к вечеру вновь стала собираться на танцы.
И вот, когда я сидела перед зеркалом, старательно нанося на лицо макияж, раздался стук в дверь. Очень вежливый, вкрадчивый, я бы даже сказала, уважительный стук.
Когда я, накинув шелковый халатик, отворила дверь, то увидела перед собой особу, которая могла бы повергнуть в трепет кого угодно. У этой особы кожа была пламенно-красной, а на голове имелись рога… За спиной подрагивал самый настоящий хвост с кисточкой, украшенный браслетами. Впрочем, во всем остальном она ничем не отличалась от обычных женщин, разве что рост имела выше среднего. Тело ее в облегающем фиолетовом платье отличалось безупречными формами, черные волосы были уложены в затейливую прическу. Несмотря на странный и даже устрашающий облик, в ней безошибочно угадывалась настоящая леди, аристократка. Ведь истинная леди от рождения имеет неуловимый флер, который едва ли можно привить воспитанием.
Будь я мистически настроенной неврастеничкой, я бы решила, что это демоница из ада пришла наказать меня за то, что надерзила сестре. Но, поскольку я была человеком разумным и помнила о том, что в Тридесятом царстве можно увидеть всякое, то восприняла визитершу довольно спокойно, тем более что на ее лице было приветливое выражение. В руках эта демоническая леди держала какой-то блестящий плоский пакет.
Ничуть не изменившись в лице, я вежливо улыбнулась.
— Приветствую тебя, Маргарет, — сказала она довольно приятным голосом. — Меня зовут Зул бин Шаб.
— Очень приятно!
— Ты позволишь мне войти, Маргарет?
— Конечно! — Я распахнула дверь и сделала приглашающий жест.
Через несколько минут мы сидели в мягких креслах и пили чай, болтая точно старые знакомые…
— Я наслышана о тебе, Маргарет, — говорила Зул, поглядывая на меня с явной симпатией. — И твоя персона очень заинтересовала меня.
— Чем же? — полюбопытствовала я, испытывая некоторую гордость.
— Уж больно ты не вписываешься в британское королевское семейство… — Она смерила меня внимательным и при этом одобрительным взглядом, тихо произнеся как бы для себя: — Да, похоже, не подвело меня чутье…
— Что значит «не подвело чутье»? — спросила я.
— Да так… Узнаешь, когда время придет… — Она загадочно улыбнулась, и я не стала настаивать, пытаясь удовлетворить свое любопытство, что, похоже, также произвело на нее хорошее впечатление.
Я вообще не задавала ей вопросов, хотя они и теснились в моей голове. Я справедливо рассудила, что она сама расскажет мне то, что сочтет нужным, а леди не пристало быть слишком любопытной.
Я быстро привыкла к ее виду, и нашла, что рога ей даже к лицу. Мы поговорили о Тридесятом царстве, о Серегине, и как-то удивительно быстро подружились… И все это время навязчивая мысль крутилась у меня голове: а как бы повела себя сестрица, увидев Зул бин Шаб? Да в обморок бы грохнулась, несомненно! Или с визгом полезла бы на потолок, как перепуганная кошка.
В какой-то момент Зул, словно прочитав эти мысли, сказала:
— Скажи, дорогая, а почему ты не испугалась меня?
— А разве ты страшная, чтоб тебя пугаться? — улыбнулась я. — По-моему, ты очень даже красивая.
Ей понравился мой ответ. От удовольствия на ее щеках даже замерцали оранжевые блики.
— Ты милая девочка, — сказала она. — Разумная и со стальными нервами. В обиду себя не дашь, засвое постоишь… Знаешь, ты, если что, обращайся ко мне. Ну мало ли какие вопросы у тебя возникнут… Не стесняйся. Нет такой женской проблемы, которую не смогла бы решить Зул бин Шаб, графиня из мира деммов! — Она подмигнула мне. — Ну, я думаю, мы еще увидимся… Да, кстати, чуть не забыла! Я же принесла тебе подарок…
Она принялась разворачивать свой пакет.
— Не каждому выпадает честь получить подарок от Зул бин Шаб… — мурлыкала она при этом.
И вот пакет развернут. И какое-то воздушное изумрудное великолепие ослепляет меня…
— Это платье! — торжественно заявляет Зул. — Я изготовила его специально для тебя! То, что появляется тут, в шкафу, конечно, тоже сшито неплохо, но иметь платье от кутюр — это совсем другое дело! А ну-ка, примерь!
Через пару минут я стояла посреди комнаты и разглядывала себя в большое зеркало. Такой красоткой я себя еще не видела. Платье было короткое, с пышной юбкой, верх представлял собой корсет, подчеркивающий грудь. Ни лямок, ни рукавов у платья не было. Изумрудный цвет переливался множеством оттенков, юбка колыхалась от малейшего движения; казалось, что у этого платья есть душа и характер. Удивительно: несмотря на легкомысленный фасон, платье было воистину королевским.
— Хороша! — Зул, довольная собой, похлопала в ладоши. — Это непростое платье. Оно не мнется, не пачкается, в нем тебе никогда не будет ни жарко, ни холодно, и, самое главное, оно не подпустит к тебе ближе, чем на двадцать шагов, того, кто тебе не нравится.
— Спасибо, дорогая Зул! — произнесла я, растроганная неожиданным подарком. — Я твоя должница.
— Да ладно, чего там, сочтемся! — махнула она рукой. — Надень его сегодня на танцы…