же свершившуюся агрессию, то ценой даже самой малой ошибки непременно станут человеческие жизни.
— Вы можете не беспокоиться, компаньеро Фидель, — сказал я. — Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы в процессе вразумляющего воздействия на янки с голов кубинцев не упал ни один волос.
— А разве это возможно? — спросил мой гость. — Ведь, насколько я понимаю в современных войнах, вы, компаньеро Сергий, уничтожите атомными бомбами каждый американский город, и даже если гринго не запустят по Кубе свои ракеты, то из-за общего радиоактивного заражения в Западном полушарии жить у нас на острове Свободы станет невозможно.
— Компаньеро Фидель, вы ошибаетесь, — сказал я. — Для вразумления янки, возомнивших себя исключительной нацией, не потребуется бомбить североамериканские города ни обыкновенными, ни тем более атомными бомбами. Когда для старой шлюхи в джинсах настанет судный день, удары с орбиты будут нанесены только по ракетным шахтам и командным пунктам, после чего последует десант в Вашингтон и разбор того, кто на ком стоял. Для сенаторов, конгрессменов и их истинных хозяев эта процедура будет грозить летальным исходом, а все прочие — фермеры, рабочие и инженеры, мелкие бизнесмены, домохозяйки, юные шестнадцатилетние девственницы, прочие подростки и малые дети — продолжат свое существование как ни в чем не бывало. Я не воюю с гражданским населением, даже если это янки. Мои враги — их политиканы и отчасти военные, но и тех я буду истреблять только до тех пор, пока они не бросят оружие и не взмолятся о пощаде. В таком случае я становлюсь гуманен и, как правило, прибегаю к процедуре инверсии, делающей вчерашнего врага моим новым другом и союзником. Для этого требуется только искреннее раскаяние и активные старания побежденных по изменению своей натуры. Также на территории бывших Соединенных Штатов Америки в целости должна сохраниться вся промышленная и гражданская инфраструктура. У меня нет желания восстанавливать то, что было разрушено из-за излишнего рвения в процессе вразумления. Надеюсь, компаньеро Фидель, эта программа вам понятна?
— Да, компаньеро Сергий, эти ваши намерения мне понятны, — ответил вождь кубинской революции. — Непонятно только то, какую роль вы отводите в своих планах нашей Кубе…
— Во вразумлении гринго вы, компаньеро Фидель, принимать участия не будете ни в каком виде, — сказал я, — и в то же время Куба находится под моей полной защитой, а потому из любого, кто попробует на вас напрыгнуть, я, не колеблясь, понаделаю котлет и колбас. Кстати, база янки в Гуантанамо — это только моя забота, и брать ее я буду своим любимым тактическим приемом десанта изнутри. Бедные джи-ай даже испугаться не успеют, как окажутся у меня в плену. Ваша работа начнется там, где закончится моя, потому что у меня нет возможности окучивать весь бывший американский задний двор, зато вы, кубинцы, там свои среди своих. На первом этапе нужно будет уделить особое внимание событиям в Никарагуа, где Сандинистский Фронт Национального возрождения готов всерьез побороться за власть. Следующим на очереди должен быть Сальвадор, впрочем, даже я не могу точно сказать, что случится после того, как издохнет дядя Сэм и ваши буйные парни на его похоронах разом выпьют весь ром и всю текилу, а потом протрезвеют. Ваших возможностей для стабилизации ситуации может не хватить категорически.
— Я вас не понимаю… — сказал лидер кубинской революции и полез в нагрудный карман френча за сигарой.
Да… Будь мы в Тридесятом царстве, я бы предложил гостю выйти на балкон и смолить там. Но на «Неумолимом» никаких балконов нет, так что придется положиться на мощь местной вентиляции.
— Дело в том, — сказал я, — что вы, кубинцы, первыми смогли не только создать свое народное государство, скинув американского гауляйтера Батисту — у вас получилось уберечь свои завоевания от поползновений алчных янки, считавших, что они вечно будут грабить вашу страну. Сальвадор Альенде в Чили при значительно более мягких условиях не протянул и трех лет. Поэтому вы знаете, что нужно делать в подобных случаях, хотя на всю Латинскую Америку вас просто недостаточно…
— Учти, Серегин, — прошептала мне на ухо энергооболочка, — кубинский менталитет сильно отличается даже от никарагуанского, не говоря уже о жителях Гондураса и Коста-Рики. Гондурас, как говорит ваша народная поговорка, лучше не чесать во избежание негативных последствий, ибо там правит бал либерально-консервативная двухпартийная система, а о справедливом устройстве общества местное население даже не задумывается. Что касается Коста-Рики, то тамошний народ (в основном потомки белых поселенцев) настолько травояден, что напугался единственной гражданской войны, которая шла целых сорок четыре дня, после чего там отменили армию и объявили вечный нейтралитет. А еще есть Колумбия, где насмерть режутся марксистские повстанцы, эскадроны смерти проамериканского правительства и боевики частных армий, принадлежащих наркобаронам. Кстати, в некоторых странах этого региона молодые люди, выражая социальный протест, идут не в партизаны, а в бандиты — мол, главари мафиозных кланов тоже против плохой власти. И какую кашу ты собираешься сварить с этими людьми? Нет уж, после выноса тела дяди Сэма дерьмо на бывшем американском заднем дворе должно сперва перекипеть, а потом перебродить и отстояться. Пока этот процесс не закончится, трогать Латинскую Америку руками, за исключением почти созревшей Никарагуа, совершенно не рекомендуется. Это я тебе советую как специалист, и твои социоинженеры, если что, повторят тебе то же самое. Бросай ты это безнадежное дело и переходи к водным процедурам, то есть к точечной ликвидации диктаторов и их подручных, а также вразумлению вождей повстанческих движений, чтобы не вели себя как бабуины в течке и не возбуждали к себе ненужной ненависти.
Ну вот, снова старая опытная энергооболочка радостно натыкала Божьего Бича в его… самонадеянность. Никогда, мол, такого не было, и вот опять. Действительно, после распада колониальной Испанской империи никакой политической или хотя бы культурной общности в Латинской Америке не возникло, а образовалось то, что обычно на местности именуется «лоскутным одеялом». В девятнадцатом веке еще имелись попытки межгосударственной интеграции то в одном, то в другом регионе, но всякий раз это заканчивалось распадом по прежним границам. Влияние Североамериканских Соединенных штатов с их алчным стремлением урвать то, что плохо лежит, в этом процессе тоже имело место, но не оно играло ведущую роль. Если бы народы чувствовали свою общность, они бы объединились в одно государство, невзирая ни на какое внешнее влияние.
И тут же галочка на мои нынешние и будущие советские и постсоветские дела. Там, где это еще возможно, формирование единой советской нации должно вестись ускоренными темпами, а все, кто станет оказывать этому делу сопротивление, должны быть без всяких колебаний оформлены по первой категории. В ином случае там, где крах Советского Союза уже произошел, к этому делу можно будет подступаться только после тщательного психосканирования местности и всесторонней оценки ситуации социоинженерами. Не исключено, что наилучшим образом действий в девяностых и нулевых годах будет эвакуация русскоязычного населения из республик Средней Азии и Кавказа и война на полное истребление против националистических элит Прибалтики и Украины.
Впрочем, в том, что касается нынешних латиноамериканских дел, и компаньеро Фидель думал точно так же, как моя энергооболочка. Он среди местных людей родился, вырос, так что может считаться экспертом в этом вопросе.
— Мы уже пытались поднять на борьбу с американской гегемонией некоторые соседние страны, но ничуть в этом не преуспели, — пыхнув сигарой, сказал он. — Местное население отнеслось к нашим идеям безразлично или даже враждебно, и вообще, кубинцы стоят наособицу от всех латиноамериканских наций, скорее всего, в силу своего островного происхождения. К тому же и в самом деле Куба очень маленькая страна, а вся Латинская Америка огромна, так что у нас вряд ли получится объять необъятное. Зато у вас в Чили все получилось просто замечательно. Раз-два — и диктатура Пиночета пала как подкошенная. Неужели и в других местах нельзя сделать так же?
— В других — нельзя, — ответил я. — Чили — это такой же особый случай, как и Куба, только на другом краю спектра. Чилийский народ высказался за свободу мирным путем, но это стремление провести преобразование бескровным путем в рамках демократических процедур сначала было придавлено американскими экономическими санкциями, а потом растоптано сапогами пиночетовской военной хунты. Снося этот режим, я принес свободу тем, кто в ней нуждался, и заодно первый раз как следует вздул местного дядю Сэма. Поскольку президента Альенде, которому можно было бы вернуть власть законным путем,уже нет в живых, я временно сделал Чили протекторатом своей Империи, с тем, чтобы после уврачевания всех ран позволить этому народу снова самостоятельно выбирать свою судьбу. При этом сами чилийцы отнюдь не рвутся нести свободу соседним странам — у них она уже есть, и этого достаточно. При этом должен сказать, что моя чилийская операция поставила на паузу военный переворот в Аргентине, ибо до господина Виделы довели мое предупреждение в подобном случае прихлопнуть его как муху, и он сразу поделался паинькой. Оккупировать Аргентину я не собирался, а вот вождей переворота без колебания пустил бы на мясо. У меня множество других дел на магистральных направлениях местной истории и без того, чтобы всерьез отвлекаться на Латинскую Америку. Чили, как я уже говорил, это то исключение, которое только подтверждает правило. В случае особо жестокого обращения диктаторов с местным населением я буду проводить скоротечные и очень свирепые акции устрашения, громить правящие кланы и уничтожать на аэродромах авиацию, но как только дело будет сделано, мои войска будут сразу отходить на исходные позиции, предоставляя народу той страны возможность самому решить свою судьбу. Куба в таком случае будет играть роль маяка, к которому в мире, свободном от дяди Сэма, устремятся все желающие справедливого устройства общества. У вас в Гаване должен быть лучший университет в Латинской Америке, лучшие условия жизни для народа и процветающая экономика. А чего будет не хватать, в том мы с товарищем Брежневым вас поддержим и поможем. И тогда рано или поздно одной большой Кубой станет вся Латинская Америка, не надо только торопиться и прикладывать ненужные усилия там, где должно поработать время. Ведь спешить вам будет уже некуда.