шную спорадическую стрельбу, потому что со всех сторон нас облепляет мертвая ватная тишина.
— Джорджи, — в этой тишине по-русски сказал этот человек, — ты нам нужен.
Я собрал в комок всю свою отвагу (уж больно жуткой была обстановка) и спросил:
— Кто вы такие, господа, и для чего я вам нужен?
— Меня зовут Сергей Сергеевич Серегин, — сказал мужчина, приложив ладонь к козырьку фуражки. — Я — самовластный государь княжества Великая Артания, расположенного в пятьсот шестьдесят третьем году от рождества Христова, император русской галактической империи в одном боковом мире-инферно, а также Специальный Исполнительный Агент Всемогущего Творца, выполняющий в различных мирах его особые задания. Рядом со мной — еще один королевич Георгий из пятнадцатого года, где с моей помощью все пошло не так, как у вас. Восточно-Прусскую операцию русская армия закончила там с прямо противоположным результатом, Австро-Венгрия была разгромлена и вышла из войны еще до Рождества, а Болгария выступила в союзе с Россией против турок. И все это потому, что ваш отец пообещал провести в Вардарской области плебисциты и отдать законным хозяевам все те территории, где народ считает себя болгарами, а не сербами…
— Да, Джорджи, — сказал мое второе я, — с кражи Вардарской области у Болгарии вражда двух славянских народов началась, и возвращением украденного она должна закончиться.
— Но постойте, — сказал я, — Артанский князь Серегин, он же Сергий из рода Сергиев, является союзником господина Ленина и кайзера Германии Вильгельма Гогенцоллерна, а следовательно, врагом Сербии, и я никак не могу вступать с ним в переговоры.
— Ничего ты не понимаешь, Джорджи, — вздохнул мой брат-близнец из другого мира. — Антанта сама по себе такая мерзость, что если иметь ее в союзниках, то не надо никаких врагов. Разве ты не чувствовал, что и сейчас на Салоникском фронте, и прежде, сербов предавали и продавали с особым шиком. И низвержение самодержавия в России было делом рук безумных парижских и лондонских политиканов, решивших, что раз Германия уже почти побеждена, то можно устранить слишком строптивого союзника. У нас там тоже имело место подобное явление, да только Артанский князь поймал интриганов за руку и хорошенько припечатал мордой к столу. Чтобы не допустить еще большей мерзости, тут у вас господину Сергию требовалось сначала не допустить победы Антанты. Другого пути просто не было.
— И что же теперь? — с горечью сказал я. — Победившие Центральные державы ни за что не согласятся на возрождение независимой Сербии, ведь мы потерпели поражение, и не можем требовать к себе даже элементарного уважения.
— На самом деле, — сказал Артанский князь, — мы с твоим вторым я пришли к тебе для того, чтобы начать возрождение государственности Сербии. И Вильгельм Гогенцоллерн будет тут не против, а очень даже за. Во-первых, он мой неоплатный должник, а потому обещал сделать все так, как я скажу. Во-вторых, ему не нужны дополнительные земли с чуждым негерманским населением. На первых порах ему хватает Привисленских губерний и Богемии. Кроме того, совсем не против воскрешения Сербии и болгарский царь Борис Третий. Ему нужно, чтобы вы перестали считать всех балканских славян испорченными сербами и на этом основании не претендовали на заселенные ими земли. Самое главное, чтобы сербо-болгарская война прекратилась навсегда. Единственное условие возрождения сербского государства заключается в том, что его королем можешь стать только ты, и никто другой. Звать на престол твою сестру Елену будет долго и хлопотно, а твой брат Александр ходит под смертным приговором со стороны Творца Всего Сущего. В прошлый раз он вздумал лжесвидетельствовать в Его непосредственном присутствии, и был на месте сожжен заживо небесным огнем.
— А как же мой отец Петр Караджорджевич⁈ — воскликнул я. — Разве он больше не король сербов?
— Вашему отцу было бы неплохо несколько лет пожить на свободе, без государственных хлопот, — ответил господин Серегин. — Он крепкий старик, но королевские обязанности его буквально убивают, тем более что он к ним не приспособлен.
— Я тоже к ним не приспособлен, и к тому же лишен прав на престол, — возразил я. — Хотя, клянусь, не убивал я того слугу, не убивал, не убивал!
— Я это знаю, — сказал Артанский князь, — и потому предлагаю тебе престол возрождаемого сербского королевства. А мое мнение, знаешь, может быть подороже мнений других людей, будь они хоть королями, хоть императорами. Если будет надо, то я приведу сюда Драгутина Димитриевича из того мира, где он жив и здоров, и он расскажет хоть журналистам, хоть судьям всю подноготную той истории, после чего ты будешь очищен от всех подозрений. Впрочем, я сделаю это в любом случае, даже если ты откажешься быть сербским королем, и все потому, что ненавижу ложь и клевету.
По ходу этого разговора я все больше и больше доверял и господину Артанскому князю и своему второму я. Они предлагали мне воплотить мои самые невероятные мечты, а я упирался, будто подозревал в их предложении какой-то подвох.
— Хорошо, господин Серегин, — сказал я, — назовите место и время переговоров о будущем Сербии. И еще на них непременно должны присутствовать мой отец и брат. Иное исключено.
— Переговоры состоятся завтра в Софии, — ответил Артанский князь, — но прежде тебе нужно войти в курс дела, для чего предлагаю тебе посетить мои владения с кратким дружественным визитом. Не сделав этого, ты просто не сможешь отличить важного от второстепенного. Решайся.
Я уже слышал, что если господин Серегин захочет, то из любого места в его владение можно попасть за два шага, а если не захочет, то можно идти тысячу лет, и никуда не прийти.
— Хорошо, я согласен, — сказал я.
И тут же перед нами раскрылся проем в какое-то другое место, где горел яркий свет и вдоль длинного полированного стола стояли массивные стулья-кресла.
— Идемте, господа королевичи, — сказал Артанский князь, — одна нога здесь, другая там.
Тысяча двадцатый день в мире Содома, поздний вечер, Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи
Едва королевич Джорджи из восемнадцатого года шагнул в мой кабинет в башне Силы, как ноги его подкосились, и только помощь невидимых слуг помешала ему брякнуться без чувств на пол. Те подхватили обмякшее тело под мышки и пододвинули под него стул.
— Что это с ним? — спросил его брат-близнец из пятнадцатого года.
— На этой дурацкой войне он был два раза тяжело ранен, и лечили его не настоящие специалисты в нашем госпитале, а местные эскулапы-коновалы, которым я не доверил бы и бродячую собаку, — ответил я и добавил в пространство: — Лилия, ты мне нужна!
Хлоп! — и мелкая божественность стоит передо мной как лист перед травой.
— Да, папочка, я здесь, кого надо вылечить? — спросила она.
— Близнеца нашего сербского друга, — сказал я. — А то он едва вошел в мой кабинет, как впал в такое состояние.
Лилия обошла пациента по кругу и со вздохом произнесла:
— Нет, папочка, экспресс-методы тут не подходят. Два тяжелых ранения, осложненные хронической усталостью и нервным перенапряжением, так просто не вылечить. По счастью, этот пациент уже в Тридесятом царстве, поэтому я прописываю ему для начала от шести до восьми часов оздоровительной ванны, а там будет видно. Если бы было возможно, я бы загнала его в магическую воду на недельку, но, увы, я понимаю, что уже утром он нужен тебе свежим как огурчик для совершения великих дел.
— Ты все правильно понимаешь, — сказал я.
И тут бедняга Джорджи приоткрыл один глаз и простонал:
— Сейчас все пройдет, господа, мне уже лучше…
Но Лилию такими заявлениями унять невозможно.
— Я лучше вас, молодой человек, знаю, лучше вам или нет, — заявила она. — И не возражайте. От погружения в живую воду еще никто в здравом уме не отказывался. Крекс-пекс-фекс!
После этил слов тело моего гостя всплыло в горизонтальное положение и на руках невидимых слуг через локальный портал величаво поплыло прямо в вотчину капитана Максимовой. Уж у этой медицинской начальницы храбрый сербский королевич не забалует.
— И что дальше? — спросил меня Джорджи из пятнадцатого года, когда портал за его братом-близнецом закрылся.
— А дальше мы будем делать что должно, дабы ничего не оставлять на волю случая, — ответил я. — Вы, Джорджи, симпатичны мне в любой инкарнации, потому что хорошие люди. Помогу, чем могу, лично, поддержу огнем и не дам в обиду. Да и ваш народ тоже нуждается в моей защите и поддержке. На протяжении почти полутора веков вас преследовали страдания, неудачи, внутренние интриги и дурные правители. И даже тогда, когда дела, казалось бы, обстояли неплохо, в глубине вашего общества зрела язва, вскоре неизменно приводившая к новым страданиям. Братец ваш, Александр, в этой череде несчастий сыграл далеко не самую маленькую роль. Ведь это именно ему пришла в голову «светлая» идея совместно с никчемными греками обворовать болгар, поделив между собой провинцию Македония. Отсюда в вашей истории три братоубийственных сербо-болгарских войны и две ваших национальных катастрофы… И последствия той же хватательной политики, только на хорватском направлении, привели к третьей, самой крупной, национальной катастрофе, продолжающей мучать сербскую нацию и в родное для меня время. Впрочем, ты это уже знаешь, а вот твоему брату-близнецу все это придется еще объяснять…
— Да, знаю… — произнес Джорджи и спросил: — неужели ничего нельзя сделать, чтобы предотвратить все эти страдания и катастрофы?
— А чем мы сейчас занимаемся? — вопросом на вопрос ответил я. — В твоем мире мы одну такую катастрофу уже предотвратили, и отношения у Сербии и Болгарии вполне дружеские. Там у вас, в пятнадцатом году, главное, не сорваться снова на кривой путь хватания всего, что плохо лежит, и держать в узде людей, считающих представителей других наций за испорченных сербов или двуногих обезьян. Все сербское должно быть сербским, и не более того, каким бы лакомым не был чужой кусочек. В восемнадцатом году мы делаем то же самое. Первая катастрофа уже произошла, нужно аннулировать условия для возникновения второй. Местного короля Петра и королевича Александра сюда, в Тридесятое царство, из Салоник уже доставили. Короля бултыхнули в стабилизирующую ванну, а вот инкарнация твоего злокозненного братца ждет решения своей судьбы в стасисе. А то как бы чего не вышло… Обнаружит Небесный Отец этого персонажа в пределах своей досягаемости, и саданет молнией, ибо за четыре года тот не исправил ни одного своего недостатка, а лишь усугубил. Но это должно произойти только в присутствии местной инкарнации твоего отца и брата-близнеца. В сорок втором году сербский вопрос пока стоит на паузе, ибо там я не хочу забегать вперед товарища Сталина. Немцы в том мире сильно умерили свои свирепства и вынудили сделать то же самое усташей Павелича. Как-никак Гейдрих не только мой протеже, но и вассал. Вот когда на Балканы придет Красная Армия, тогда и будем разбираться, сколько кому и чего вешать в граммах. В пятьдесят третьем году товарищ Сталин с моей помощью дурацкую югославскую конструкцию уже разобрал, и сейчас сортирует