Рука полицейского потянулась к кобуре. Раздался тихий щелчок заклепки.
Над головой резко крикнула птица.
Только не это!
Такаси вздрогнул и быстро бросил взгляд наверх, стараясь не терять из поля зрения приближающуюся собаку.
Так и есть. Майна. Сидит на ветке, внимательно рассматривает происходящее внизу, сверкая желтыми глазами. Они кажутся удивительно злыми из-за нависших над ними черных перьев, растущих в виде хохолка на лбу. Раньше эти тридцатисантиметровые черные птички привлекали внимание разве что орнитологов или еще каких-нибудь ученых – до тех пор, пока оставались птицами. Нынешнее поколение этих пернатых симбионтов отличалось агрессивным поведением и высокой чувствительностью к громким звукам. После нескольких инцидентов вышла целая статья, раскрывающая возможные причины кардинального изменения в поведении птиц. Оказывается, бактерия, поселившаяся в их маленьком организме, облюбовала себе не что-нибудь, а головной мозг, в результате чего у майн резко понижался болевой акустический порог: резкие и громкие звуки причиняли их органам слуха нестерпимую боль. При этом у птиц резко выросла непонятная и несвойственная пернатым агрессивность, и они, вместо того, чтобы улетать от источника шума, как это было раньше, теперь летели прямо к нему, стараясь разрушить его своими маленькими, но крепкими клювами. Но в этом была только половина проблемы. Другая заключалась в том, что все майны, находящиеся возле пострадавшей соплеменницы, каким-то образом получали сигнал о том, что ей сейчас больно, и летели выручать ее. В итоге они всей стаей нападали на человека, если тот выстрелил рядом с птицей. Выклевывали глаза, наносили множественные травмы головы своими клювами, норовя вцепиться в язык и проткнуть щеки. Альфреду Хичкоку такое и не снилось.
Что-то еще говорилось про этих майн в одной из последних передач. Были попытки разъяснения, почему они теперь в таком количестве облюбовали территорию Японии. Но Такаси ничего вразумительного в тот раз так и не услышал. Сваливали все на изменение климата в этом году. Вроде как лето выдалось более жарким, чем раньше, и миграция этих птиц окончилась не в Индии и в Шри-Ланке, а здесь.
Такаси замер в нерешительности. Ситуация казалась безвыходной. Надо пристрелить бешеного зверя, но на звук выстрела через минуту слетятся все майны из ближайшего квадрата. От них не спрятаться даже в густых зарослях на тропинке. Они будут атаковать до тех пор, пока не умрет последний из стаи, или пока не умрешь ты сам. Можно попробовать убежать. Возможно, симбионт уже слишком слаб, чтобы броситься в погоню. Во всяком случае, стоит рискнуть. Если пес будет стоять на месте и дальше, он обречен. А так есть хоть небольшой шанс. Он успеет отбежать на достаточное расстояние, и майны не полетят за ним, если придется стрелять по симбионту, бросившемуся следом.
Такаси рванул с места прямо по дороге. Для побега назад, в сторону кобана, пришлось бы потратить драгоценное время на поворот. Да и чем ему помогут напарники, оставшиеся в полицейском участке, расположенном за несколько километров от него? Все должно решиться в эту минуту.
За спиной раздался треск ломающихся кустов, топот тяжелых лап, сопровождаемый стуком когтей по камням дороги, и тяжелое, хлюпающее дыхание. У симбионта еще было достаточно сил, и он бросился в погоню за намеченной жертвой.
Для Такаси это был лучший спринт на триста метров за те несколько секунд, что он бежал, потому, что соперником сейчас была настигающая смерть, чья дробная поступь приближалась все быстрее. Он выхватил из кобуры пистолет и развернулся, целясь в бегущего симбионта, бывшего на расстоянии уже каких-то пятнадцати метров. Возможно, эти метры уже не позволят причинить боль оставшейся позади птице.
Патрульный быстро взял морду пса на мушку. Указательный палец начал свое движение.
Крик очередной майны раздался над головой, и рука с пистолетом дрогнула.
Вот и все.
Эта единственная пришедшая в голову мысль подсказала последний оставшийся вариант. Рука с пистолетом взмыла вверх, приставляя прохладное, жесткое дуло к мягким тканям виска. Майны или симбионт – разницы не было никакой. Обе смерти будут мучительными. Гораздо быстрее и приятнее сделать все самому, чтобы его мертвое тело уже никому не было интересно. Ни тем, ни другим.
Указательный палец вновь начал свое движение. На этот раз медленнее, чем в предыдущий раз. Раздался звук выстрела.
Что-то едва уловимое серой тенью пронеслось перед лицом Такаси, и симбионт со всего разбега рухнул на землю, как подкошенный.
Палец замер, так и не выжав курок табельного оружия до конца.
Такаси продолжал стоять с приставленным к виску оружием, ошарашено наблюдая за тем, как на трупе бешеного пса-симбионта распластывается серебристо-серое существо.
Еще один симбионт, будь они все неладны! Но этому хотя бы можно сказать спасибо. Если бы он понимал, что только что сделал!
Существо, чьи родственники несколько поколений назад назывались белками-летягами, теперь сноровисто возилось на трупе, что-то делая своей маленькой ушастой головой в области шеи собаки. Каким образом оно смогло свалить одним своим прыжком пса, превосходящего ее по размеру в несколько раз, Такаси не имел ни малейшего понятия.
Стоило продолжить свой маршрут патрулирования, как можно скорее убравшись от этого места. Мало ли что взбредет в голову этой летяге. Заберется на дерево и спланирует еще на него.
Теперь все смешалось, и разобраться в том, что ты раньше знал, или, вернее, в чем был практически уверен, стоило больших усилий.
Животный и растительный мир Аокигахара, замещаясь симбионтами, создавал новые круги и пищевые цепочки, перераспределяя установленные миллионами лет правила по-новому, с учетом новых ролей и полностью игнорируя присутствие рядом с собой человека. Будто изначально зная, что роль этого персонажа уже сейчас второстепенна, а в дальнейшем будет вычеркнута навсегда.
Хотя, может быть, все совсем не так страшно, как то, что сейчас обрисовал находящийся в напряжении от пережитого стресса мозг.
Такаси каждый вечер просматривал новостные каналы, в которых давались обзоры последних открытий отечественных и зарубежных ученых. И некоторые из их доводов были вполне разумными.
Симбионтами становились только небольшие организмы. Белки, птицы, собаки, дикие кошки, небольшие парнокопытные. Медведя-симбионта или слона с горящими зелеными глазами еще никто не встречал. Также не было зарегистрировано ни одного случая превращения в симбионта рыбы или земноводного. И насекомых тоже. Муравьи и всякие жуки с пчелами – все они оставались прежними. Данная ситуация пока что не находила никакого научного подтверждения. Но всем, по мнению Такаси, было все равно. Проблем хватало и без этого. А вот то, что морепродукты оставались прежними, для Японии было просто благодатью богов. Это позволяло не исключать их из рациона. Домашний скот и многие из видов культурных растений гибли или превращались в симбионтов.
Рация на плече тихо пискнула и зашипела помехами входящего сигнала.
– Кобан – Такаси. Как принял?
– Принимаю хорошо.
– Такаси, как слышно? – Голос из динамика принадлежал, по всей видимости, Мацууро. Хотя точнее сказать Такаси не взялся бы. Да и все равно. Ему в последнюю неделю ничего не интересно. Ничто не может вызвать не то что всплеска эмоций, а даже простой улыбки и обретения потерянного им душевного равновесия. Обещали позвонить сегодня вечером, и он надеялся, что это будет звонок с хорошими новостями, которые успокоят Харуко, а с ней – и его.
– Сейчас хорошо. Я углубляюсь в лес. Связь сбоит. Ты сегодня со мной? Когда я ушел на маршрут, тебя еще не было. Меня выпускал твой сменщик.
– Да. Меня задержали в пути. Дорогу, по которой я обычно ездил, перекрыли аварийные службы и патрули.
– Причину не назвали?
– Пока все молчат. Но у меня есть знакомый, работающий в кобане, который относится к тому району. Я у него узнаю. Ты должен его помнить. Сасаки, с которым я тебя знакомил на праздновании Танабата два года назад. Помнишь?
– Да, – соврал Такаси и решил сменить тему: – Звонки есть?
Любые разговоры в последнее время начинали выводить его из себя. Эти пустые диалоги и ничего не значащие фразы не стоили потраченного на них времени. Они словно подчеркивали глупость и никчемность всего того, что накоплено в мире на сегодняшний день. Только в последние дни он начал понимать, что так же никчемно растратил и свою жизнь, разбрасывая свободное время совершенно впустую. И как он раньше находил во всем этом удовольствие и значимость?
Если бы мог, Ито, не раздумывая, поменял бы все это время на возможность услышать сегодня хорошую новость. Одну-единственную, действительно важную для него! Ту, что дороже всего, что он раньше считал важным и радостным.
– Нет, – ответил Мацууро. – Все тихо. Звонков нет.
– Продолжаю обход подконтрольной зоны периметра. Углубляюсь внутрь. Связь может пропасть.
– Принял тебя. Конец связи.
– Подожди! – вспомнил Такаси. – Кто патрулирует соседний квадрат?
– Какой именно?
– Северо-восток от меня.
– Это девятый. Там сейчас Катаяма.
– Передай ему, что у меня в квадрате опять полно майн. И еще одно. Сейчас пришлю координаты, отметь по ним появление пса-симбионта, зараженного бешенством. Пусть ОБЗ возьмет на заметку это место. Поблизости может быть природный резервуар. Не хватало нам тут второй лисьей деревни.
– Ну и утро у тебя выдалось сегодня!
– Да, как всегда. Ты же знаешь, мне везет на приключения.
– Принял. До следующего выхода на связь.
Ноги продолжили путь по маршруту. Такаси вспоминал праздник Танабата, на котором он двадцать пять лет назад впервые увидел Харуко. После этого она стала звать его своим Хикобоси – волопасом, а он нежно звал ее Орихимэ – прядущей принцессой. Они, как герои этой старой, красивой легенды, встретившись однажды, полюбили друг друга на всю оставшуюся жизнь. С той лишь разницей, что в легенде отец Орихимэ разлучил влюбленных, разделив их по разные стороны реки, и запретил им встречаться чаще одного раза в год, в седьмой день седьмого месяца.