ны быть выставлены жестко и однозначно. Оставалось только надеяться и молиться.
– Докладывай. – Зеленцов появился на вышке поста наблюдения.
– Товарищ капитан. – Дежурный наблюдатель при приближении командира вытянулся по стойке смирно и коротко отдал честь. – Около трех часов назад на расстоянии трех километров у границы буферной зоны сменщиком было замечено передвижение стаи симбионтов. В своем докладе при передаче вахты он отметил их странное поведение.
– Почему странное?
– Обнаруженные стаи симбионтов, попадая в поле видимости, прекращали движение и останавливались. Я принял его доклад и тут же проверил обстановку. Мной была обнаружена небольшая стая симбионтов в количестве десяти штук. Они все сидели на одном месте и не проявляли активности. Ориентировочно через два часа я заметил появление еще одной стаи численностью также в десять штук. Вторая группа подошла к первой и тоже прекратила движение. На протяжении часа они продолжали спокойно сидеть рядом, не проявляя никакой агрессии.
– Когда это было? – нахмурился капитан.
– Час назад.
– Почему сразу не доложил?
– Виноват. Не счел данное событие важным.
– Не счел он! – огрызнулся капитан, отодвигая дежурного в сторону и подходя к перископу. Он поправил очки и прильнул к окуляру. – Матерь божья! – только и произнес Зеленцов. То, что он увидел, не поддавалось объяснению.
На свободно просматриваемом участке поля сразу за стеной можно было разглядеть огромное скопление мерзких четвероногих тварей. Около двух сотен, не меньше. Двести диких зверей находились сейчас на опушке леса, идущего дальше за освобожденной от деревьев зоной в три километра. Что происходит за буферной зоной, в неизведанной чаще пораженного бактериями и разросшегося леса, оставалось только догадываться. Сколько их там еще? Сотня? Две сотни? Две тысячи? Может быть, сюда сейчас идут все твари проклятой Богом Москвы? Хотя там они, как говорят, больше на людей все-таки похожи.
– Ты когда-нибудь видел или слышал о чем-нибудь похожем?
– Никогда не слышал, – покачал головой дежурный.
– Вот и я никогда.
И ни одной стычки! Сидят рядом. Огрызаются, тявкают, чешутся и рычат. Но не грызутся. Смирно чего-то выжидают.
Капитан отошел от перископа.
– Связь со штабом полка.
Как ни странно, не всем городам так повезло. Даже имея все нужное для того, чтобы выжить, многие из них сгинули. Не помогла ни «химия», ни ГЭС, ни периметр. А тут, как ни крути, но епархия поддерживает порядок, установив в самом начале строгие правила, необходимые для выживания.
Вон в той же самой Москве тысяча храмов и сто двадцать часовен. Гидроэлектростанции есть, и заводы вроде как тоже были. Однако ничто не спасло.
Наташа передернула плечами.
Хорошо, что окна не выходят на юг. А то пришлось бы каждую ночь видеть, как светится зеленоватым светом горизонт. Некоторые, особо впечатлительные, утверждают, что на фоне зарева видят размытые контуры многоэтажек, кому-то начинают мерещиться движущиеся тени, всполохи зеленых языков, как будто огонь вырывается из-под земли. Говорят, что когда-то сталкеры, осмелившиеся подобраться достаточно близко к проклятому мегаполису, услышали многочисленные крики боли, плач и мольбы о пощаде. Но ведь этого не может быть! Сколько лет прошло с тех пор, как появилось это ужасное свечение на горизонте! Никто не должен был выжить!
Голова опять начала противно ныть. Доктор говорил, что подобное может происходить еще несколько дней после обморока. «Больше отдыхайте, спите», – сказал он. А как, если из-за этой боли заснуть как раз и не можешь? Замкнутый круг получается. Может, Сашка не спит, а сидит и выслушивает свою МКС?
Девушка подошла к двери комнаты парня и, прислонившись к ней ухом, прислушалась. Нет, тихо. Она тихонько постучала, потом, аккуратно потянув ручку вниз, толкнула дверь. Заперто. Значит, все-таки спит. В противном случае дверь была бы открыта.
Сегодня, вернее, уже вчера он собирался защитить ее ценой собственной жизни. Прекрасно понимая, что чисто физически не сможет ничего противопоставить симбионту, он все же вышел вперед, готовясь принять удар на себя. И когда она в первый раз потеряла сознание, Сашка, подхватив ее, держал на руках. Заботливо, нежно и в то же время крепко, словно стараясь уберечь от любой опасности. Раньше подобных проявлений она за ним не замечала. Но, с другой стороны, и повода раньше не наблюдалось. Неужели все это время он, находясь рядом с ней, ни словом ни делом не дал ей понять, что…
Боялся получить отказ или боялся обидеть ее? Или…
Наташа вернулась в комнату, уселась на кровать и, включив свет, отыскала рядом с подушкой беруши, рекомендуемые епархией и главой здравоохранения для использования в ночное время. Николаева знала тех, кто мог преспокойно спать, полностью игнорируя колокольный звон. Ей до подобного уровня предстояло еще расти и расти. Она вернула беруши на предназначенное для них место, надежно ограждая себя от монотонного звука колокола ближайшей церкви, и тут ей на мгновение показалось…
Наташа быстрым движением вытащила беруши. Входная дверь сотрясалась от сильных ударов. В коридоре раздались голоса соседей, потревоженных неожиданным и потому страшным вторжением. Стараясь не издавать ни звука, Николаева выключила свет и прислушалась. Стук в дверь не прекращался. За ней послышался чей-то грубый, злой голос. В ответ зазвучал голос кого-то из соседей.
Любопытство взяло вверх над страхом. Наташа с замирающим сердцем и остановившимся дыханием повернула замок, чуть приоткрыла дверь и заглянула в образовавшуюся щель.
В коридоре горел электрический свет. Возле нескольких дверей стояли соседи. Другие, по-видимому, или отсутствовали или спрятались. Возле входной двери в домашних штанах и майке стоял дядя Костя, сосед из первой комнаты, расположенной напротив комнаты Александра. Он торопливо открыл замок, и дверь, резко уйдя в сторону, врезалась в стену. В свете электрической лампочки сверкнули красным окуляры боевого шлема «носатого». Боец ОБЗ грубо оттолкнул дядю Колю, впечатав его в стену, и приставил к его голове пистолет. Николай торопливо поднял руки вверх, показывая, что он и не думал оказывать сопротивление. И тут же, получив удар под ребра, осел на пол, схватившись за место удара, выпучив глаза и беспомощно разевая рот.
Мимо первого «носатого», прошли еще несколько. Один из них указал в сторону комнаты Наташи:
– Справа, вторая. Где свет горел.
Николаева быстро закрыла дверь, заперла ее на замок и навалилась на нее всем телом. Она не знала, что происходит и в чем ее вина. Единственное, что сейчас пронеслось в голове, это мысль, что если сюда пожаловали сотрудники ОБЗ, возможно, какой-то из анализов крови, сданных ею в больнице, пришел плохим. Она больна. И угрожает всем, кто сегодня был с ней в контакте. Она заразила Сашку! Теперь умрет и он тоже! Этот милый, добрый, заботливый человек! О Господи, как же так! Но почему тогда врач ничего не сказал ей сразу? Ждал результатов исследований? Но, опять же, с его слов, все они пришли к нему отрицательные. Иначе он не отпустил бы ее из карантинного отделения. Это логично!
Она ничего не понимала. «Носатые» следили именно за ее окном, раз знали, что в ее комнате горел свет. Значит, они пришли именно за ней, и ошибки здесь быть не может.
На дверь обрушилась череда ударов. Наташа отбежала на середину комнаты, в нерешительности остановилась, ища способ убежать или спрятаться. Насчет последнего – никаких шансов нет. Остается только бежать через окно.
Девушка оглянулась на дверь, продолжавшую выдерживать удары не только кулаков и ног, но и присоединившихся к ним прикладов.
– Открывай, сука! А то шмальну!
«Надеть бы ботинки, да уже не успею», – пронеслась одиночная мысль. Николаева торопливо нацепила на лицо очки и фильтр, подбежала к окну и, повернув ручку, дернула стеклопакет на себя. В лицо ударил порыв прохладной ночи. А в грудь уткнулось твердое дуло ружья. В глаза ударил яркий электрический свет.
Она отшатнулась. Через подоконник быстро и ловко влезал «носатый», держащий в руках нацеленное в голову девушки оружие. К его поясу была зацеплена карабином веревка, второй конец которой исчезал в верхней части окна.
– Стоять, ведьма! Ни с места, а то разнесу башку!
Дверь сдалась. Один из «носатых», ворвавшихся в комнату, грубо схватил Наташу за руку и бесцеремонно вытащил в коридор.
– За что? – Девушка вскрикнула от боли.
– Не разговаривать с ведьмой! – Один из «носатых», по-видимому, старший из группы, поднял руку вверх. – Именем епархии и инквизиции города нам приказано арестовать эту ведьму! Любое сопротивление во время ареста, – «носатый» повернул свой клюв в сторону продолжавшего лежать на полу дяди Коли, а затем обвел носом всех присутствующих в коридоре, – будет незамедлительно караться. – Он повернулся к сотрудникам ОБЗ: – Обыскать. Забрать все, что может быть использовано в дьявольских целях.
В следующее мгновение ему в голову прилетела увесистая металлическая коробка. «Носатый» даже не вскрикнул. Лишь дернулся в сторону от удара и молча завалился на спину, раскинув руки в стороны.
– Не трогайте ее! – Саша стоял возле открытой двери в свою комнату. Он поднял вторую руку, замахиваясь еще одним тяжелым предметом, и в ограниченном пространстве коридора грохнул выстрел, ударив по барабанным перепонкам. Раздался звук падающего тела и крик Наташи.
– Стоять. – «Носатый» направил оружие на соседку, попытавшуюся броситься к упавшему Александру. Та в испуге отпрянула назад. – К стене, я сказал. – Сотрудник ОБЗ направил дуло в сторону маленького Митьки. – Никому не двигаться, пока он не сдохнет. А ты, – он повернулся к пытающейся вырваться Наташе, – кончай трепыхаться. А то буду по очереди гасить всех остальных. И начну с мальца!
Раненный в голову «носатый» поднялся на ноги при помощи своих сослуживцев и, покачиваясь, направился к выходу. За ним потянулись остальные, ведя под руки переставшую сопротивляться Николаеву, успевшую мельком взглянуть на Сашу. Тот продолжал лежать на полу, не шевелясь, только часто дыша, словно стараясь задержать в себе жизнь как можно дольше. Немой вопрос застыл в его глазах.