[142]под 1475 годом читаем: «Того же году обретохъ написание Офонаса Тверитина купца, что былъ в Ындее 4 годы, а ходилъ, сказываетъ, с Васильемъ Папинымъ. Азъ же опытахъ, коли Василей ходилъ съ кречаты посломъ отъ великого князя [Я же расспрашивал, когда Василий Папин был с кречетами послан послом от великого князя], и сказаша ми: за годъ до казанского похода пришолъ из Орды, коли князь Юрьи подъ Казанью былъ, тогда его подъ Казанью застрелили. Се же написано не обретох, въ кое лето пошелъ или въ кое лето пришелъ изъ Ындея, а сказываютъ, что деи Смоленьска не дошедъ, умеръ. А писание то своею рукою написалъ, иже его рукы те тетради привезли гости къ Мамыреву Василью, къ диаку къ великого князя, на Москву»[143].
[В том же году получил[144]записи Афанасия, купца тверского, был он в Индии четыре года, а пишет, что отправился в путь с Василием Папиным. Я же расспрашивал, когда Василий Папин послан был с кречетами послом от великого князя, и сказали мне — за год до казанского похода вернулся он из Орды, а погиб под Казанью, стрелой простреленный, когда князь Юрий на Казань ходил. В записях же не нашел, в каком году Афанасий пошел или в каком году вернулся из Индии. Говорят, что умер, не дойдя до Смоленска. А записи он своей рукой писал, и те тетради с его записями привезли купцы в Москву Василию Мамыреву[145], дьяку великого князя]. Уже такое предисловие говорит о пристальном интересе государственного чиновника к этому документу. Речь идет о путевых записках Афанасия Никитина[146], которые были, в сущности, дневником, только без разбивки на даты. Никитин назвал свое произведение «Хожением за три моря»: «Се написах свое грешное хожение за три моря: 1-е море Дербеньское, дориа Хвалитьскаа [Каспийское море; дарья (перс.) — ‘море’]; 2-е море Индейское, дорея Гундустанскаа [Индийский океан]; 3-е море Черное, дориа Стебольская [Стамбульское море]»[147].
Путешествие тверского купца Афанасия Никитина проходило в 1468–1474 гг. (датировка Л. С. Семёнова; ранее И. И. Срезневским оно датировалось 1466–1472 годами), незадолго до присоединения Твери к Московскому государству. Цель путешествия — обычная коммерческая экспедиция по Волге в составе каравана речных судов из Твери до Астрахани для налаживания экономических связей с азиатскими купцами, ведущими торговлю по Великому шелковому пути, проходившему через расположенную на западном побережье Каспийского моря страну Ширван (ныне северо-восток современного Азербайджана; основные города — Шемаха, Баку, Дербент).
Изначально Афанасий Никитин не планировал посещения Персии и Индии. Его «хожение» можно условно разделить на четыре этапа: движение от Нижнего Новгорода до южных берегов Каспийского моря; путешествие по Персии; посещение Индии и возвращение через Персию на родину.
Афанасий Никитин заручился проезжими грамотами от великого князя Михаила Борисовича и великого князя Ивана III для перемещения по территории Тверского и Московского княжеств, «и поидохъ внизъ Волгою»[148]. В Нижнем Новгороде, где Никитин намеревался присоединиться к посольству Василия Папина, следовавшему в Ширван, он узнал, что последний уже проследовал мимо города к низовьям Волги: «А Василей Папинъ проехалъ мимо городъ две недели, и язъ ждалъ въ Новегороде въ Нижнемъ две недели посла татарскаго Ширваншина [ширваншах Фаррух Ясар правил в 1462–1500 гг.] Асанбега, а ехалъ съ кречаты отъ великого князя Ивана, а кречатовъ у него девяносто»[149]. Золотая Орда, контролировавшая Волгу, в 1468 г. была достаточно сильна, русские княжества все еще находились в вассальной зависимости. И если исправно платили дань, то им позволялись некоторые вольности, в их числе — ведение торговли. Считается, что только в 1480 году Русь окончательно сбросила с себя ордынское иго после знаменитого «стояния на Угре». Но опасность разбойного нападения существовала всегда, поэтому купцы собирались в караваны и предпочитали, если существовала такая возможность, присоединяться к официальным посольствам и следовать с ними.
Караван формировался, судя по всему, в Нижнем Новгороде. Товары свои и вещи («рухлядь») Афанасий разместил на малом судне, а сам устроился на большом корабле с ширванским послом. Вместе со свитой Хасан-бека, кречетниками и Афанасием Никитиным в Ширванское государство плыли более 20 русских — москвичей и тверичей. Плавание шло благополучно, вплоть до Астрахани, где на караван ширванского посла напали «лихие люди» астраханского хана Касима. Они ограбили путников, убили одного из русских и отняли у них малый корабль, на котором были все товары и имущество Никитина, включая книги, вероятнее всего, церковные: «а книги есмя взяли с собою с Руси, ино коли мя пограбили, инии ихъ взяли». В устье Волги было захвачено и ограблено ещё одно судно. К пункту назначения прибыл лишь один корабль, на борту которого был ширванский посол со свитой и выжившие после нападений и кораблекрушения в Каспийском море русские люди, в том числе и Афанасий Никитин.
Русские просили шаха Ширвана о том, чтобы он их «пожаловал, чем дойти до Руси». В этой просьбе купцам было отказано. Пришлось участникам торговой экспедиции самим позаботиться о своей судьбе: те, у кого что-то оставалось на родине, отправились домой, должники же (большинство, очевидно, закупили товары в кредит) были вынуждены пойти куда глаза глядят: одни остались в Шемахе, другие направились в Баку. Среди последних был и Афанасий Никитин: «И мы, заплакавъ, да розошлися кои куды: у кого что есть на Руси, и тот пошелъ на Русь; а кой должен, а тот пошел куды его очи понесли. А иные осталися в Шамахее, а иные пошли роботать к Баке»[150].
Афанасий Никитин стал путешественником и разведчиком поневоле. Путь домой заказан. Торговать нечем. Осталось одно — пойти в чужие страны, уповая на судьбу и собственную предприимчивость. Из Баку Никитин пошел в Чапакур — персидский город на южном берегу Каспийского моря. Он попал в земли, населенные мусульманами и индуистами. Для русского путешественника, оказавшегося в одиночестве в иной конфессиональной среде, это обстоятельство стало серьезным испытанием. Ограниченность географических познаний, разнообразие опасностей, подстерегавших в пути, отсутствие развитых путей сообщения, слабая информированность о событиях, происходящих даже в не очень отдаленных землях, превращали средневековые странствия в своего рода подвиг.
Путешествие Афанасия Никитина через персидские земли, от южных берегов Каспийского моря (от Чебукара) до берегов Персидского залива (до Ормуза) продолжалось более года. Впечатлений от Персии у тверского купца совсем немного[151].
Афанасий описывает свой маршрут, перечисляя древние города, в которых он делал остановки, удивляется тому, что домашний скот здесь кормят финиками. Наконец, он достиг города Ормуза, расположенного на выходе из Персидского залива в Индийский океан («второе море»). Наслышанный о сказочных богатствах Индии, он направляется именно туда.
Чем конкретно занимался Афанасий Никитин, чем питался, каким образом добывал средства к существованию — сам автор нигде этого не уточняет. Можно предположить, что коммерческая жилка в нем сказывалась, и он вел какую-то мелкую торговлю, либо нанимался служить к местным купцам. Кто-то сказал Афанасию Никитину, что в Индии в большой цене породистые жеребцы. В Ормузе ограбленный купец оказывается владельцем породистого жеребца, которого надеялся выгодно продать в Индии. А обошелся жеребец ему в сто рублей. Вскоре Никитин вместе со своим конем был уже на парусном корабле без верхней палубы, перевозившем через море живой груз[152]. Через шесть недель судно бросило якорь в гавани Чаул на Малабарском берегу, на западе Индии.
Прикинувшись странствующим дервишем, Никитин подолгу останавливается в каждом городе. Своими впечатлениями и наблюдениями он делится в дневнике, описывая быт и нравы населения и правителей тех мест, в которые заносила его судьба. Индия занимает в дневниках Афанасия значительное место. Обычаи и уклад жизни индусов переданы в «Хожении за три моря» детально, с многочисленными подробностями и нюансами. Многому из увиденного А. Никитин давал свою оценку, достаточно объективную и непредвзятую. Как купец Афанасий Никитин, конечно, интересуется, что продают, что покупают. В Индии он не нашел ничего интересного и выгодного для русского купечества»[153]. Но Никитин не оставляет без внимания политическую ситуацию, описывает укрепления городов, количество войск, их состав, вооружение[154].
В конце 1471 — начале 1472 года Афанасий Никитин принимает решение покинуть Индию и возвратиться домой на Русь. Город Дабул стал последней точкой его индийского путешествия. В январе 1473 года он сел на судно, которое после почти трехмесячного плавания с заходом на Сомалийский и Аравийский полуострова доставило его в Ормуз. Никитин прошел через Иранское нагорье к Тебризу, пересек Армянское нагорье и осенью 1474 года достиг турецкого Трапезунда. Местный паша задержал путешественника, подверг его обыску и дознанию. Афанасий шел со стороны владений Узун Хасан-бека, противника трабзонского паши, и был принят за шпиона[155]