, Бухарой, Хивой, Индией, Кабардой, с народами, живущими в низовьях рек Волги и Терека, а также с Китаем, Кутухтой (монголами), Джунгарией и Далай-Ламой. В Секретной экспедиции были и другие повытья, одно из которых занималось “сочинением российской истории”»[514]. В дальнейшем в центральном аппарате Коллегии иностранных дел происходило создание новых подразделений и перераспределение обязанностей между ними, однако так и не было создано специального органа, организующего, направляющего и координирующего сбор разведывательной информации в странах ближнего и дальнего зарубежья.
Уставом морским 1720 г. предусматривалось выделение от эскадры кораблей для крейсерства[515], т. е. для разведывания и присматривания в море.
28 августа 1756 г. Фридрих II начал военные действия, внезапно вторгшись в союзную с Австрией Саксонию (семилетняя война 1756–1763 гг.).
Еще до начала военных действий 19 августа 1756 года «получены известия, что король Прусский будто бы в Кенигсберге и Данциге собрал большое количество купеческих судов, посредством которых может перевести сухопутные войска в Курляндию»[516]. В этой связи из Петербурга поступило распоряжение капитан-командору С. И. Мордвинову, «главному командиру (т. е. старшему из командиров)» русской корабельной эскадры, которая «возвратилась уже в Ревель», как можно скорее в море отправить два пятидесятипушечных корабля и четыре фрегата, «которые крейсеровали бы в море до окончания сентября, держась как можно ближе к южным берегам Балтийскаго моря».
Мордвинову следовало «при удобных случаях и под приличными претекстами [предлогами], буде можно и нет видимой опасности, не входя сам в прусские гавани, послать однако ж туда шлюпки для разведывания и присматривания: нет ли где каких к вышесказанному намерению действительных приготовлений и признаков, и о том немедленно куда ближе, для доставления сюда рапорты присылать»[517].
Разведывание — действие по глаголу разведывати (розведывати).
Присматривание — ‘внимательное наблюдение с целью вникнуть во что-л., перенять что-л.’[518]Первое появление этого слова датируется 1697 годом.
1 сентября 1756 года Елизавета Петровна объявила Пруссии войну.
По результатам проведенной разведки капитан-командор С. И. Мордвинов докладывал 19 октября 1756 года рапортом в Адмиралтейств-Коллегию: «…по отбытии моем из Рогервика, сентября 19-го дня… 29-го числа пришел я к Гилю и послал на шлюпке секретаря Панова, к обретающемуся в Данциге российскому агенту, для разведывания о препарациях [приготовлениях] прусскаго войска и осмотру — не имеется ль в приготовлении транспортных судов, который, возвращаясь, меня рапортовал, что обретающийся там агент Шевес ему объявил в Данциге — о препарации прусскаго войска никакого известия не имеется, да и транспортных судов никаких нет и войска прусского в Данциге не имеется, а в Кенигсберге и Мемеле, хотя и есть войска до 40 000, точию [только] о препарации никакого известия нет и судов к тому транспортных не имеется; а сего октября 1-го командующий фрегатом “Россия” капитан Вальронт по прибытии ко мне к Гилю, рапортовал, что он в силу данного от меня ордера, шел в самой близости Мемельского пролива, в которых осмотрел достоверно, что в оных проливах, а также и в следовании пути никаких судов не видать. 27- го числа [сентября] снялся с якоря и пошел в море к своему посту и, пришед против залива Кенигсбергского, усмотрел стоящих купеческих судов близ 40, а в других местах нигде не видал, а капитан Вальронт уверил, как выше донесено, что никаких судов у Пилау в Кенигсбергском проливе не имеется»[519]. После того, капитан-командор Мордвинов увел свою эскадру на зимовку в Ревель.
От момента поступления приказа о проведении разведывания и присматривания до выхода в море прошел ровно месяц. К этому времени восемнадцатитысячная армия Саксонии уже капитулировала (16 октября) и в перебросках на том момент не было необходимости. Однако следует отметить неоднозначность полученной разведывательной информации: наряду с тем, что подготовка пруссаков к переброскам морем не подтверждалась, «в Кенигсберге и Мемеле» было отмечено до 40 000 войска и против залива Кенигсбергского, «стоящих купеческих судов близ 40».
Во второй половине XVIII в. потребовалось собрать сведения, т. е. произвести розведыванье, о земле, только что вошедшей в состав Российской империи в результате военных побед. В начале января 1758 г., когда русская армия под предводительством генерала шотландского происхождения Виллима Фермора вступила в Восточную Пруссию, прусский гарнизон Кенигсберга покинул город вместе с высшими чинами управления, а явившаяся 10 января к русскому главнокомандующему депутация жителей Кенигсберга заявила о готовности отдаться под покровительство русской императрицы при условии сохранения городских привилегий. Город был занят без боя, а вскоре и вся Восточная Пруссия оказалась под контролем наших войск и по указу императрицы Елизаветы Петровны была превращена в русское генерал-губернаторство, а ее население приведено к присяге. Генерал-губернатором был назначен генерал-лейтенант князь Семен Федорович Волконский, которому предстояло управлять Восточной Пруссией, представления о которой в Москве были весьма фрагментарны. В этой связи принимается решение собрать в максимально короткие сроки всю возможную информацию об этой земле, которая вошла в состав Российской империи. Эта задача была поставлена перед полковником П. П. Яковлевым[520], командовавшим гренадерами в составе русских войск в Восточной Пруссии. Для облегчения выполнения поставленной задачи Яковлев был назначен товарищем генерал-губернатора С. Ф. Волконского.
17 февраля 1758 г. русскому «резиденту в Кенигсберге» полковнику П. П. Яковлеву было вручено уведомление об указе Елизаветы Петровны, повелевавшей оставить в Кенигберге для «разведываний искусного тщательного и надежного офицера». От важного чиновника Коллегии иностранных дел В. Фермора на имя Яковлева было послано следующее письмо:
«Высокоблагородный и высокопочтенный господин полковник. Высочайшим Ея императорского величества рескриптом на 15 [февраля] всемилостивейше повелено для некоторых разведываний искусного тщательного и надежного офицера оставить здесь в Кенигсберге, снабдя его достаточною секретною инструкциею… Будучи я известен о добрых ваших качествах ревности, доверенности к службе Ея императорского величества, признаю сию комиссию [обязанность] вашему высокоблагородию препоручить, а для удобнейшего вам по тому содействования… определен вы при остающемся в здешнем правлении за губернатора генерал-лейтенанте, генерал-провиантмейстере и кавалере князе Волконском за товарища, о чем его сиятельству особливым ордером знать дано. И тако… можете тем лутче по вашей комиссии предуспеть, я вам рекомендую неутомленное и недреманное о том попечение иметь, и сколько по вашей инструкции… от времени до времени прямым или посторонним образом точного проведаете, о том почаще прямо ко мне репортовать. У подлинного подписано тако: Вашего высокоблагородия доброжелательный слуга В. Фермор.
С подлинным читал сержант Степан Питерев»[521].
Полковник Яковлев был назван резидентом в данный момент в Кенигсберге.
Обязанности его определялись следующей Инструкцией из 7 пунктов: «Из ордера, при котором сия инструкция, господин полковник важность и надобность порученной ему комиссии довольно предвидет<ь> и рассудить может»[522]. Ему вменялось в обязанность «Наиудоб<ь> возможнейшее старание употребить, чтоб прямым или посторонним образом выведать о точном внутреннем настоящем состоянии Пруссии, сие разумеется: первое, чем оная изобилует; 2 — в чем наибольшие имеет недостатки; 3 — какова ее генерально коммерция; 4 — хорошо ли селена жителями; 5 — какова генерально жизнь дворянства, мещанства и крестьянства, особливо же сего последнего чина, которой натурально большую часть обывателей составляет; 6 — каково усердие всех жителей к королю прусскому; 7 — каковы их мнения в рассуждении нынешней с ними перемен»[523].
П. П. Яковлев должен был сообщать о намерениях военного губернатора Восточной Пруссии фельдмаршала И. Левальда, командовавшего прусскими войсками: «Буде не о прямом содержании тех указов, каковы имел фельдмаршал Левальд к выступлению с войсками из Пруссии, то по меньшей мере о том старатца сведать, собою ли само королевство Прусское, или лутче сказать, правители оного на дискрецию [на волю победителя] славному Ея императорского величества оружию отдались, или же все то учинено по королевскому указу. В коликом числе людей минувшей осени из Пруссии вышел бы, кто после него главным командиром и скольким числом какого войска в земле остался, да и когда сие последнее выступило.
Сколько наших пленных всякого звания людей в прусских руках осталось, и куда оные девались. Сколько с выступления Левальдова из Пруссии рекрут навербовано и к нему в армию послано».
Помимо «разведывания» общих статистических сведений о вновь приобретенных землях от Яковлева требовалось определить степень благонадежности новых российских подданных, а также оценить возможность выступления прусского фельдмаршала Левальда против победителей. В инструкции выражалась уверенность, что Яковлев, «будучи на немецком и французском языках силен», выполнит порученную «комиссию».
Инструкция содержала и рекомендации по сбору информации, включая тактику выведывания необходимых сведений. Следовало «закрывать» свой интерес к получению интересовавшей информации, сравнивать сведения, исходящие из разных источников с целью выделения достоверной: «Впрочем, господин полковник, — утверждалось в Инструкции, — по известному его искусству, довольно понимая, какая в сих разведываниях надобность настоит, без сомнения, все приличны