[540]. В ходе Итальянского похода (апрель — середина августа 1799 г.) главнокомандующий русской армией Суворов, которому была подчинена и австрийская армия, действовавшая в Италии, давал начальникам отрядов следующие указания: «Известия суть троеобразные: первые — справедливые, вторые — сомнительные, третьи — ложные. В рапортовании оных означивать свою мысль и осторожную догадку, совет и намерение, не оставляя доносить и о ложных, ибо они иногда обращаются в справедливые, токмо что в рапортовании оных их ясно различать»[541]. Любое, представлявшееся, на первый взгляд, незначительным событие, с точки зрения Суворова, заслуживало быть упомянутым в докладе вышестоящему командованию. 8 ноября 1787 г. он докладывал командующему русской армией Г. А. Потемкину сведения о противнике, полученные им от М. И. Кутузова: «г. Кинбурн. Господин генерал-майор и кавалер Голенищев-Кутузов доносит, что на 4 число сего месяца с противного берегу вторично подъезжали пять дубов по захождении уже солнца и плыли вниз по Бугскому берегу верст семь, но, усмотрев наши разъезды и кордоны, осторожными возвратились потом к своему берегу. От них, как и с нашей стороны, никакой пальбы не было. Сии дубы те самые, о коих вашей светлости я вчера доносил. Впрочем все обстоит благополучно, о чем вашей светлости имею честь донести. Генерал Александр Суворов»[542]. На дубах (дубасах) — долбленых лодках, челнах — запорожцы в ходе начавшейся русско-турецкой войны 1787–1791 гг. проводили разведку русских войск.
Среди документов, оставленных потомству великим русским полководцем А. В. Суворовым, особое место занимает его «Наука побеждать»[543]. Основы суворовской тактики по «Науке побеждать» заключены в трех принципах — «трех воинских искусствах»[544]: глазомер, быстрота и натиск[545]. Суворову приписывают авторство термина глазомер в русской военной науке, хотя он был введен в научный оборот его современником Генри Ллойдом, автором первого научного трактата о стратегии, составляющего вступление к военно-историческому труду о Семилетней войне «History of the late war in Germany between the King of Prussia and the empress of Germany and her allies»[546].
«Глазомер, глазомерие — определение длины, пространства, направления простым зрением, на глаз (ср. нем. Augenmass)», — дается в Словаре русского языка XVIII века[547].
«Первое — глазомер: как в лагерь стать, как маршировать, где атаковать, гнать и бить», — разъясняет Суворов[548]. Толкование термина глазомер до сих пор различно. В прямом смысле это означает оценку обстановки начальником в результате проведенной на местности личной разведки. Тактика Суворова, рассчитанная на самостоятельность и инициативу младших начальников, действия на любой, в том числе пересеченной и закрытой местности, требовала от них овладения искусством оценки местности и противника. По Суворову, «сам-четверт ефрейтор — тот же генерал»[549], — сообщается в предисловии к «Науке побеждать», изданной Воениздатом в 1980 г. Личная разведка на местности — рекогносирование — рекогносцировка. «Что есть глазомер? — быстрый обзор всех предстоящих предметов для примерного определения числа и величины их. На войне взлезай на дерево, как я при Рымнике. Я увидел неприятельский лагерь, местоположение и поздравил себя на дереве с победою», — подтверждает такое толкование русский полководец[550].
Суть глазомера заключается в умении адекватно оценить ситуацию. «Глазомер, быстрота, натиск» — вот, по мнению Суворова, три главнейшие основания победы. Следовательно, прежде всего надо оценить обстановку, потом быстро принять решение и закончить его решительными действиями, т. е. натиском, а не выжидая удара со стороны противника»[551], — пояснял это утверждение один из крупнейших русских теоретиков, автор военно-исторических и военно-теоретических трудов Н. П. Михневич[552].
«Под суворовским словом “глазомер” нужно также понимать умение ставить себе задачи в соответствии с имеющимися в нашем распоряжении средствами, — переосмысливает в начале ХХ в. содержание суворовского термина русский военачальник Н. Н. Головин[553], расширяя его значение. — В современную эпоху до чрезвычайности осложнившегося военного дела это сообразование преследуемой задачи с имеющимися средствами имеет еще большее значение, чем в прежние времена. Вот почему указание “Науки побеждать”, что первым “воинским искусством” является “глазомер”, остается верным и ныне, особенно для тех высших начальников, которые не призваны проливать свою кровь, но на которых лежит тяжелый долг проливать кровь подчиненных им войск. Итак, Суворов указывает, что первым проявлением “воинского искусства” является постановка правильного решения (глазомер)»[554].
Адекватная оценка ситуации и постановка правильного решения невозможны без организации и ведения разведки. Глазомер в масштабе ведения боя небольшими силами может ограничиться оценкой обстановки путем проведения рекогносцировки, в масштабе же ведения сражений, кампаний и в целом войны оценка обстановки невозможна без разведки.
Наши современники, ученые Военного университета, высоко оценивая мысли Суворова, считают, что основы его «военного искусства — не только культ духовного начала, забота о развитии нравственных качеств войск, “глазомер, быстрота и натиск”, но и чрезвычайно важная установка на то, чтобы не просто побеждать, но “предпобеждать”, предварять, упреждать и предупреждать противника в планах, действиях, нападениях; работать на опережение; быть в постоянной готовности к любым столкновениям и войнам, заранее готовиться к ним; смело идти навстречу опасностям и неприятельским силам; проявлять искусство, благоразумие, расчет и предосторожность»[555].
О противнике, по словам А. В. Суворова, следует доносить не только конкретные сведения, но и свои предположения — догадки: «Нужно к сведениям прикладывать свое мнение или свои соображения с тем, чтобы получить не только ясное представление обо всем, но и быть в состоянии делать дальнейшие выводы»[556]. Более того, «начальникам при сообщении известиев, осведомлений, описывать в них возможное предвидение и по последствиям настоящего, в будущем приличную прозрачность с военными, с политическими краткими рассуждениями, для предпобеждения оных»[557].
Манифестом 1802 г. Александра I (11.03. 1801 г. — 19.11. 1825 г.) были учреждены первые восемь министерств, в том числе Министерство военно-сухопутных сил, Министерство морских сил и Министерство иностранных дел. Созданные при Петре Великом коллегии в полном составе вошли во вновь образованные министерства и просуществовали еще многие годы[558].
Министерство иностранных дел (МИД) до второй половины XIX в. выступало преемником Коллегии иностранных дел в ведения разведки на государственном уровне, получая от постоянных миссий и представительств России за границей сведения по военным и военно-политическим вопросам, но По-прежнему обходясь без специализированного структурного подразделения в центральном аппарате. Так, до 1810 г. военная разведывательная информация, поступавшая из-за границы от сотрудников российских миссий, доставлялась сначала в канцелярию МИД и лишь затем передавалась в Министерство военно-сухопутных сил на имя его министра. По заданию Министерства иностранных дел в 1810-е годы в Синьцзян, Афганистан и Индию были направлены российские купцы М. Рафаилов и Р. Данибегов (Данибегашвили), которые наряду с решением своих коммерческих вопросов, собирали информацию и в интересах Военного министерства[559].
В 1797 г. Павлом I была образована «Свита Его Императорского Величества (Е.И.В.) по квартирмейстерской части», подчиненная непосредственно императору. Функции Свиты были неопределенными. Важным элементом в ее составе были иностранцы, преимущественно французы и голландцы, а после Тильзитского мира — и немцы.
Офицеры квартирмейстерской части с самого начала XIX в. играли активную роль в изучении окраин Российской империи и сопредельных территорий. С вступлением на престол Александра I в 1801 г. генерал-квартирмейстером Свиты был назначен генерал П. К. Сухтелен[560] (1801–1810 гг.), человек широко образованный, талантливый военный инженер. С его назначением в постоянную практику входит командирование офицеров-квартирмейстеров на Кавказскую линию и в Закавказье. Они занимаются в 1803–1804 гг. и описанием Казахской (или Киргизской) степи (Казахстана), участвуют в 1803–1806 гг. в плавании И. Ф. Крузенштерна к берегам Японии, сопровождают в 1805–1807 гг. посольство Ю. А. Головкина в Китай, занимаясь по пути глазомерной съемкой. Как видно из доклада Сухтелена в инспекторскую экспедицию Военной коллегии, на 1 июля 1805 г. [здесь и далее даты приводятся по старому стилю. — М.А.] из 175 чинов квартирмейстерской части в Закавказье, Оренбургском крае и на Дальнем Востоке постоянно находилось 19 офицеров