Ничего надежнее для взаимного опознания обмена паролем и отзывом при личной встрече двух ранее незнакомых людей с тех пор придумано не было.
«Инструкция директору Высшей воинской полиции» с целью «привязать» агентов или лазутчиков к сотрудничеству с разведкой рекомендовала получать любыми способами от этих лиц письменные сообщения, которые могли бы послужить компроматом и исключить возможность отказа от такого сотрудничества под угрозой разоблачения их предательства:
Ǥ 8.
Для лучшего удостоверения в верности агентов, из неутральных или неприятельских чиновников набираемых, нужно привлекать их на свидание в местах безопасных, посылать к ним надежных офицеров с письмами от начальника Главного штаба, которые тотчас должны быть сожигаемы. Посланный обязан достать от них лестью и обещаниями такой письменный ответ, который бы, будучи ясным доказательством измены со стороны агента, служил залогом его верности.
§ 9.
Свидания сии могут быть особенно полезны для поверки донесений лазутчиков и надежности их связей.
§ 10.
Вообще весьма полезно иметь от лазутчиков письменные доказательства о их услугах»[615].
С началом войны 1812 г. Особенная канцелярия превратилась по существу в часть собственной канцелярии Главнокомандующего 1-й Западной армии М. Б. Барклая де Толли, сохранявшего за собой пост военного министра. Что же касается чиновников Особенной канцелярии, то они выполняли обязанности далекие от организации и ведения разведки. А. А. Закревский в большой степени был занят исполнением обязанностей старшего адъютанта Барклая де Толли. Во избежание дублирования функций Особенной канцелярии и Высшей воинской полиции военный министр переместил центр тяжести с разведывательной работы на выполнение других секретных поручений.
Двухлетнее (с начала 1810 г. по июль 1812 г.) существование в России не имевшей аналогов в истории единой централизованной системы военной разведки со специальным центральным органом, зарубежными силами и средствами, с четко поставленными разведывательными задачами и необходимым финансовым обеспечением явилось заслугой выдающегося русского военного деятеля М. Б. Барклая де Толли. Он смог предвосхитить и реализовать на практике ставшую через много лет насущной потребность вооруженных сил государства в собственной единой структуре военной агентурной разведки.
Первый в России специальный центральный орган военной разведки прекратил свое существование с началом боевых действий, формально оставаясь структурной частью Военного министерства до 12 декабря 1815 г. — момента очередной реорганизации высшего военного управления в связи с переходом армии к штатам мирного времени. Зарубежные силы Экспедиции секретных дел (Особенной канцелярии) создавались Барклаем де Толли лишь на короткий предвоенный период. Этим объясняется демонтаж зарубежных сил центрального органа военной разведки, который был преждевременным, неоправданным и имел пагубные последствия. А лишенный зарубежных сил центральный орган Военного министерства становился фикцией.
После первого опыта многие десятилетия такой системы в России не было. Победа в Отечественной войне 1812 года и отсутствие у России в течение долгого времени (более 40 лет) серьезного внешнего противника, угрожавшего ее национальной безопасности, сформировали, по-видимому, у русских императоров, правительства и военного командования в какой-то степени излишнюю уверенность в непобедимости русского оружия. В России не проводились реформы в армии и на флоте подобные тем, к которым уже приступили Англия и Франция. Необходимость образования центрального разведывательного органа в рамках военного ведомства в то время пока не осознавалась, что и стало причиной прекращения деятельности Особенной канцелярии еще в бытность Барклая де Толли военным министром[616].
Высшая воинская полиция (структурная часть Полевого управления войск в военное время) была сформирована в апреле 1812 г. еще до образования Главного полевого штаба Действующей армии и соответственно до назначения его начальника. Главнокомандующий Большой Действующей армии и соответственно Начальник Главного Полевого штаба были назначены только в августе 1812 г. В этой связи Высшая воинская полиция сформировалась при военном министре Барклае де Толли. А так как он одновременно являлся и Главнокомандующим 1-й Западной армии, то созданная первоначально Высшая воинская полиция 1-й армии стала совмещать в себе и функции Высшей воинской полиции при министре.
На пост начальника Высшей воинской полиции 18 апреля 1812 г. был назначен Я. И. де Санглен[617], уже целый месяц выступавший в роли директора Высшей воинской полиции 1-й армии. Возглавлявший до этого Особенную канцелярию Министерства полиции, занимавшуюся производством политического сыска на всей территории Российской империи, Санглен являлся ее фактическим создателем и руководителем.
Высшая воинская полиция получила свое организационное оформление лишь в одной из трех армий — в 1-й, в которой Высшая воинская полиция всей Действующей армии подменяла собой таковую в 1-й Западной армии.
В мае 1812 г. М. Б. Барклай де Толли, предписал «вследствие Высочайшего повеления» уже упоминавшемуся М.-Л. Лейзеру, назначенному директором Высшей воинской полиции 2-й Западной армии, отправиться в Ковно и «оттуда разъезжать по границе смотря по надобности, находясь впереди 1-й Западной армии, для доставления положительных сведений о неприятельской армии и других тому подобных»[618]. Для исполнения возложенного поручения, Лейзеру предлагалось «избрать надежных агентов», которых следовало использовать только после утверждения Барклаем де Толли.
В данном случае речь шла об организации тактической разведки. Так, штабы армий и корпусов, дислоцированных на западной границе, развернули сбор разведывательных сведений и материалов о сосредоточении Великой армии, а также войск потенциальных союзников Франции на сопредельных территориях на глубину до 100 км., а иногда и более.
Оценивая деятельность Высшей воинской полиции в 1812 г., необходимо заметить, что из-за ограниченного времени и недостатка квалифицированных кадров, как предусматривалось, организационная структура не была создана в полной мере во всех армиях. Будучи военным министром, Барклай де Толли не являлся главнокомандующим всей действующей армии, поэтому его новации в разведывательно-контрразведывательной сфере не могли дать желаемых результатов. Сотрудникам Высшей воинской полиции не удалось организовать сети, постоянно действовавшей в тылу противника, что, по-видимому, было нереально из-за необычайной подвижности линии фронта[619].
Практиковалась посылка разовых лазутчиков, которые не всегда были знакомы с местностью, что затрудняло сбор необходимых сведений. Возникали сложности с возвращением, что задерживало оперативное поступление разведывательных данных. Во время кампании 1812 г. Высшая воинская полиция испытывала нехватку подготовленной агентуры. Ее сотрудники вынуждены были заниматься импровизациями и направлять в разведку случайных лиц, что сказывалось на качестве получаемой информации. Как на негативный момент можно указать, что основной состав сотрудников Высшей воинской полиции был рекрутирован из гражданских элементов, бывших сотрудников Министерства полиции, разбавленный бывшими отставными офицерами, проштрафившимися в прошлом или не имевшими возможности находится в строю в связи с ранее полученными ранениями. В подавляющем большинстве они были по своему происхождению иностранцами. Высшей воинской полиции, как органу, выполнявшему важную разведывательную функцию, не доставало в первую очередь «воинского духа», который должны были бы внести кадровые военнослужащие русской армии, имевшие опыт разведывательной работы.
При оставлении армией территории делались попытки создавать из местных патриотов агентурные группы, которые должны были поддерживать связь с русским командованием. Такие группы были организованы в период французской оккупации в Велиже, Полоцке, Могилеве.
Высшая воинская полиция после 1815 г., года завершения войны с французами, в усеченном виде просуществовала до 1831 г. как структурное подразделение Главного штаба Польской армии цесаревича Константина Павловича, выполняя чисто контрразведывательные функции[620].
Независимо от деятельности Высшей воинской полиции начальники штабов частей и соединений самостоятельно в 1812 г. организовывали разведку противника. В этой связи постоянно проводилась засылка лазутчиков в тыл противника. Как правило, эти функции выполняли командиры авангардных частей. «Каждый начальник передовых отрядов должен употреблять крестьян, занимаемых деревень, на разведывание сколь можно ближайшее к неприятелю, а посылать в одно место многих, но токмо в разное время», — предписывала «Инструкция начальнику Главного штаба по управлению Высшей воинской полиции»[621].
В ходе войны коалиции России, Пруссии и Великобритании против наполеоновской Франции и её сателлитов 1806–1807 гг. появились первые ростки партизанской борьбы, которая способствовала добыванию разведывательных сведений. Слово партизан происходит от французского partisan — ‘лицо, входящее в состав отряда, партии, parti’.
«Партизан 1710 (-сан 1704, -зон 1713) и партизант 1706 (-тез- 1704) в значении ‘наездник, действующий вне рядов регулярной армии’», — читаем в Словаре русского языка XVIII века[622]. «В тот день взят в полон шведский капитан, именуемый Дидрих, который у них славный был партизант и многие нашим шкоды чинил», — сообщается в «Журнале, или Поденной записке, блаженныя и вечнодостойныя памяти государя императора Петра Великаго с 1698 года, даже до заключения Нейштатскаго мира»