Партизанская борьба представляла собой самостоятельные действия выделенных армией отрядов, прервавших с нею связь, хотя бы временно, и наносивших ущерб противнику преимущественно в тылу. До конца XVII в. у армий противоборствующих сторон в сущности не было тыла, а следовательно, и не было подходящей цели для партизанских действий. Только в начале XVIII в., когда снабжение армий продовольствием и фуражом велось из складов, следовавших за войсками на расстоянии 100–150 км., т. е. в пяти переходах, выработалась так называемая магазинная система, то с ней приобретали важность средства сообщения, и возник в зародыше способ партизанской войны[624].
Во время Отечественной войны 1812 г. и заграничного похода 1813–1814 гг. партизанская война получила широкий размах, какого до сих пор не было. И тому были свои причины. Так, из-за удаления Великой армии Наполеона от своей базы ее тыл сделался уязвимым. Подполковник Ахтырского гусарского полка Д. В. Давыдов, находясь со своим полком в авангарде и участвуя в коротких стычках с французами, обратил внимание на непрочность коммуникаций Великой армии. 21 августа он обратился к командующему 2-й Западной армии генералу П. И. Багратиону с просьбой разрешить ему предпринять ряд партизанских набегов для уничтожения продовольственных транспортов, атак на тыл и фланги и организации народной войны. Давыдов просил «для опыта» всего лишь 50 гусар и 80 казаков[625]. Идея Давыдова впоследствии была поддержана главнокомандующим всей русской армии М. И. Кутузовым.
Неотъемлемой частью партизанской войны, организуемой отдельными воинскими отрядами, была войсковая разведка. Тогда недостатка в желающих принять участие в партизанской войне не было. В своих воспоминаниях начальник Главного штаба 1-й армии генерал А. П. Ермолов писал: «Вскоре по оставлении Москвы докладывал я князю Кутузову, что артиллерии капитан [А. С.]Фигнер предлагал доставить сведения о состоянии французской армии в Москве и буде есть какие чрезвычайные приготовления в войсках; князь дал полное соизволение… Князь Кутузов был весьма доволен первыми успехами партизанских его действий, нашел полезным умножить число партизан, и вторым после Фигнера назначен гвардейской конной артиллерии капитан [А. Н.] Сеславин, и после него вскоре гвардии полковник князь [Н. Д.] Кудашев»[626].
Густая цепь партизан окружала Наполеона и пресекала пути к Москве. Скрываясь в лесах, постоянно переходя с места на место, они пользовались местностью и быстротой движения для внезапных нападений. Они выслеживали неприятельские команды и обозы. Партизаны стали грозой для противника и были неуязвимы. Французские запасы, артиллерийские парки, почта, курьеры, пленные — все попадало в руки партизан[627]. Они ежедневно захватывали пленных, непрерывно наблюдали за передвижением французских войск на дорогах. Отбитое оружие раздавалось крестьянам, которых партизаны воодушевляли, поддерживали в народной войне. «Жители, — по свидетельству А. П. Ермолова, — ободренные беспрерывно являвшимися партиями, служили им вернейшими провожатыми, доставляли обстоятельные известия, наконец, сами взяли оружие и большими толпами присоединялись к партизанам. Во второй период войны войсковая разведка была усилена действиями разных по величине конных отрядов, посылаемых на фланги и в тыл Великой армии. Это обстоятельство во многих случаях обеспечило командованию своевременное получение необходимых данных о противнике»[628].
В 1812 г. вышел в двух частях «Военный словарь, заключающий наименования или термины, в Российском сухопутном войске употребляемые, с показанием рода науки, к которому принадлежат, из какого языка взяты, как могут быть переведены на российской, какое оных употребление и к чему служат» генерал-майора С. А. Тучкова[629]. Этот словарь рассматривается как первый опыт военной энциклопедии в России.
В «Предуведомлении» автор объясняет, что побудило его взяться за перо: «Большая часть офицеров, служащих в разных отделениях войска, не знают тех наименований, которые не входят в состав того рода службы, в котором они находятся. Как, например, многие кавалерийские офицеры не знают терминов инженерных и артиллерийских; некоторым же из служащих в сих корпусах кавалерийские термины неизвестны. Да и нет для них в том необходимой надобности, поелику не все могут достигнуть достоинства генерала… напротив того, всякий генерал необходимо знать должен, ибо без оных будет он только носить одно имя генерала… Вот что заставило меня взять на себя труд сочинить сию книгу, в которой все военные термины по возможности кратко истолкованы… Я поместил в сей книге не одни только ныне в Российской службе употребляемые названия, но и прежде существовавшие, каковые счел я необходимыми для читающих историю и описания прежних военных действий, прибавя к оным некоторые употреблявшиеся в древних греческих и римских войсках.
Все науки и искусства путешествовали и путешествуют из одного края света в другой, и потому не должно удивляться, что в Российской военной службе находятся названия греческие, латинские, французские, немецкие итальянские, персидские, турецкие, татарские и при том знатная часть природных российских.
Я почти все оные перевел на российский язык; но не полагаю необходимой надобности в том, чтоб все непременно так оные называли, как некоторые, и наипаче любители российского слова сего желают; поелику не вижу в оном другой пользы, кроме той, что всякая вещь, названная на природном языке, скорее остается в памяти и воображением яснее постигается…
Весьма похвально стараться о чистоте природного языка; но по несчастию российский от самой глубокой древности потерпел в сем великое сотрясение, и сие <с>толь далеко в древность простирается, что некоторые иностранные слова от давнего их употребления начали почитаться за природные… Возьмем времена Владимира, просветившего Россию христианским учением, принятым от греков, что последовало в исходе Х века: все доказывает, что в сие время язык греческий был в великом употреблении в России, и что нарочитое количество слов оного введено в наш, так что мужеские и женские имена с тех пор остались у нас греческие с частью римских и еврейских. Потом в XIII столетии татары, поработя Россию, наполнили язык наш множеством своих слов, остатки которых и по сие время в оном видны. Наконец, со времени царствования императора Петра I вместе с введением многих наук и художеств вошло в язык наш еще больше латинских, немецких и французских слов. Но сие несчастие (если только можно назвать несчастием) было и есть общее всем древним и новым народам…
Можно сказать, что одни россияне, и то недавно, начали больше всех других народов стараться об истреблении чужестранных слов из своего языка. Переводя оные иногда буквально, а иногда единозначительно, успели изъяснить многие термины весьма удачно и вразумительно, что конечно делает честь писателям нашим.
В заключении сего моего рассуждения не можно умолчать и о том, что многие названия, известные прежде в России на природном языке, еще до введения иностранных терминов, ныне оставлены и заменены чужими, как, например, пушка есть старинное российское слово, и служащий при ней назывался прежде пушкарь, а ныне называют его канонер, от французского слова canon, пушка, не взирая на то, что пушка осталась По-прежнему пушкой и что следовало бы, во избежание столь противного для всех языков смешения, называть уже и пушку не пушкой а canon — канон. Прежние подкопы названы ныне минами, а подкопщики минерами, и множество других с давних времен существовавших в российском языке природных слов без всякой причины переменены иностранными»[630].
С. А. Тучков предлагает разведывательный термин рекогносирование, употребленный за 40 лет до этого А. В. Суворовым. ‘Терм<ин> такт<ический>, слово французское. Обознание, или обозрение местоположения земли, крепости или неприятельской армии. Рекогносирования бывают двоякие: малые, чтоб не быть примечену от неприятеля, и большие, или сильные, то есть, подъезжая для осмотра неприятельской крепости или войска с многочисленным прикрытием, могущим на случай дать отпор неприятелю’»[631].
Однако в русском языке закрепляется написание рекогносцировка, которое даётся в «Военном энциклопедическом лексиконе» 1847 г.[632]. Этот «Лексикон» явился второй русской военной энциклопедией после «Военного словаря» С. А. Тучкова.
«Рекогносцировка Reconnaissance, Recognofcirung, обозрение. Рекогносцировать значит собирать достоверные сведения о каком-либо предмете, или предпринимать тщательные разыскания на счет его. Поэтому рекогносцировки бывают весьма различны. Военные рекогносцировки имеют предметом или осмотр местоположения, или получение сведений о расположении, силе, намерении неприятеля, или, наконец, то и другое вместе; слово же рекогносцировка, означает или действие, посредством которого сии сведения получаются, или отряд войск, которому оно получено. Рекогносцировкою управляет то сам начальник войска, то назначенные для сего офицеры, под прикрытием достаточного количества войск. Если предметом рекогносцировки есть осмотр и начертание местности и расположения на ней неприятеля, то должно употреблять на оную офицеров Генерального штаба, или инженерных; на менее важные рекогносцировки, предпринимаемые для узнания местонахождения неприятеля, или сил его, можно послать расторопных офицеров всех родов войск… Известия, получаемые от местных жителей и лазутчиков, редко удовлетворительны, и большею частию могут относиться только к событиям в тылу неприятельской армии, или к наружной жизни ее войск в лагере. Конечно, эти известия много способствуют нам для узнавания разных, весьма важных для нас обстоятельств, наприм