Корреспонденту в Стокгольме — кроме Швеции, о Дании.
Корреспонденту в Константинополе — кроме Турции, о Египте.
Корреспонденту в Париже — кроме Франции, об Испании, Швейцарии, Бельгии, Нидерландах и Англии.
Что же касается до военных сил Австрии, то желательно, чтобы впредь до назначения в Вену военного корреспондента посольство наше продолжало доставлять полные и удовлетворительные сведения, какие оно доселе доставляло. Назначив оному тот же срок — 1 января и 1 июля»[654].
Под военными корреспондентами понимались офицеры, прикомандированные к российским дипломатическим представительствам. Таким образом, корреспондентам Военного министерства предписывалось собирать разведывательные сведения не только о «войсках и военном положении» стран пребывания, но и сопредельных государств.
Невзирая на достигнутые в целом положительные результаты деятельности по добыванию разведывательной информации корреспондентами Военного министерства, — как сотрудниками министерства иностранных дел за рубежом, так и прикомандированными к российским миссиям офицерами, — военное руководство Российской империи недооценивало важность использования последней категории этих лиц. Подобная недооценка ошибочно объяснялась наличием большого массива «открытой», общедоступной информации. Так, военный министр, в прошлом блестящий разведчик, светлейший князь А. И. Чернышев писал накануне Крымской (Восточной) войны 1853–1856 гг.: «При столь обильных источниках, корреспонденты Министерства могут только служить вспомогательным средством для доставления дополнительных или более подробных сведений»[655].
Однако в это время закрепляется формирование первых компонентов зарубежных сил и средств военно-морской разведки (первые их зачатки появились в XVIII в.). К их числу следует отнести офицеров, командируемых за границу для изучения опыта иностранных флотов, волонтеров, поступавших на морскую службу в иностранных государствах, или проходивших стажировку на иностранных судах, морских офицеров, проводивших гидрографические работы на вероятных театрах морских действий и, наконец, морских офицеров и инженерно-технических специалистов, направляемых за границу для размещения заказов Морского министерства по строительству военных судов и наблюдения за его ходом, а также закупок в интересах российского флота различных судовых механизмов. Считалось, что перед русскими морскими офицерами, направляемыми за границу для наблюдения за постройкой военных кораблей, не ставилось препятствий в ознакомлении с новейшими достижениями в судостроении и сопутствовавших ему областях.
Так, М. Н. Станюкович (адмирал с 1856 г.) в 1803–1810 гг. волонтером стажировался в английском флоте. В эти же годы (1803–1808 гг.) стажировку на английских военных судах проходил мичман А. П. Авинов (адмирал с 1852 г.). В 1819–1822 гг. на шлюпе «Открытие» под командой капитан-лейтенанта М.Н. Васильева он совершил кругосветное плавание, в ходе которого, командуя мореходным ботом, произвел опись североамериканского побережья. В 1848 г. стажировку во Франции на корабле «Ингерманланд» проходил <В.А.> Римский-Корсаков, что позволило ему получить чин лейтенанта французского флота — редкое по тем временам явление. В 1852–1855 гг. командуя паровой шхуной «Восток», капитан-лейтенант Римский-Корсаков перешел из Портсмута в Тихий океан, где проводил гидрографические работы.
Мичман М. Д. Тебеньков с 1829 г. по 1831 г. провел опись залива Нортон-Саунд и Архипелага Александра. С 1845 г. по 1850 г. Тебеньков, главный правитель Русской Америки, организовал ряд экспедиций по описанию побережья Аляски, в некоторых — участвовал лично. В 1852 г. Тебеньков составил «Атлас северо-западных берегов Америки» и «Гидрографические примечания к атласу»[656].
Зарубежную агентурную разведку в интересах Морского ведомства, как и в интересах Военного министерства, По-прежнему вело Министерство иностранных дел. Разведывательные сведения и материалы, чаще в необработанном виде, поступали в морское ведомство и в Главный морской штаб из Министерства иностранных дел.
Так, 16 января 1854 г., за месяц до объявления Россией войны Англии и Франции в ответ на ввод последними кораблей своих флотов в Черное море, генерал-адмирал и управляющий Морским министерством великий князь Константин Николаевич писал начальнику Департамента внутренних сношений МИДа, где была сосредоточена переписка по секретным (по разведывательным) вопросам: «Вашему превосходительству известно, как важно и необходимо при нынешних обстоятельствах для Морского министерства иметь постоянно новейшие сведения о движении английских и французских судов и эскадр, с тем чтобы сведения сии доставлялись и в случае разрыва, когда оные будут особенно нужны. Посему я прошу Вас принять на себя труд сообразить, каким способом ныне же устроить своевременное доставление оных»[657]. Через два дня начальник департамента, тайный советник и сенатор Л. Г. Сенявин доложил великому князю, что российским представителям в Лондоне и Париже поручено на случай их отъезда задействовать для получения необходимой информации консулов и других доверенных лиц. Такая же задача была возложена на российские миссии в Стокгольме, Копенгагене, Гааге, Брюсселе, Лиссабоне, Неаполе и Афинах.
В декабре 1854 г. к российскому посланнику в Бельгии М. И. Хрептовичу явился грек Спиридон Атаназ, приехавший из Парижа, и предложил свои услуги по добыванию сведений о военно-морском флоте Франции, в первую очередь — военно-технического характера. Посетитель сообщил, что будучи инженером-кораблестроителем, он послан правительством Греции во Францию для совершенствования своих профессиональных знаний и получил доступ в военно-морские учреждения и на верфи. В подтверждение своих слов грек передал Хрептовичу чертежи нескольких боевых кораблей, строившихся на французских верфях, а также новой корабельной артиллерии французского и английского производства. В качестве вознаграждения Атаназ попросил Хрептовича выплачивать ему ежемесячно «350 франков, из которых 200 франков он будет расходовать на свое содержание, а 150 — на оплату нужных ему людей»[658]. Предложение было принято, и в Россию стала поступать разведывательная информация по указанным вопросам. Через него были получены также сведения о кораблях, которые французы предполагали направить в Балтийское море.
Атаназ являлся агентом Хрептовича, сотрудничая с последним на негласной, тайной основе. Оценивая информацию, поступавшую от Атаназа, великий князь Константин Николаевич писал в МИД: «Я нахожу: 1) что полученные ныне от г. Атаназа сведения в высшей степени важны и полезны и доказывают в нем совершенное знание морского дела и умение извлекать те именно данные, которые могут быть нам нужны; 2) что Морское министерство никогда еще не получало сведений столь полезных кроме случаев, когда сами морские офицеры наши имели случай собирать оные на местах, и что сообщения г. Атаназа нельзя даже сравнить с теми сведениями, которые граф Хрептович получал через других агентов своих; 3) что предложением г. Атаназа необходимо воспользоваться и не щадить издержек и что плата, требуемая им, весьма умеренна и 4) что дело это необходимо вести в совершенной тайне, дабы не потерять агента столь полезного»[659]. С. Атаназ плодотворно сотрудничал с русской разведкой вплоть до июля 1856 г. Всего за свои труды он получил 11 тыс. франков, из которых шесть тысяч, по его словам, составляли его собственные расходы.
Великий князь Константин Николаевич в марте 1856 г. писал в МИД о необходимости щедро вознаградить грека: «Я полагаю, что в заключении мира нам уже не будет предстоять надобность в услугах грека Атаназа, но что я полагал бы справедливым щедро вознаградить его за доставленные нам сведения, которые были действительно весьма полезны»[660]. Великий князь заблуждался, предлагая отказаться от услуг грека: ведь этим нарушалось основное требование к разведке — обеспечение непрерывного поступления информации. Надобность в услугах такого рода будет существовать всегда, но не всегда будет в наличии подобный источник информации. Для того чтобы обеспечить устойчивое поступление разведывательных сведений во время войны, необходимо иметь сеть агентов еще в мирное время.
«Словарь церковно-славянского и русского языка»[661] 1847 года фиксирует новое слово в разведывательном лексиконе: «разведка ‘действие разведывающего и разведавшего’»’[662]. В Словаре приводится и глагол «разведывать ‘стараться узнать неизвестное; доспрашиваться, доискиваться’»[663].
В «Толковом словаре живого великорусского языка» В. И. Даля 1862 г. закреплено появление еще двух производных от глагола разведывать: «разведка ‘действие по гл.’ и разведчик (разведчица) ‘разведывающий что-либо, посланный на разведку; лазутчик, соглядатай, сыщик’»[664].
Поражение России в Крымской войне 1853–1856 гг. наряду с другими причинами выявило несостоятельность и системы сбора военной, военно-политической и военно-технической информации за рубежом, опиравшейся в основном на сотрудников Министерства иностранных дел. Поэтому в Российской империи не была своевременно вскрыта подготовка Великобритании, Франции, Турции и Сардинского королевства к войне против России, неизвестны планы использования и состояние их вооруженных сил. Хотя накануне войны в военное ведомство поступали донесения из МИДа о происходящем перевооружении иностранных армий, добывались образцы современного оружия и даже заказывались за границей единичные средства для ведения вооруженной борьбы, но этого было недостаточно для осознания и оценки высшим командованием реальной угрозы и для принятия адекватных мер. В результате армия и флот оказались не готовыми к войне и столкнулись на поле боя и в море с новыми для них и чрезвычайно эффективными по тем временам и паровыми броненосцами и нарезным оружием.