Писать лучше шифром, т. е. условными знаками, причем агенты могут переписываться между собою своими условными знаками, если хотят, а в Бухарест сообщать по прилагаемому шифру.
Шифр необходим при посылке по почте. В случае посылки сведений с верными людьми можно писать просто.
В случае посылки важного известия лучше посылать дубликатом.
Нет надобности, чтобы все агенты знали друг друга; это даже опасно в случае несчастия с кем-либо из агентов. Агенты должны помнить и сообщать болгарам, что русские идут помочь болгарам; русские завоеваний не хотят, и если бы болгары не были притеснены турками, то русские не шли бы воевать.
За все труды и за все собранные для войска продукты русские будут платить; агенты и люди, которые поработают на пользу России, будут вознаграждены»[708].
В «Инструкции» однозначно определен мотив сотрудничества болгар с разведкой — идейный. Более того, агенты должны были сообщать болгарам об освободительной миссии русской армии. «Проект одобрен, но денег не дано», — сделал пометку Паренсов на проекте «Инструкции».
Предложение «писать, лучше шифром» — это уже правила конспирации для сохранения в тайне сотрудничества агента с организатором разведки. Однако нового значения термина конспирация не было зафиксировано в словарях этого времени. Так, в словаре А. Д. Михельсона[709], «составленном по словарям Гейзе, Рейфа и других» и опубликованном в 1877 г., По-прежнему слово конспирация (лат. сonspiratio от conspirarе) определяется как ‘вступать в связь, заговор’[710].
Конспирация как термин в значении ‘сохранение в тайне какой-либо деятельности’ появился в конце XIX века, однако не применительно к разведывательной деятельности, а к деятельности социал-демократов. Накануне I-го съезда РСДРП (состоялся нелегально в Минске с 1 (13) марта по 3 (15) марта 1898 года; на съезде присутствовало девять делегатов; инициатором созыва был П. Б. Струве) имели хождение «Правила поведения революционных социал-демократов»[711]. Автор «Правил» — видный социал-демократ Владимир Михайлович Сапежко. Документ был захвачен полицией при разгроме «Киевского Союза борьбы» в 1898 г.
В разделе «Поведение на свободе» Сапежко обращал внимание «революционных социал-демократов» на необходимость «соблюдения правил конспиративного поведения»:
«Каждый деятель обязан постоянно иметь в виду и предусматривать все и даже самые мелкие обстоятельства и случайности и всеми силами избегать “скомпрометироваться”. Несомненно, неудобно и тяжело постоянно быть на страже. Но всякое упущение здесь непростительно, так как зачастую неосторожность одного лица ведет за собой гибель целой группы. Никогда почти скомпрометирование одного лица не остается совершенно обособленным; обыкновенно оно бросает некоторую тень подозрения и нередко наводит шпионов на след знакомых и близких скомпрометированного. Поэтому организация вправе требовать от каждого из своих членов соблюдения общих правил конспиративного поведения, так как оно может отразиться на судьбе остальных товарищей и преуспеянии дела. Среди нас чрезвычайно развиты легкомысленное пагубное бесстрашие и достойное порицания пренебрежение опасностью. Люди подвергаются ей по неосторожности или лени, не желая обременять себя соблюдением необходимых норм. Такое безрассудное легкомыслие является причиной невосполнимых потерь, поэтому не может быть терпимо. Мы, конечно, не в силах дать предписание поведению во всевозможных обстоятельствах, в которые жизнь может поставить деятеля; во многих случаях все будет зависеть от его сообразительности и присутствия духа; предлагаем только самые общие указания»[712]. В «Правилах» Сапежко помимо термина конспирация встречаются также слова конспиратор и сношения конспиративные, нелегальные[713].
Тем не менее, только в 1934 г. появляется еще одно значение слова конспирация. «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова спустя 57 лет после словаря Михельсона дает следующее определение: ‘конспирация [латин. conspiratio — заговор]. 1. Тайная, подпольная антиправительственная деятельность. 2. Скрытность, соблюдение тайны (разг.)’[714].
В подавляющем большинстве случаев информация, относящаяся к состоянию и перспективам развития вооруженных сил зарубежных стран, планам их развертывания и боевого применения с началом боевых действий, являлась секретом государств и охранялась ими. К секретным относились и соображения по ряду важнейших аспектов деятельности вероятного противника в политической и военной областях. Отсюда и специфика сбора разведывательной информации: в большинстве случаев он должен был производиться негласно, тайно, скрытно. Негласно — ‘негромко’, — дает Словарь русского языка XI–XVII вв.[715] Здесь же: негласный — ‘безмолвный, тихий’. Уже в XVIII в. прилагательное негласный приобретает значение ‘тайный, секретный’[716].
В 1874 г. во Францию был командирован адъютант военного министра Д. А. Милютина полковник барон Л. А. Фредерикс[717], который развернул активную деятельность по сбору информации о французской армии. Оправдывало деятельность Фредерикса то, что в Париж еще не был отправлен военный агент. Фредериксу «не было назначено какой-либо особой суммы на служебные расходы» (т. е. «на негласные расходы»), хотя перед ним вставала необходимость денежного мотивирования французских военных и чиновников. «Между тем, при исполнении возложенного на меня поручения (в виду встреченных мною затруднений в получении некоторых необходимых сведений официальным путем), — писал он в 1874 г. директору канцелярии Военного министерства Д. С. Мордвинову, — мне, по примеру других военных агентов, пришлось прибегнуть к получению этих сведений негласно (через посредство лица, служащего в бюро Военного министерства), за соответствующее денежное вознаграждение, которое было выплачиваемо лично из моих частных средств; при этом я, по возможности строго, соразмерял суммы вознаграждения с степенью интереса и значения сообщенных мне сведений»[718]. Фредерикс раскрывает механизм получения сведений из военных французских источников: «При исполнении возложенного на меня поручения мне нередко приходилось обращаться за справками в Управление Бюро военного министерства. Но такой официальный путь не всегда оказывается удобным, и вообще весьма медленным. А потому, я нашелся вынужденным неоднократно прибегать к прямому содействию некоторых офицеров французской армии за получением всех необходимых сведений»[719].
12 октября 1876 г. Фредерикс вступил в должность военного агента в Париже. В середине 1883 г. он доложил в Санкт-Петербург: «Поставляю себе долгом препроводить Вам прилагаемые у сего сведения и корреспонденции, доставленные мне негласным путем господином Г-н, с которым я вошел в непосредственные сношения, обязав его доставлять мне и впредь, по мере возможности, военные сведения о Германии и Австрии, на что он изъявил свое полное согласие»[720]. Барон принял первые 8 корреспонденций о германской армии, германских и итальянских флотах не разбирая, безвозмездно, «полагая, что в общей массе малозначащих сведений, несомненно, проглянут кое-какие небезынтересные и полезные сведения»[721].
Господином «Г-н» являлся владелец издания «Gazette diplomatique» и французский «дипломатический агент», датский подданный Жюль Ганзен (Юлиус Хансен, Jules Hansen), с которым Фредерикс установил тесный контакт.
В Военно-ученом комитете Главного штаба отметили полезность установленных отношений с тайным агентом. «Господин Ганзен, доставивший флигель-адъютанту барону Фредериксу прусский план войны с Россией, передал ему ныне безденежно около 20 корреспонденций из Вены и из разных городов Германии, и обещает сообщать ему и на будущее время все военные сведения, полученные издаваемой им газетой»[722].
14 сентября 1883 г. Л. А. Фредерикс докладывал управляющему делами Военно-ученого комитета Главного штаба Ф. А. Фельдману: «Относительно лиц, собирающих ему сведения, господин Ганзен заявил мне, что в Константинополе он имеет корреспондента своей газеты по политической части — лицо, давно проживающее в Турции и имеющее весьма близкие и прочные сношения в высших правительственных и военных сферах.
Корреспондентом в Вене находится бывший офицер австрийской службы, сохранивший сношения с Военным министерством, и почерпающий свои сведения от бывших своих сослуживцев и в Главном штабе.
В Берлине и германских портах его корреспондентами служат два отставных офицера датской службы»[723].
За 1883–1885 гг. Л. А. Фредерикс получил от «господина Ганзена» более 200 донесений из Германии, Италии и Австро-Венгрии. Среди полученных донесений фигурировали:
— германский план войны, выработанный на случай разрыва с Россией;
— сведения об изменении организации и дислокации прусских и австрийских войск;
— об опытах, производимых над магазинными ружьями[724].
На 1886 г. Фредериксу было выделено 3 тысячи франков в год (или 350 франков в месяц) «в виду несомненной пользы приносимой негласной корреспонденцией», поступавшей от Ганзена