[725]. Стараниями военного агента в Париже была существенно укреплена негласная агентура Военного министерства России, — ведомства, признававшего, что «негласных источников у нас очень мало»[726].
Слово источник в значении ‘то, из чего берется, черпается что-либо’[727] было употреблено уже в 1073 году в тексте «Изборника князя Святослава Ярославича»[728]. Однако, в значении ‘лицо, дающее какие-либо сведения, осведомляющее о чем-либо’ источник начинает употребляться только в ХХ веке[729]. Термин же негласный агент прочно входит в разведывательный лексикон в конце XIХ в. Согласно «Отчету в расходовании сумм, ассигнованных по параграфу 6 Главного штаба» («на известное Его Императорскому величеству употребление») за 1900 год, на содержание негласного агента в Пруссии было потрачено 2250 рублей в год[730].
Негласными агентами являлись прежде всего иностранцы, привлеченные к сотрудничеству с разведкой. Кроме того, к этой категории относились подданные России в государственных и негосударственных учреждениях за рубежом, или проживающие за границей как частные лица, а также русские офицеры на должностях «прикрытия» при официальных зарубежных представительствах; в подавляющем большинстве случаев при консульствах в азиатских странах находились так называемые негласные военные агенты. На состоявшемся в 1892 г. совещании трех министров — военного, внутренних дел и иностранных дел — с целью обеспечить «своевременную и верную доставку военно-политических сведений из Германии и Австро-Венгрии» было высказано следующее мнение: «При консулах, пребывающих в наиболее важных в военно-политическом отношении пунктах, надлежит содержать негласных военных агентов»[731].
В феврале 1892 г. штабс-капитан барон Карл Станиславович Нолькен (секретарь консульства в Кенигсберге с октября 1892 г. по май 1894 г.) «уволен к статским делам с чином титулярного советника» «по случаю возложения особо секретного поручения»[732]. Подобным же образом в следующем году на должности секретарей консульств были отправлены в Будапешт Генерального штаба капитан граф Валериан Валерианович Муравьев-Амурский, в Дрезден — штабс-капитан Евгений-Людвиг Карлович Миллер. В 1896 г. секретарем консульства в Чифу (Китай) был назначен Генерального штаба полковник Константин Николаевич Десино[733].
Как уже отмечалось, с XVIII в. прилагательное негласный приобретает значение ‘тайный, секретный’. Термин секретный относился ко всему, что имело отношение к разведке. Секрет, тайна — дает «Словарь русского языка XI–XVII вв.» значение существительного секрет.[734]. «Был посол крымской у кроля и ехал назад через Волоскою землю, да с ним же ехал посол пол<ь>cкой к хану и был у Василья воеводы [молдавского], и Василей де их подпоил, и они де ему все свои секреты и открыли»[735], — написал в 1651 г. в своем отчете о трехлетнем путешествии (в «Статейном списке») «Троицкого Сергия Богоявленского монастыря строитель старец Арсений Суханов», отправленный в 1649 г. в Иерусалим «для описания Святых мест и Греческих церковных чинов и пр.». Арсений, иеромонах, строитель Троицко-Сергиева Богоявленского монастыря и келарь (казначей) Троицкого монастыря, отправился в путь через Молдавию и Валахию, где молдавский воевода Василий поведал ему о выведанных им у польского и крымского послов секретах.
О значении слова секрет (или тайна) писал С. А. Тучков в 1818 г. в «Военном словаре, заключающем наименования или термины, в Российском сухопутном войске употребляемые, с показанием рода науки, к которому принадлежат, из какого языка взяты, как могут быть переведены на российский, какое оных употребление и к чему служат», дав при этом специфическое пояснение: «Секрет. Слово латинское, тайна. Термин, присвоенный в России артиллеристами. Оный состоит в искусстве заделывать раковины внутри пушек. Сей способ изобретен в России, а в других государствах неизвестен и потому держится в секрете, или в тайне»[736]. Производное прилагательное секретный от термина секрет наполнялось определенным содержанием в сочетаниях с существительными: секретные сведения, секретный приказ, секретное совещание и т. д.
Опираясь на имеющуюся у него негласную агентуру из числа иностранцев, активно работал военный агент в Австро-Венгрии Генерального штаба полковник В. Х. Рооп[737] в 1900–1905 гг. «Представляю при сем Вашему превосходительству в подлиннике нижеследующие секретные сведения по артиллерийской части, приобретенные из вполне надежного источника, — докладывал Рооп 26 февраля (11 марта) 1905 г. начальнику отделения по военной статистике иностранных государств [центрального органа военной разведки] Главного штаба генерал-майору В. П. Целебровскому, руководителю военной разведки. — 1. Секретный приказ с приложением сведений по мобилизации осадного гаубичного дивизиона; 2. Новая ведомость наличных запасов патронов на случай мобилизации в 1905 г.»[738].
Перед своим отъездом из Вены Рооп представил в Главный штаб «копии с журнала секретного совещания австро-венгерской комиссии под председательством начальника Генерального штаба по выработке проекта укрепления страны на предстоящее десятилетие (1905–1914 гг.) и с секретной резолюцией австро-венгерского военного министерства по этому вопросу, имеющихся в моем распоряжении самое непродолжительное время»[739].
Направляя копии секретных документов, Рооп обратился с просьбой к вышестоящему руководству «не отказать в распоряжении о сохранении представляемых сведений в глубокой тайне, так как таковые, будучи крайне секретными, известны в Австро-Венгрии только ограниченному числу лиц и огласка их могла бы повести за собой крайне нежелательные последствия»[740].
В «Уставе полевой службы 1881 г., исправленном по 1-е января 1888 г.» в разделе «Служба на передовых постах. Общие положения» вводится понятие разведывательная служба при организации войсковой разведки, которое постепенно становится общеупотребительным:
— «§ 143 Цель службы на передовых постах заключается в том, чтобы обеспечить покой и безопасность войск. Средствами для этого служат: а) собирание сведений о неприятеле, дальнее — подвижное — охранение (разведывательная служба) и б) ближнее — неподвижное — охранение войск (сторожевая служба)»[741].
Отдельное место в Уставе посвящено разведывательной службе в коннице: «§ 301 Войсковые части, отправляющие разведывательную службу в коннице, называются разъездами, а в пехоте — патрулями. Разъезды и патрули делятся на: 1) сторожевые и 2) летучие… К сторожевым относятся все разъезды и патрули, имеющие прямою задачею непосредственное ближайшее охранение отряда от тревог и нечаянных нападений: во время марша, во время пребывания на отдыхе, а также и во время боя. К летучим разъездам и патрулям принадлежат все те части, которые наряжаются для сбора сведений, которые необходимы начальнику в видах возможно полного изучения обстановки, ориентирования, для принятия соответствующих мер и отдачи своевременных распоряжений по выполнению поставленной ему задачи… К летучим относятся разъезды и патрули, высылаемые: 1) для сбора сведений о стране и неприятеле; 2) для воспрепятствования неприятелю сбора сведений о наших войсках и нашем положении; 3) для захвата неприятельских разведчиков и 4) для тревожения сторожевых постов и разъездов неприятеля»[742].
Правильная организация разведывательной службы требовала в первую очередь «беспрерывности в ведении разведывания» (§ 298)[743].
В том же «Уставе полевой службы 1881 г.» были сформулированы требования к получаемым сведениям о неприятеле и об их важности для руководства: «§ 324 Донесения служат основою для распоряжений старших начальников. Одно важное известие должно цениться даже выше выдающегося подвига личной храбрости. Достоверность сообщаемого сведения составляет одно из самых существенных его условий. В этих видах все сообщаемые передовыми войсками сведения должны быть, по возможности, лично поверяемы доносящим, при чем последний должен остерегаться как придания сообщаемому преувеличенного значения, так и оценки его с точки предвзятых взглядов. Далее в донесениях должно быть строго отделяемо достоверное, виденное лично доносящим, узнанное от других и предполагаемое. § 325 Донесения важные должны быть, по возможности, письменные; они пишутся кратко и отчетливо в форме телеграмм, и содержание их должно быть, по возможности, известно везущему его»[744].
В «Положении о разведчиках в кавалерии» 1896 г. подчеркивалось: «Разведывательная служба есть одна из важнейших обязанностей в кавалерии. В каждом эскадроне во всякое время должно состоять по 16 разведчиков, которые распределяются поровну во взводах. В разведчики следует подбирать людей умственно развитых, сметливых, сильных, смелых с основательной строевой подготовкой, обладающих хорошим зрением и слухом, по возможности, грамотных и умеющих плавать»