войти с ним в соприкосновение и это соприкосновение поддерживать; не довольствуясь определением лишь присутствия противника и линии его фронта; войсковая разведка должна принимать все усилия к наиболее глубокому проникновению к противнику и к определению захватом пленных и документов организационных единиц врага. Одним из средств проникновения к противнику и захвату пленных служат поиски и бои частями различной силы и состава в зависимости от обстановки и разведывательной задачи. 8) Войсковая разведка должна вестись не случайно, а продуманно и планомерно в полном соответствии с стоящими на очереди задачами»[1010].
Далее П. Ф. Рябиков. замечает: «При современных условиях боя начальники принуждены большей частью передоверять [здесь и далее курсив П.Ф. Рябикова] личное наблюдение за противником различным органам разведки и, особенно, войсковой, значение которой вследствие этого очень возросло; уже из сказанного можно сделать заключение, насколько важна точная, правдивая, беспристрастная и своевременная ориентировка начальников войсковыми частями… При значительном удалении от противника войсковая разведка ведется конницей, которая, будучи выброшена возможно дальше вперед, должна стремиться разыскать противника, определить его группировку, силу, состав, а также организационные единицы; при встрече с конной завесой неприятеля наша конница обязана не ограничиваться доставлением сведений лишь о коннице врага, а должна принимать все меры к проникновению своей разведкой до пехотных частей противника; разведка конницей ведется наблюдением, а также захватом пленных и документов, которые дают весьма ценные сведения по определению организационных единиц противника, а иногда раскрывают и намерения противника.
При дальнейшем сближении начинается и непрерывная пехотная разведка (пешая и конная), приближающаяся все ближе и ближе к противнику и имеющая целью выяснить все детали происходящего у противника, причем, кроме работы наблюдением, и пехотная разведка должна прилагать все усилия к захвату пленных и документов.
При возможности вступления в бой начинает свою разведку и артиллерия, имеющая целью “полный сбор всех сведений, необходимых для решения боевых задач артиллерии, точную систематизацию полученных данных разведки”; кроме того, артиллерийская разведка попутно получает и все сведения, полезные командованию и другим родам войск.
При необходимости и, главным образом, в позиционной войне ведется и специальная инженерная разведка[1011], “имеющая целью собрать возможно полные и правильно оцененные данные о расположении и техническом оборудовании неприятельской укрепленной позиции, а также о подступах к неприятельской и нашей позициям”1[1 — «Определение артиллерийской и инженерной разведки взято из «Наставления по организации разведывательной службы в действующей армии» изд. Штаверха. 1917». — Сноска П.Ф. Рябикова].
При достаточном сближении противников начинаются личные разведки начальников, кои обязаны при малейшей возможности лично знакомиться со всем происходящим перед их частями.
При ведении войсковой разведки должно всегда соблюдаться указание полевого устава о том, что “каждый начальник должен всегда сам заботиться, чтобы быть осведомленным обо всем, что может обеспечить выполнение задачи и безопасность вверенных ему войск”. Все сведения о противнике должны добываться энергично, разведка должна быть активной»[1012].
Здесь Рябиков противоречит самому себе. Ранее он неоднократно справедливо заявлял: «Обстановка современных боев, когда личные разведки начальников, даже мелких, не могут по большей части служить основой для принятия решений, выдвигают большое значение войсковой разведке, стремящейся войти в соприкосновение с противником, увидеть его и наблюдать собственным глазом»[1013].
Личные разведки начальников — это те рекогносцировки, проведение которых предписывалось командирам разных уровней еще в конце XVIII века, во времена генералиссимуса А. В. Суворова.
В результате возможностей для оценки противостоящего противника, которые дает командованию войсковая разведка, П.Ф. Рябиков приходит к следующему заключению: «Как бы внимательно и энергично войсковая разведка ни велась, проникать ей далеко вглубь неприятельского расположения удается лишь в исключительных случаях (например, при успехе в маневренной войне и при удачном прорыве в позиционной); в большинстве же случаев войсковая разведка, даже кавалерийская, определяет лишь линию фронта [здесь и далее курсив автора — М.А.] противника, за которую он ее обыкновенно не пускает, и тот ближайший тыл, который поддается непосредственному наблюдению глазом.
Особенно стеснена войсковая разведка при позиционной войне, когда сплошная линия окопов противника, усиленная препятствиями, дает возможность только “наблюдать”, “прислушиваться” и “подслушивать”, что говорится у неприятеля, по телефону. Стремление к тому, чтобы не только детальнейшим образом наблюдать все, что творится у неприятеля, но и проникнуть вглубь, заглянуть за окопы, выяснить, кто именно стоит перед нами и что есть у него сзади, приводит к поискам разведчиков и даже боям единиц различной силы в зависимости от задач разведки. Во время боев войсковая разведка может давать наиболее ценные и серьезные сведения, так как противник волей-неволей открывает свою группировку, обнаруживает ближайшие тылы и дает хотя бы и незначительное число пленных, достаточных для выяснения организационных единиц неприятеля, всегда своими показаниями более или менее подробно способствующих раскрытию обстановки»[1014].
«Устав полевой службы» 1912 г. в части ведения разведки с «применением воздухоплавательных средств» немногословен: «115. Большую пользу в разведке неприятеля и местности могут принести наблюдения с воздухоплавательных аппаратов. Средствами для такой разведки служат: управляемые аэростаты, аэропланы и привязные воздушные шары (сферические и змейковые).
По своим свойствам управляемые аэростаты пригодны для более длительных наблюдений. Аэропланы наиболее способны к быстрому доставлению сведений на основании частых, но кратковременных наблюдений. Привязные шары могут применяться исключительно для разведки на небольшие расстояния, так как пределом наблюдения с шара, при самых благоприятных условиях, следует считать 7–10 верст.
Для передачи результатов наблюдений от места подъема привязного шара распоряжением старшего начальника к воздухоплавательному отделению придаются ординарцы или самокатчики [военнослужащие, передвигавшиеся на велосипедах[1015]], или устанавливается телефон»[1016].
Термин воздушная разведка появляется уже в ходе Первой мировой войны. Этот термин Рябиков переносит на использование «воздухоплавательных средств» для анализа действий разведки в ходе Русско-японской войны 1904–1905 гг.: «Несмотря на значительную нашу техническую отсталость, авиация приносила громадную пользу и нашей армии во время последней войны; опыт войны, а также знакомство с развитием авиации у союзников постепенно поставили вопрос “воздушной разведки” на правильные и прочные основания, как в смысле организации авиационных средств, так и в смысле разумного руководства их работой; “воздушную разведку” стали понимать, ценить, а вместе с ней и начали предъявлять к ней разумные требования, основанные на понимании основных свойств авиации»[1017].
«Средствами для современной воздушной разведки, — отмечает П. Ф. Рябиков, — являются дирижабли, аэропланы и привязные аэростаты. Громадная уязвимость дирижаблей делает их работу днем над расположением противника невозможной, а ночью разведка дает минимальные результаты.
Привязные аэростаты играют роль поднятых на воздух наблюдательных вышек и служат как для разведки, так и для корректирования стрельбы, а также иногда для сигнализации; преимущество работы аэростатов над аэропланами заключается в непрерывности наблюдения, но зато очень ограниченного, и в непосредственной связи аэростата телефоном с землей. Вся разведывательная служба над расположением противника и в его тылах ложится на аэропланы различных систем»[1018]. «Успех наблюдения [привязных аэростатов] в значительной мере зависит от погоды, состояния атмосферы и пр., и конечно, полной непрерывности наблюдений достигнуть нельзя»[1019], — констатирует автор.
Рассуждая о месте воздушной разведки среди других ее видов, П. Ф. Рябиков употребляет термин глубокие заграничные агенты, который является синонимом рассматриваемого им ранее словосочетания глубокая стратегическая агентура
«Развитие авиационной техники выдвинуло новый, громадного значения орган разведки — “воздушную” разведку, дающую возможность проникать глубоко в тылы противника, быстро разведывать и быстро доносить [здесь и далее курсив автора — М.А.]; воздушная разведка создала новую эру в разведывательной службе, значительно расширив ее рамки и восполнив те недостатки, которые присущи как войсковой, так и агентурной разведке; как ни стремится войсковая разведка, даже конная, заглядывать возможно глубже в тылы противника, ей это не удается, а если и удается частично, то видит она лишь кусочки картины о противнике и не может быстро донести; как ни старается агентура, находясь в самой глубине расположения неприятеля, быстро донести о всем виденном, она не может, — и лишь человек, поднятый высоко на воздух и быстро в любом направлении передвигающийся над расположением и территорией, занятыми противником, заглядывая в тылы противника и видя не отдельные ограниченные уголки в его расположении, а сразу большую картину, может быстро, точно и достоверно ориентировать начальников и войска.