– То есть?
– Ты считаешь себя умной – ответь мне, что такое слово.
– Единица значения.
– А что такое значение?
– Гм… значение – это абстракция характеристик, общих для класса предметов, к которым она относится. Значения слова «мяч» – это набор характеристик, общих для мячей, то есть круглый, упругий и часто используется мальчиками в шортах.
Джереми ничего не сказал и вернулся к штрафной линии. Эмили решила, что дала неправильное определение или что в определении не все было правильно.
– Ты имеешь в виду, с точки зрения неврологии? Ладно. Слово – это рецепт. Рецепт для конкретной нейрохимической реакции. Когда я говорю «мяч», твой мозг преобразует слово в значение, и это физическое действие. Можно увидеть, как это происходит, на ЭЭГ[7]. То, что мы делаем, вернее, я бы сказала, то, что ты делаешь, – ведь никто так и не научил меня хорошим словам – это раздача человеческим мозгам рецептов, направленных на то, чтобы вызвать нейрохимическую реакцию, которая «вышибет» фильтры. Связать их на достаточно долгий срок, чтобы инструкция проскочила внутрь. И ты делаешь это путем прознесения слов-веревочек, созданных для психографического сегмента личности. Вероятно, слов, которые были созданы много-много лет тому назад и которые здорово усилились с тех пор. И это действительно слова-веревочки, потому что у мозга есть уровни защиты, а инструкции, чтобы проникнуть внутрь, нужно одновременно блокировать их все.
– Откуда ты это узнала? – спросил Джереми.
– Думаешь, я умная?
– Я думаю, ты ужасная, – сказал он.
Пока Джереми принимал душ, Эмили ждала его, сидя на деревянной скамейке. Отсюда ей было видно не только футбольное поле, но и парковку, ту ее часть, что была зарезервирована за учителями. Она увидела, как на эту асфальтированную площадку один за другим въехали четыре черных седана. Из них вылезли люди в черных костюмах. Эмили вскочила и пошла к парковке, потому что ей стало любопытно, но один из мужчин повернулся и так посмотрел на нее, что ей стало холодно, и она остановилась.
Люди прошли в школу. Эмили вернулась на скамейку. Появился пахнущий мылом Джереми.
– Ты в порядке?
Она помотала головой.
– Я видела каких-то людей. Думаю, поэтов.
Он перевел взгляд на машины.
– Один из них пожилой дядька. С седыми волосами. И с загорелой кожей.
– А, – сказал Джереми, – ясно. Это Йитс.
– Учителя, они где-то там. Понимаешь? Они – каменные стены, и ты не можешь сказать, есть что-то за этой стеной или нет. У этого типа глаза акулы. В них ничего нет. Просто… глаза. – Эмили покачала головой. – Такие глаза у наркоманов, когда у них ломка. Меня немного шибануло.
– Иди в мою комнату, – сказал Джереми. – Расслабься.
– Ладно. – Она еще была не готова куда-то идти.
– Я серьезно, не дергайся из-за Йитса. Потому что ты никогда не заговоришь с ним.
– Почему?
– Он на миллионы миль выше нас, – сказал Джереми. – Он – глава Организации.
Близились выпускные Джереми. Эмили знала, что этот день неизбежно наступит. Но когда он перешел в последний класс, она уже не могла делать вид, будто этот день где-то далеко, в необозримом будущем. Он стал отлынивать от походов за слашем. Больше не сидел на трибунах, когда она играла в футбол. Когда бы Эмили, предварительно постучавшись, ни заглядывала к нему в комнату, он всегда сидел над учебниками, вид у него был усталый, и она чувствовала себя глупой, что потревожила его.
– Просто провали, – сказала Эмили. – Останься еще на один год. И тогда мы были бы примерно на одном уровне. И, возможно, могли бы учиться в одном классе.
– Эмили, я не имею права не сдать.
Она встала с кровати. Его ответ вызвал у нее раздражение, хотя она всего лишь пошутила. А может, и нет, но все равно. Эмили принялась рыться в его ящиках в поисках чего-нибудь интересного. Но там, естественно, ничего не было, потому что у Джереми Латтерна не имелось личного имущества. И, конечно, у него не имелось спрятанных слов. Пару раз она это проверяла. Так, ради интереса. Правда, так было не всегда. Эмили помнила маленького игрушечного робота с красными руками. Джереми избавился от него вскоре после их знакомства. Так поступали все, кто жил здесь. Они все сильнее съеживались, пока не оставалось ничего интересного.
Эмили подошла к нему и положила руки на плечи. Он напрягся.
– Успокойся. Это массаж. Терапевтический. – Она разминала ему мышцы, пока те не расслабились. Когда девушка принялась за спинные мышцы, Джереми опять напрягся. – Прекрати трястись от страха! Я хочу тебе помочь.
Парень успокоился. Эмили запустила пальцы ему в волосы и принялась массировать шею большими пальцами. Через некоторое время Джереми отложил ручку. Прошло немало времени, прежде чем он перелистнул страницу. Она легонько пробежалась пальцами по его спине.
– Сними рубашку, чтобы я могла помассировать спину.
Он никак не отреагировал. Эмили закусила губу. Все же так очевидно.
– Когда ты напряжен, тебе трудно сконцентрироваться. Не делай вид, будто ты скроен не так, как другие люди. – Она вдавила большие пальцы ему в плечи. – Если у тебя есть базовая потребность, удовлетвори ее. Это Маслоу. Ты не можешь перейти на более высокий уровень потребностей, если у тебя не удовлетворены базовые.
Джереми поднял голову и посмотрел на нее.
Эмили сказала:
– Я бы с удовольствием занялась с тобой сексом, если хочешь.
По его глазам она ничего не смогла прочитать.
– Ладно.
Эмили улыбнулась, но Джереми – нет, и она посерьезнела. Парень встал. Он выглядел так, будто решает задачу. Эмили расстегнула его рубашку. Ее пальцы дрожали, и он, наверное, заметил это. Она ощутила его руки на своей талии и раздвинула полы рубашки. Его безволосая грудь была гладкой и пахла им, и этот запах действовал на нее оглушающе. Эмили поцеловала его в грудь. Откинула голову, намереваясь дотянуться до его губ, но он отвернулся. Ага, значит, без поцелуев. Джереми снял пиджак. Она навзничь упала на кровать, и он повалился на нее. Его лицо не выдавало никаких чувств. Он просто дышал чуть чаще, чем обычно, вот и все. Эмили пыталась быть такой же, как он, не реагировать, когда его руки заскользили по ее животу, но из горла у нее непроизвольно вырывался звук. Его взгляд метнулся к ней.
– Все нормально. – Эмили притянула его к себе.
Она ощутила его эрекцию, и на мгновение ее охватила паника. Эмили не была девственницей, но прошло уже много времени, и сейчас все было по-другому. Ее тело наполнилось крохотными звездочками, и она вспомнила, как все бывает. Через брюки сжала его выпуклость, и Джереми хрюкнул. Ей понравился результат. Она сжала еще раз.
Его же рука искала вход ей под юбку. Эмили слегка приподнялась, расстегнула молнию и одним движением стянула вниз всю мешавшую ему одежду. Его пальцы проникли ей между ног, и она тихо вскрикнула. Джереми заколебался. Ей захотелось отодвинуть его руку и вогнать его в себя. Она высвободила его из брюк. Он зарылся лицом ей в плечо. Его пальцы нашли ее. Поза была неудобной, у нее получалось только сжимать и разжимать руку. Но то, что она чувствовала в руке, вызывало приятное удивление. По ее ногам прокатилась вибрация. Застучали зубы. Эмили почти смеялась, но знала, что смеяться нельзя, это к добру не приведет. Джереми застонал. Она проигнорировала это предупреждение, и он кончил ей в руку. Кончил молча. Эмили возликовала. Движение его пальцев убыстрилось, и она почувствовала, как ее поднимает волна торжества. Ее ноги дернулись только один раз.
Эмили лежала неподвижно. Джереми тяжело дышал ей в ухо. Она ощущала запах их пота. Через минуту он поднял голову. Эмили разглядела эндорфины в его зрачках. Он скатился с нее, лег на бок. Она вытерлась углом простыни и опять замерла рядом с ним. Он молчал. Она рассматривала потолок примерно двадцать минут или полчаса, пока его дыхание не стало ровным и мерным, как у спящего, и, после того как это стало безопасно, обняла его.
На следующий день Эмили пришла в класс, и никто ни о чем не догадался. Это было ее тайным сокровищем. Она села на задний ряд и подумала: «Я переспала с Джереми Латтерном».
Сейчас шли «Субвизуальные методы», предмет, который ей очень нравился, но Эмили витала в облаках. Иногда ей казалось, что она ощущает его запах. Возможно, часть его все еще оставалась на ней. Ей нравилась эта мысль.
Неожиданно Эмили подумала: «Он тринадцатый». Она захлопала глазами. Девушка не знала, откуда пришла эта мысль. Раньше она размышляла над тем, к какому сегменту принадлежит Джереми, и решила, что к девяносто четвертому. По поведению он соответствовал почти полностью, она внимательно за ним наблюдала. Но сейчас Эмили чувствовала, что все совсем не так. Девяносто четвертый был прикрытием. А Джереми принадлежал к тринадцатому.
После уроков Эмили решила принести ему слаш. Она знала: всю вторую половину дня Джереми будет корпеть над учебниками, и у него не останется времени для нее. Она не будет мешать ему и требовать от него внимания. А вот слаш она ему принесет.
По дороге к выходу Эмили заметила, что дверь кабинета Элиота открыта. Девушка заколебалась. Она не виделась с ним уже несколько месяцев и с нетерпением ожидала его очередного визита, но конкретно сейчас у нее не было желания общаться с ним. Потому что, вполне вероятно, Элиот может что-то почувствовать. Но тут он вышел из своего кабинета, и Эмили поняла, что отступать поздно.
– Ау! – сказала она. – Вы заняты? У вас деловой вид.
– Да. Уезжаю. Но можешь проводить меня.
– Ладно. – Эмили догнала его. Они шли в молчании. Она вдруг перестала дергаться, что Элиот обо всем догадается, и даже немного расстроилась, что он сразу не догадался. – Как жизнь?
– Как жизнь?
– Да.
– Жизнь прекрасна.
– Это прекрасно. – Впереди группой стояли мальчишки и о чем-то болтали; они намеренно делали вид, что не замечают Элиота, но когда тот подошел поближе, они выпрямились и подобрались. Элиота в школе уважали. Считалось, что он так редко ведет занятия, потому что его присутствие требуется в других местах, где творятся таинственные и крутые дела. – Я тут думала над своим именем. То есть над тем поэтическим именем, которое возьму себе, когда закончу школу. Я решила, что мне хочется быть Эмили Дикинсон.