– Не ожидал, что будет так вкусно, – сказал Элиот и указал ножом на тарелку Уила. – Тебе надо поесть.
Тот ел без энтузиазма. У его бекона отсутствовал вкус. Мясо напоминало дохлое зажаренное животное, а яйца – абортированных цыплят.
– Я так вкусно ел только на Среднем Западе, – сказал Элиот. – Вот там точно умеют готовить хорошие завтраки.
Уил наколол на вилку полоску бекона. В красноватом мясе он увидел того мужчину, которого застрелил на перевернутом пикапе. То, как тот сложился. Он опустил вилку.
– Ты в порядке? – Естественно, никакой обеспокоенности в голове Элиота не было. Он просто задал вопрос, чтобы получить факты.
Уил встал и прошел в заднюю часть кафе, нашел там грязный туалет, опустился на колени, и его вырвало. Когда тошнота прошла, он сел на пол, привалился к стенке и закрыл глаза. Он весь покрылся испариной. Он решил какое-то время побыть здесь. В туалете всегда безопасно. Эта клетушка четыре на шесть футов превращается в убежище и остается таковым столько, сколько человеку нужно.
Когда у него уже не осталось веры в надежность своего убежища, Уил умылся и вернулся в зал. Мужчина в бейсболке, с запавшими щеками и в очках серийного убийцы, оторвался от тарелки с картофельными оладьями и оглядел его. Уил четко прочитал по его лицу: он считает, что Уил накачивался там наркотиками. Официантка тоже с подозрением косилась на него. На диване у окна сидел краснощекий мужчина и смотрел в тихо бормочущий телевизор, подвешенный в углу под потолком. До его ухода мужчины в кафе не было. Уилу захотелось объясниться. «Это не то, что вы думаете. У меня просто был очень трудный день». Но это было бы безумием. Он никого бы не убедил.
Он прошел на свое место. Элиот уже съел свой завтрак и поменялся тарелками с Уилом.
– Эй, – сказал он. – Закажи еще. Я плачу.
– Разве?
– Ну, нет, – сказал Элиот. – Но ты же понимаешь, что я имею в виду.
Уил сел.
– Тебе бы не помешал протеин, – сказал Элиот, жуя.
– Какой у тебя план?
– Гм?
– Эти люди, ведь они опять станут искать нас, да? Они уже сейчас ищут нас.
– Не сомневаюсь.
– Поэтому нам нужен план.
Элиот кивнул.
– Верно.
– У тебя есть план?
– Нет.
– Нет?
– У меня есть план на ближайшее время, – сказал Элиот. – Я планирую доесть твою яичницу. – Уил промолчал. – Питание важно. Я не шутил насчет протеина.
– Так есть у тебя план или нет?
– Нет.
– А разве тебе не следует… даже не знаю… побеспокоиться об этом?
– Я беспокоюсь.
– Что-то не похоже.
– Тебе стало бы лучше, если бы я обливался потом? Бегал бы в сортир метать харч? Так нельзя. Состояние паники только мешает принимать хорошие решения.
– Мне стало бы лучше, если бы мы сдвинулись с места, – сказал Уил. – Например, если бы ты поскорее расправился со своей яичницей.
– Ну, а я хотел бы знать, куда идти, прежде чем идти туда. Это ошибка – претворять план в жизнь прежде, чем ты его построил. По опыту знаю.
Уил вздохнул.
– Можешь позвонить им?
– Прошу прощения?
– Поговорить с каким-нибудь поэтом по телефону. Ведь ты был одним из них. Позвони им.
– И что сказать?
– Не знаю. Убедить их, что не надо гоняться за нами. Ведь ты именно этим занимаешься, верно?
– Да. Но и они тоже.
– Тогда предложи им что-нибудь. Заключи сделку. Дай им то, что они хотят.
– Но они хотят тебя.
– Еще что-нибудь.
Элиот положил вилку.
– Ты – ключ к объекту, обладающему библейской силой. Их не интересуют суррогаты. – Он потянулся. – И когда я говорю «библейской», то имею в виду буквальное значение, из Библии.
Элиот потер лицо. Когда он начинал говорить, Уил убеждался, что с каждым разом понимает все меньше.
– А ты не молчи, – сказал Элиот. – Твоя болтовня помогает мне, облегчает процесс оценки ситуации.
– Тогда нам надо спрятаться. Приедем куда-нибудь, ты займешься своими поэтическими штучками и заставишь людей спрятать нас. Это ведь возможно, так?
– До вчерашнего дня я ответил бы «да». Мы думали, что прячемся. В свете недавних событий оказалось, что на самом деле за нами постоянно наблюдали, пока мы не навели на тебя Вульф.
– Значит, мы не можем спрятаться.
– Можно попытаться. Но до настоящего времени все подобные попытки были безуспешными.
Подошла официантка и налила Элиоту кофе. Она была молоденькой и розовощекой. Судя по бирке, ее звали Сарой. Она, кажется, благоговела перед Элиотом, хотя Уил не понимал, с какой стати.
– Спасибо, Сара, – сказал Элиот, и та зарделась.
– Итак, спрятаться мы не можем, – сказал Уил, как только она ушла, – и вести переговоры не можем, и оставаться здесь тоже. К тому же ты не хочешь трогаться с места, пока мы не решим, куда трогаться. Все правильно?
– Да, – согласился Элиот. – Все правильно.
– Тогда что мы будем делать?
– Я считаю, что наш единственный выбор – конфронтация. В частности, такая конфронтация, после которой они будут мертвы, а мы – живы.
– Ладно, – сказал Уил. – Это уже звучит как план.
– Это не план. Это цель.
– Господи! Разговаривать с тобою – все равно что пасти кошек.
Элиот поднял чашку и подул на кофе.
– Проблема в том, что мы с Вульф на равных, только ее щедро снабжают деньгами и поддерживают опытные поэты, а у меня нет ничего и никого, кроме тебя, и ты абсолютно бесполезен. В моем комментарии нет ничего личного, это просто констатация факта. Так что мне трудно представить ситуацию, в которой мы бы противостояли Вульф и выжили. Это также означает, что наши враги будут и дальше без устали преследовать нас, так как мы представляем для них опасность. Это практически та же проблема, с которой сталкиваются те из нас, кто вышел из Организации. У наших врагов есть элементарное слово, а у нас – нет.
– Что у них есть?
– Слово, которое погубило Брокен-Хилл, – сказал Элиот. – Оно у них есть.
– И это элементарное слово?
– Да.
– Что за слово?
– Полезное. – Элиот пристально посмотрел на Уила. – Отсюда и наша попытка достать его из твоего мозга. План остается в силе, если оно еще там.
– Ты хотел его использовать? А я думал, тебе понадобилась моя невосприимчивость… Ты говорил, что хочешь все остановить.
– Мм, – сказал Элиот. – Ну, была кое-какая неправда, но только ради того, чтобы получить твое согласие. Я, если честно, немного беспокоился, что ты можешь использовать это слово против меня.
– Но я не помню его.
– Да.
– А если бы помнил…
– О, тогда все было бы по-другому.
– И Вульф не преследовала бы нас?
– Преследовала бы, – сказал Элиот, – но действовала бы осторожнее.
Уил посмотрел в окно, на снег и облака, похожие на куски гранита. Ему трудно было представить, как можно жить в грязи и пустыне.
– Я действительно не помню ничего, что связано с Брокен-Хилл.
– В общем, – сказал Элиот и допил кофе, – это прискорбно. – Официантка Сара снова наполнила их чашки. – Ну, ты и красотка, – сказал он.
– Вы с Восточного побережья? – Она покраснела. – Судя по акценту.
– Ты права, – сказал Элиот. – Я оттуда. А вот он из Австралии.
– Вот как, – сказала Сара и посмотрела на Уила другим взглядом. – Я бы с удовольствием попутешествовала.
– О, обязательно нужно куда-нибудь съездить, – сказал Элиот. – Мир гораздо ближе, чем тебе кажется.
Уил снова выглянул в окно. Его так и подмывало встать, швырнуть на стол салфетку и уйти. Просто идти по дороге, пока что-нибудь не случится, и чтобы вокруг был только сыплющийся с неба снег. Идти куда глаза глядят, не важно. Это будет хоть каким-то действием. Пусть и глупым, но действием.
– Какое у тебя красивое ожерелье, – сказал Элиот. – Сама сделала?
– Это моя бабушка, – сказала официантка. – Женский профиль, вырезанный на кусочке дерева. Рельеф… так он, кажется, называется? – Вид у женщины был суровый. – Я вырезала ее по фотографии.
– Ты, наверное, очень талантливая, – сказал Элиот. – Прошу прощения, Сара, но не могла бы ты на несколько минут оставить нас наедине? Я вспомнил, что нам с коллегой нужно обсудить одну вещь.
– Да, конечно, без проблем.
Она ушла. Уил посмотрел на Элиота.
– Чтоб я сдох, – сказал тот. – Проклятое ожерелье. – Уил ждал. Он решил, что впредь будет ждать, когда Элиот начнет говорить о чем-то, чего он, Уил, не понимает. – Мы едем в Брокен-Хилл.
– Зачем?
– Мы думали, она забрала его оттуда. Но она ничего не забирала. Просто сделала копию.
Уил ждал.
– Черт! – сказал Элиот. – Надо трогаться в путь. – И встал.
Вертолет висел над дорогой, взметая снег и раскачивая провода. Под ними стоял маленький самолетик. В самолете никого не было: она видела следы, ведущие прочь от него. В наушниках раздался голос пилота. Он сидел рядом с ней, но голос его звучал так, будто он звонит с Марса.
– Хотите приземлиться?
Она покачала головой. Пилот потянул на себя рукоятку управления. Мир под ними куда-то провалился. Они летели над снежными полями, которые напоминали миллионы бриллиантовых крестиков, и она отвела взгляд, потому что это причиняло боль звездочке в ее глазу. Ее сетчатку жгла маленькая суперновая. Вот такое было ощущение. Оно практически никогда полностью не проходило, но на свету становилось острее. Всегда, когда она видела солнце. Иногда ей казалось, что она видит ее: маленькую белую дырочку в мире.
– Две минуты, – сказал пилот. – У нас есть кафе. Центр города. Мы его окружили, но не приближались. Как вы планируете провести операцию?
– Безопасно, – сказала она. – Пусть они прочешут его.
Пилот кивнул. Она услышала, как он передает ее указание: «Прочесать город, мы зависнем». Город возник, как клякса на белой скатерти. У него было две дороги: одна на въезде, другая на выезде. С десяток, наверное, зданий. Когда они повисли в воздухе, она увидела, как со всех сторон выскочили черные машины, а потом из них посыпались крохотные фигурки. Они двигались от здания к зданию, жестикулируя и иногда останавливаясь, чтобы переговорить друг с другом. Вероятность, что они найдут здесь Элиота и того неподдающегося, составляет тысячу к одному. Но все равно нужно соблюдать осторожность. Нужно помнить, что никакая сила в мире не способна остановить пулю. Много лет назад в школе ее научили играть в шахматы, и идея, которую она вынесла оттуда, заключалась в том, что фигуры различаются только пределами применения своей атакующей силы. А вот убить их одинаково легко. Захватить. Это называлось «взять в плен». Задача состояла в том, чтобы с наибольшими предосторожностями разместить свои самые сильные фигуры, потому что достаточно было одной бессловесной пешки, чтобы свалить их.