Я пытаюсь связаться со всеми членами церковной группы, чтобы организовать встречу на Рождество! Мы действительно хотим пригласить ВСЕХ, кто был вместе с нами в течение года.
Хочется думать, что я мастер по поиску людей, но есть один человек, которого я никак не могу найти: Вирджиния Вульф! Кто-то может подумать, что найти человека с таким именем и фамилией просто. К сожалению, получается наоборот – пользоваться для этого Интернетом НЕВОЗМОЖНО, потому что все сайты – о знаменитой писательнице! Жутко раздражает! Как бы то ни было, я надеюсь, что кто-то знает, КАК разыскать ее, потому что мне всегда казалось, что ее заботит и интересует то, о чем мы говорили!
С наилучшими пожеланиями,
Глава 02
Под ее столом стояла спортивная сумка. На самом верху в сумке лежала одежда, которую Эмили надевала в спортзал, а под нею – вещи, которые она заготовила специально для сегодняшнего дня. Она вышла из системы заявок, встала и перебросила ремешок сумки через плечо. Проходя мимо Сашоны, которая говорила по телефону, бросила: «Я в зал», и Сашона кивнула. Эмили ощутила болезненный укол совести, потому что за последнее время они стали довольно близки, хотя и никогда не были подругами. Она знала, что больше никогда не увидит ее.
Эмили прошла два квартала до маленького кафе, где иногда обедала. В туалете она достала то, что лежало в сумке, – майку, пару потертых джинсов и старую джинсовую куртку – и переоделась. Стерев с лица косметику, провела пальцем по плиткам на полу и намазала грязью, собравшейся на подушечке пальца, под глазами и по линии волос. Офисную одежду и сумку Эмили затолкала за унитаз. Она не рассчитывала еще раз брать в руки все это.
Обойдя квартал, Эмили подошла к своему зданию с другой стороны. Возле незаметной двери висела табличка: «ИНСТИТУТ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ РОБЕРТА ЛОУЭЛЛА». С этой стороны здание напоминало обреченный бизнес-центр, пытающийся выжить с помощью сдачи в аренду офисов. Однако таковым оно не было. Таковым было публичное лицо Лаборатории. Эмили нажала кнопку переговорного устройства и стала ждать.
– Слушаю вас?
– Здравствуйте, – сказала она. – Я Джессика Хендри, я, эта, пару недель назад была у вас на тестах, и вы сказали, что я могу прийти опять, если захочу!
Дверь зажужжала. Эмили открыла ее и поднялась по узким ступенькам. Наверху была маленькая приемная с пустыми стульями и работающим телевизором. За сдвижной дверцей сидела женщина с высокой прической.
– Присядьте, – сказала она.
Эмили села и принялась листать «Пипл». Она бывала здесь. В первый раз – на следующий день после того, как приняла решение действовать по плану. Эмили разыскала этот вход, но внутрь не зашла. Она нашла «Институт Роберта Лоуэлла» в телефонном справочнике, позвонила туда – с телефона-автомата – и выяснила, что да, они заинтересованы в добровольцах, готовых на тестирование, и что тех, кто приходит по предварительной записи, принимают с одиннадцати до часа. Они предложили ей записаться на завтра, но Эмили отказалась, потому что еще не знала, за кого сможет себя выдать. Ей потребовалась неделя, чтобы найти Джессику Хендри, свою сверстницу, не имеющую постоянного адреса проживания, проявляющую мало интереса к миру и живущую одной мыслью: где бы раздобыть следующую дозу. Джессика незамедлительно откликнулась на просьбу Эмили, вероятно, почувствовав в ней человека со схожей судьбой, а также возможность разжиться деньгами, и тут же выложила ей даже больше информации о себе, чем требовалось. В обмен Эмили сунула ей в руку стодолларовую купюру и сказала: «Спрячь ее», а потом, когда Джессика отвернулась, украла ее, потому что, если честно, эти деньги никому не принесли бы пользы.
В институте ее попросили заполнить анкету. Эмили выполнила задание тщательно, честно отвечая на психографические вопросы, которые, естественно, полностью раскрывали ее личность любому, кто считал ее Джессикой Хендри. Она относилась к двести двадцатому сегменту, Эмили это уже знала. Что было очень хорошо, потому что Лаборатория всегда испытывала недостаток в двести двадцатых.
После анкеты ее провели в маленькую, светлую комнатку с лесом видеокамер. Закрепили на ее голове датчики и показали ей телерекламу. Все это было забавно, потому что реклама была ненастоящей, вернее, в этих роликах не рекламировали реальные товары. Они были прикрытием для передачи слов. После сорока или пятидесяти Эмили выключилась, а когда пришла в себя, все сделали вид, будто она просто заснула. Эмили не знала, что с ней делали, пока к ней не пришла заявка. Когда она увидела «СЕГМЕНТ СУБЪЕКТА: 220», она встревожилась и быстро пробежала глазами текст, но никаких упоминаний о необратимом вреде не обнаружила. Раньше Эмили была абсолютно уверена, что в Лаборатории не станут проводить деструктивные тесты на людях, пришедших по записи, и сейчас ей очень не хотелось обнаружить, что она ошибалась.
Несколько дней спустя мобильный телефон с предоплаченным тарифным планом, который она купила, чтобы отвечать от имени Джессики Эмили, зазвонил, и какой-то мужчина спросил у нее, нет ли у нее желания прийти еще раз. Она ответила «да», если ей за это заплатят, и он спросил, почему она не указала домашний адрес, а она объяснила ему, что сейчас у нее трудные времена, что все не клеится, и вообще, какая разница, где она живет, пусть они четко скажут, будут ей платить или нет. Когда Эмили заявила, что ни одна живая душа даже не заметит, жива Джессика Хендри или нет, мужчина предложил ей приходить в любое время, ее будут рады видеть. И вот она пришла.
– Джессика Хендри, – сказала женщина за стеклом. Эмили подняла голову. – Проходите.
Дверь зажужжала.
Эмили шла по коридорам, освещенным лампами в металлических решетках, вслед за одетым в белый халат мужчиной без подбородка.
– Значит, я получу за это сотню, – сказала она. – Так?
– Так, – сказал он.
– В прошлый раз я заснула. – Она пыталась разговорить его, понять, не принадлежит ли он к тем, кого она знала по системе заявок. – Надеюсь, на этот раз реклама будет поинтересней.
Они подошли к площадке с двумя лифтами.
– Сегодня мы не будем показывать тебе рекламу.
– Не будете? А что тогда?
Прибыл лифт. Мужчина жестом предложил ей войти.
– Товар.
Двери закрылись, и у нее против ее воли сжалось сердце. Лифт был маленьким. А она ощущала себя так, будто он крохотный.
– Что за товар?
Он бросил взгляд в свой бювар.
– Боюсь, если я расскажу тебе, то загрязню твою реакцию.
– «Загрязню твою реакцию»… Чудные вы тут, ребята. – На табло мелькали цифры. – Так что это, флакон шампуня или машина, а?
– Для наших тестов имеет решающее значение, чтобы у тебя заранее не сформировывалось никаких ожиданий.
– Эх, ладно. Без проблем. – «Имеет решающее значение». Странная фраза. Эмили однажды видела ее в системе заявок.
Двери разъехались. Стены коридора были бледно-голубыми. Успокаивающего цвета. Техник пошел вперед, и она последовала за ним. У пластмассовых дверей он приложил к считывающему устройству свою карточку и набрал код на цифровой панели. Еще через пятьдесят ярдов повторилось то же самое. Во время этих процедур Эмили разглядывала закрепленные на потолке видеокамеры. Потом они ехали на еще одном лифте; он привез их в помещение с голыми бетонными стенами, без какого-либо намека на психологический голубой. Ей это не понравилось. Коридор заканчивался идеально круглой стальной дверью высотой в два ее роста. Как в банковском хранилище. Дверь медленно открылась и замерла, и за ней Эмили увидела маленькую комнату с бетонными стенами и единственным стулом из оранжевой пластмассы. К круглой двери подошли еще один мужчина в белом халате и тип в серой униформе, наверное, кто-то из службы безопасности.
Ее техник, тот, что был без подбородка, сказал:
– Удостоверяю: у меня прототип девять, два нуля, одиннадцать, восемь, шесть.
Другой мужчина сказал:
– Подтверждаю: прототип девять, ноль, ноль, один, один, восемь, шесть.
– Удостоверяю субъект: Хендри Джессика, идентификационный номер три, один, один, семь, ноль.
– Подтверждаю субъект, время восемь пятьдесят восемь, замок с часовым механизмом запущен, камера открыта.
– А зачем все это? – Эмили попыталась усмехнуться.
– Для безопасности, – сказал ее техник, не глядя на нее. – Товар очень ценный. – Он вошел в бетонную комнату, для чего ему пришлось перешагнуть через толстую металлическую раму. – Пожалуйста, следуй за мной.
Она последовала. Воздух был ледяным. Бесцветные бетонные стены освещались шестью выпуклыми светильниками, забранными металлическим решетками. Четыре установленных на штативах видеокамеры были нацелены на оранжевый стул. В центре комнаты стоял огромный ящик. Огромный, металлический, похожий на гроб ящик.
– Пожалуйста, садись.
– Мм, – сказала она. – Мм, мм.
– Все в порядке, Джессика. Все будет, как в прошлый раз. Только сейчас мы покажем тебе товар вместо рекламы. Я надену на тебя шлем, чтобы мы могли замерять активность твоего мозга, договорились?
– Ага, – сказала Эмили, хотя внутри у нее все кричало: «Нет, нет, нет». Она села. Даже пластмасса была ледяной. У металлического ящика не было крышки. Во всяком случае, она ее нигде не видела. По бокам от ящика вертикально торчали толстые стержни. Поршни? Эмили не могла отвести взгляд, потому что не могла представить, какое отношение ко всему этому имеет ящик.
Техник дотронулся до ее головы. Она вздрогнула.
– Успокойся. – Он принялся надевать шлем.
– Эй, а это еще зачем? Что за?..
– Просто товар.
– Да, но, между прочим, все это выглядит слишком фантастично для товара. Что за товар-то?
Он не ответил. «Подчини его», – подумала Эмили. «Имеет решающее значение». Она прочитала сотню заявок от этого типа, он принадлежит к пятьдесят пятому сегменту, тут без вопросов, и она уже вывела слова для этого сегмента. Она может