» Потому что ей очень хотелось выяснить, говорит Нейланд правду или лжет.
– Кто еще?
– Что значит «кто еще»?
– Выбрался, – сказала она. – Оттуда. – Пустые койки слегка пугали ее.
Нейланд не ответила. Эмили ощутила холод в сердце, тоненькую, как стилет, льдинку. Она спрятала лицо в забинтованные руки. Глаз болел.
– Я передам им, что вы пришли в сознание, – сказала Нейланд. – А пока отдыхайте.
Когда Нейланд ушла, Эмили сползла с каталки. Трубки ей пришлось выдирать зубами, потому что от забинтованных рук не было никакой пользы. На ней была зеленая пижама с брюками до щиколоток и широченной курткой. Эмили подозревала, что под пижамой есть только трусы и бинты. Она чувствовала себя раздувшейся. Выглянула в окошко, прорезанное в двери, никого не увидела в коридоре и открыла дверь. Проходивший мимо военный указал на нее и сказал: «Вернитесь обратно», даже не замедлив шаг. Она сказала: «Хорошо», закрыла дверь и выждала некоторое время. В коридоре пол был теплым. Все соседние классы были пусты. Дальше по коридору, в классе с окном, почти полностью заклеенным постерами, Эмили увидела длинный стол на колесах и солдат в масках вокруг него. На столе лежал какой-то человек, обложенный странными серыми пакетами и перебинтованный. Лицо лежащего она разглядеть не смогла, зато увидела его руку, почерневшую и покрытую волдырями, и поняла, что это Гарри. Она зажала рот ладонью.
Когда солдаты в масках заметили ее и замахали руками, Нейланд тоже обернулась и нахмурилась. Эмили подошла к двери и попыталась открыть ее локтем. Но дверь распахнула Нейланд.
– Быстро в койку, – сказала она тихим и деловым тоном, почти как поэт, отчего Эмили даже слегка вздрогнула. – Проклятье, вы вытащили катетер?
– Дайте мне увидеть его, – сказала Эмили, но без убежденности, и Нейланд взяла ее за руку и повела по коридору. – Прошу вас, – сказала Эмили. Нейланд даже ухом не повела. Она привела Эмили в класс и усадила на койку. – Я хочу посидеть с ним.
– С ним все будет в порядке, – сказала Нейланд. – Хватит волноваться.
Почему-то эти слова оказали на Эмили обратный эффект: ее затрясло. Она даже не смогла выговорить «спасибо».
– Вы любите его?
– Да, – сказала Эмили. – Да, да.
– Он был полумертвый, когда добрался до периметра. Трудно было поверить, что он еще в состоянии передвигаться. Ему очень хотелось спасти вас. – Нейланд ласково надавила ей на плечи, побуждая лечь. – Отдыхайте. Если ситуация изменится, я дам вам знать.
Эмили предпочла подчиниться принуждению.
– Ладно.
– Все будет хорошо, – сказала Нейланд, и комнату осветили солнечные блики от машины снаружи. Это был черный седан, совсем не такой, как остальные машины, с затонированными стеклами. Он встал рядом с пикапом.
Эмили села.
– Сколько я здесь?
– Примерно четыре часа.
– Мне нужно увидеть Гарри. – Дверца седана открылась, и оттуда вылезла женщина в костюме. Она характерным жестом откинула волосы. Эмили уже видела эту женщину, много лет назад. Ее звали Плат. – Кого вы предпочитаете: кошек или собак?
– Прошу прощения?
– Кошек или собак? Кого вы больше любите?
– Собак. – Нейланд встала. – А теперь поспите.
– Какой ваш любимый цвет?
– Розовато-лиловый, – сказала Нейланд, берясь за ручку двери. Времени на дальнейшие расспросы не оставалось. Ее можно было бы отнести к двадцати с хвостиком сегментам, и за то огромное время – целых пять минут, – что Эмили провела в ее обществе, она, соединяя воедино основные принципы и психографику, пришла к выводу, что это пятьдесят девятый.
– Векто бриллья мазог ват, – сказала она. – Вернись.
Нейланд развернулась.
– Спасибо, – сказала Эмили. – Большое спасибо. А теперь отведи меня к Гарри.
Она прошла вслед за Нейланд в дальний класс и приблизилась к столу, а Нейланд тем временем придумала удобоваримый предлог для того, чтобы врачи или медицинский персонал – в общем, те люди в масках – вышли. Она сказала, что с Гарри все будет хорошо, однако в это верилось с трудом – он был забинтован с ног до головы, а те части тела, что оставались открытыми, были опухшими и красными. Его глаза были прикрыты белыми ватными кружками, и Эмили захотелось убрать их прочь.
– Разбуди его, – сказала она Нейланд. – Но, прошу тебя, будь осторожна.
Она потянулась к его пальцам, забыв, что ее руки забинтованы.
– Гарри, ты слышишь меня? Нам надо выбираться отсюда.
Нейланд впрыснула какую-то жидкость в капельницу Гарри, и Эмили принялась разбинтовывать свои руки. Они, как оказалось, выглядели хуже, чем она ожидала: кожа на пальцах потрескалась и почернела, из трещин сочилось нечто розовое. Эмили взяла Гарри за руку. Движение причинило ей боль, но от прикосновения ей стало лучше.
– Когда он проснется, помоги мне перенести его в машину. Нужно сделать так, чтобы нас никто не увидел. Ты выведешь нас отсюда и позаботишься о том, чтобы никто нам не помешал. Поняла?
– Да, – сказала Нейланд.
Гарри издал звук. Она убрала ватные диски сначала с одного глаза, потом с другого. Его глаза двигались под веками.
– Гарри, проснись.
Дверь открылась. Эмили обернулась. В дверном проеме стоял солдат, которого она раньше не видела, молодой парень с очень короткой стрижкой. Взгляд у него был сосредоточенным и напряженным.
– О, черт, – сказала Эмили. – Векто бриллья мазог ват, не подпускай к нам этого типа.
Солдат бросился к ним, и Нейланд рванула ему наперерез. Они молча обменялись резкими ударами, упали на пол, и Нейланд сначала перебросила его через спину захватом руки и шеи, а потом принялась наматывать ему на шею хирургические шланги. Ожесточенность Нейланд удивила Эмили и произвела на нее впечатление. Она переключилась на Гарри. Тот плавал где-то за пределами сознания, как за стеклом.
– Гарри, пожалуйста, проснись. Мне без твоей помощи не справиться.
Нейланд и солдат врезались в тележку, с которой посыпались хирургические инструменты. Солдат вырвался из цепкой хватки Нейланд, и его взгляд упал на Эмили. Она сразу поняла, что с ним ее план побега не сработает: этот парень собирался вырубить Нейланд, а потом придушить ее и Гарри. Но хуже было другое: сейчас на шум сбегутся люди, солдаты и Плат, и ей не справиться с таким количеством. Эмили ощутила, как внутри поднимается паника.
– Убей его! – сказала она, предположив, что Нейланд действует не в полную силу. Ситуация изменилась, потому что Нейланд мгновенно мобилизовалась и одним ударом по горлу свалила солдата. – Убей всех, кто попытается остановить нас.
Тут в ее сознании что-то щелкнуло, и только сейчас Эмили поняла, что именно произнесла. Она почувствовала, что разрушает себя. Почувствовала, как осознание этого проникает в нее – осознание, что она наконец-то совершила это, нашла способ испортить себя настолько сильно, что обратного пути нет. Ей в глаз попала звездочка. Йитс заранее вложил в ее голову инструкции, и она их все выполнила. В глубине души Эмили не верила в то, что ее вины в случившемся нет. Она уже убила людей, и сейчас звездочка в ее глазу требовала, чтобы она продолжала убивать.
– Прости, – сказала она Гарри и зарыдала, оплакивая отчасти себя, а отчасти Гарри, который так старался все исправить. Нейланд и солдат продолжали бороться, пыхтя и охая. Эмили наклонилась и поцеловала Гарри сначала в один глаз, потом в другой. – Я люблю тебя.
Его глаза задвигались быстро-быстро, как при быстром сне. Эмили заколебалась.
– Гарри, – сказала она и увидела отклик, крохотную нейроэлектрическую искорку. Это напомнило ей, как там, в округе Колумбия, она искала представителей психографических сегментов и проверяла на них слова. Тогда она подвергала реверсивному инжинирингу целые слова.
У Гарри иммунитет. Но вдруг у него иммунитет только на знакомые ей слова? Вдруг он просто слегка измененная машина, психографический сегмент, который Организации не удалось вычленить только потому, что о нем не знали?
– Ко, – сказала она. И стала наблюдать за его веками. – Ка Тох. – Она очень хорошо его знает. Она сразу распознает нужное движение. – Кик. – Мышца над его верхней губой дернулась. Эмили едва удержалась от возгласа. Ее мозг тут же принялся перебирать вероятности, отсортировывать связки. – Кик, – сказала она, чтобы убедиться.
Солдат издал булькающий звук. Эмили перевела взгляд и увидела, что он посинел. Нейланд душила его. Эмили снова сосредоточилась на Гарри и велела себе игнорировать все, кроме мышц вокруг глаз, которых насчитывалось сорок восемь. Она опробовала на нем различные звуки. Она выстраивала путь к слову внимания. Начало получилось хорошим, но этого было мало. Эмили не знала, сколько времени прошло. Она была полностью сконцентрирована на словах.
Только эти слова не спасут ее. Она это точно знает. Для нее уже поздно, для нее обратный отсчет начался в тот момент, когда в распахнувшейся двери минивэна отразилось слово. А вот для Гарри еще не поздно.
Закончив, Эмили дотронулась до его лица.
– Гарри, – прошептала она. – Киккаф фкаткх фкиксу зткку.
Гарри изменился. Она сотню раз видела, как люди подпадают под компрометацию, но никогда не видела, как это происходит с ним. Частичка ее медленно умирала, пока она смотрела, как мышцы на его лице расслабляются, как его сознание открывается и терпеливо ждет инструкций, как его душа превращается в механизм. Она могла бы сказать ему «беги со мной», и «делай, что я тебе скажу», и «люби меня вечно», и он бы все это выполнил. Однако тогда ее любила бы машина, а не человек, машина, созданная ею.
– Забудь все это, – сказала она ему. – Выбирайся отсюда, забудь меня, забудь, что ты жил в Брокен-Хилл. Стань другим. Киккаф фкаткх фкиксу зткку, забудь меня.
Спотыкаясь, Эмили пошла прочь от стола. Ей было невыносимо смотреть на Гарри. Нейланд стояла как статуя, что крайне удивило ее. Солдат с короткой стрижкой лежал на полу и не шевелился.