Но Брейгель другой. Для него существовала не нация и не крестьяне, а человеческая толпа, куда входили все. И если итальянцы подтягивали кого-то, то он включал их в толпу. Он делает две замечательные парные картины. «Пословицы и Поговорки». Фламандские.
Пословицы и поговорки
Я немножко покажу вам их, а потом он делает такую же парную «Игры детей». Совершенно другой язык. Микеланджело еще живет, там еще Караваджио начинает пудрить голову, а он свое.
Игры детей
Обратите внимание на композицию. Где находится наблюдатель? С какой точки мы видим эту картину? С верхней. Откуда-то оттуда. Все пространство, что мы видим, представляет собой некий условный город или поселение. Народу битком. Мест не видать. Очень интересная точка зрения.
Мы часто говорим «нет дыма без огня», а Ахматова говорила: «Как это нет? Еще как есть. Что за гадость такая эти поговорки». А я хочу сказать: «тише едешь, дальше будешь», «не рой другому яму». Поговорки всего мира одинаковы. Есть сборник, который называется «Пословицы и поговорки всех народов мира». Так вот, в Зимбабве точно такие же, как в Новой Зеландии. Буквально точно такие же. Это кодекс усредненного мещанского сознания и соблюдать евангельские заповеди очень трудно. У Ахматовой как-то спросили:
— Вы соблюдаете евангельские заповеди?
И она сказала:
— Хотела бы, но очень трудно. Приспособить себя к пословицам и поговоркам? Это тупое обывательское вселенское сознание, создающее для себя уют необыкновенный и не оправдывающий, что-либо. Это очень вредная вещь и пользоваться ими не надо.
Так что, это собрание вечных, немоментных, а всеобщих обывательских глупостей. Он собирает эти усредненные пословицы и поговорки, и буквально их воспроизводит. Мне нравится этот тип. Что он делает? Угадайте! Он пробивает лбом стену. Он стоит и тупо бьется головой.
И так как никто из них друг с другом не связан, то и он находится в изоляции от других. А вот этот экземпляр, что делает? Он старается объять необъятное или погнаться за двумя зайцами. Они такие смешные. Видите, вот этого типа на переднем плане? Он роет другому яму. И вот над ним другой тип. Он мечет бисер перед свиньями. (смех)
Каждый из них маниакально занят своим действом. Счас, я себя найду. На кронштейне висит корзина. Дно у корзины продавлено. Я лежу в корзине. Попа выглядывает из корзины, очень неуютная и неприличная позиция. Ноги вверх, и я господу богу шиш показываю. Такое жалкое-жалкое существо. Я, когда увидела, подумала: «Боже, какой позор!»
«Детские игры» это совершеннейшая умора. Их чаще всего показывают в разделе, который называется «Изображение детей в искусстве» (смех). Здесь изображены маленькие толстогрудые тетки с тупыми мордами и такие же мужики. Они прыгают друг через друга, в салочки играют, дочки-матери и много еще в чего. Я должна сказать, что «Пословицы и поговорки» уморительны, как говорил Сергей Сергеевич Аверидзе «Глубокое погружение в топику телесных мук». В самом деле, люди живут первейшими формами жизни. Самыми примитивными, на уровне инстинктов, которые они оформляют для собственного оправдания, через форму пословиц и поговорок. Это первый художник очень глубокого скептического отношения к героическому образу мира, как его слышимости и с чем эти вещи связаны.
Битва Масленицы и Поста — Брейгель
Вы обратили внимание на то, что люди не взрослеют? Мужчины лет под 40. Пиво интересует? Футбол интересует? Забивание козла интересует? Сальности отпускать проходящим мимо женщинам интересуют? Это повадки 14-летних подростков. А тетеньки? Как начали в 3 года играть в «дочки-матери», так остановится не могут. Трагичность выражается в том, что люди живут и не вырастают. Некоторые останавливаются на 14 годах, кто-то на 16. Но более того они не живут. Они выключены из истории, они играют всю жизнь в детские игры и детские игры есть суть их жизни. Это первый художник-мыслитель. Но до него, конечно, в Европе начинается очень глубокая, скептическая линия, которая выражает себя в страшной ситуации. Во-первых, в теме «Корабля дураков», по которому Стенли Кубриком был поставлен фильм, линия идет от Себастьяна Брандта. Босх написал «Корабль дураков». О чем там идет речь? О том, что история остановилась. Она не хочет больше двигаться и работать. А дальше только вниз. Вверху ничего нет. Так, вижу, что устали. Идите-ка домой, продолжим на следующем занятии. (Аплодисменты).
Лекция № 4. Ленин — Иван Грозный — адамиты — Брейгель
Волкова: Должна вам сказать, что, когда я была очень молоденькой студенткой искусствоведческого отделения, а это было давно, возвращаясь как-то из Геленджика, где отдыхала с другими студентами домой в Москву, познакомилась в поезде с двумя молодыми юристами. Они заканчивали юридический факультет и были такими, несколько надменными. Одного звали Эрик Коган — рыжеволосый красавец, а второго Виталий Вульф. Я не буду вам долго рассказывать траекторию наших сложных отношений, но однажды он мне сказал, высоко подняв бровь:
— Я собираюсь сделать новый цикл передач.
Я ответила:
— Виталий, женщины вас обожают.
Он ответил:
— Я знаю. Но только вы не знаете до какой степени.
И, когда он мне рассказал «до какой степени», я была просто потрясена. Как вы понимаете, женщинам от него проку было просто никакого (смех), только дистанционное безумие. Что поделать. Массовый психоз — ужасное дело.
— Я делаю передачу о гениях 20-го века, — сказал он мне тогда.
— И кто счастливица?
Он давай мне говорить, а я загибать пальцы. Наконец, я сказала:
— Виталий, что-то я не слышу главного имени. Ленин.
Он поджал губы и сказал:
— Я это от Вас слышу?
— Да, от меня.
— Вы это всерьез?
— Так все должны считать. Это самая великая фигура 20 века и другой такой нет.
По всем признакам этот человек анонимен. У него шекспировский признак. Скажите, его жизнь известна?
Студенты: Да!
Волкова: Это из каких источников, простите? Прошу меня простить, но даже документы его подчищены, не говоря о мифических сплетнях о шалаше, папе, маме, брате. Вы даже у Шекспира не найдете такой туманно-анонимной биографии, как у него. При этом, имейте в виду, она не просто туманна, она еще до чертиков таинственна. Я пошла в Мюнхене посмотреть дом, где он жил с Троцким. С одной стороны Томас Манн, с другой Ленин с Троцким, еще с другой Кандинский. Просто ходишь в состоянии постоянного возбуждения. Температура 40 с утра до вечера. И дом. Кто такой Ленин в Мюнхене? Там в доме 4 или 5 тайных выходов. Да кому нужен этот Штирлец? Он, то там выйдет, то сям. И вы не смотрите на то, что Крупская не была хороша собой или лишена элегантности. Она была ему под стать. Это была удивительнейшая пара. Достойная друг друга. Сколько у него было паспортов? Кто знает сколько у него было псевдонимов?
Но самый мистический момент произошел в 1971 году. У меня ребенок маленький был, и я смотрела телевизор. Сидит Брежнев на съезде партии и происходит смена партийных билетов. И перед моими глазами разворачивается высочайший мистический акт. Мистерия. Брежнев своей рукой выписывает Ленину партбилет под номером 1. Я была потрясена. Имейте ввиду он был таинственной фигурой. Что он делал в Германии, что он делал во Франции, каким образом немцы в него деньги впихивали, чтобы оттянуть от Германии революцию? Но он им сделал Гитлера. Если бы не он, то история 20 века пошла бы другим путем. Она его рекрутировала на этот апокалипсис, и он оказался идеальным рекрутом. Недолговечным, конечно, обезумевшим, но тем, кто по-другому перевел стрелки исторического времени. То же самое сделал Македонский.
А как быстренько стали развиваться от страха западные страны? Какими бурными темпами пошло экономическое развитие от одного только страха перед большевиками. Они такую мощь стали наращивать, такую электрификацию сделали. Ничто больше, нежели страх не может подтолкнуть человека на подвиг. Такой фигуры, равной шекспировскому масштабу, которую мир называет Ульянов-Ленин не было. И ни Эйнштейн, ни Гарбер не могут сравниться с ним. В нем собраны все черты абсолютной невероятности и полной анонимности. По сравнению с ним, Сталин был обычным восточным деспотом классического типа, схематический, кавказский, с иезуитской подготовкой и с хорошими генетическими навыками. Почва для него была подготовлена — ему оставалось просто прийти и стать деспотом в абсолютно рабской стране с расфокусированной психикой массового воздействия.
А вот о первом ничего не известно. Как прожил, кто был брат Саша, ни какие паспорта, ни как фамилия, ни что за тетка была рядом. Но какие-то вещи проскакивают, а главное то, что он сделал с миром, с нашей историей и с нашими головами. Страх, который может поползти. А Атланта и прочие стали развиваться так, как им и самим не снилось. Возьмите статью Булгакова 19-го года, где он пишет какой крови нам будет стоить все, пока мы придем в себя. И он тогда написал: «Посмотрите на Англию, как она быстро развивается, а мы будем платить, платить и платить». Это очень интересно.
Вообще, я должна сказать, что Эйзенштейн сделал нашу советскую историю своими ручками. Он рассказал нам, кем был Александр Невский и никто по-другому уже не может помыслить, тем более после того, как его сыграл Черкасов. Какой была история 12-го века мы знаем. И историю 16-го века знаем, но уже через фильм про Грозного. Может кто-нибудь представить Грозного другим? Нет. Вы можете спросите у Бориса Загрежского каким был Иван Грозный. Вы знаете эту историю, как Борис снимал фильм про улыбку Леонардо да Винчи? Он в 1972 году снимал о нем документальный фильм. В это же время, во время раскопок во Франции, обнаружили череп Леонардо. Сделали модель этого черепа. Голованов с Загрежским привлекли к съемкам криминалистов, чтобы воссоздать образ. Борис попросил меня принять участие в этом фильме. Я была молода, помнила что-то про Леонардо и, дав согласие, пошла сниматься в этом фильме. А тогда был такой антрополог Михаил Михайлович Герасимов, который по костям воссоздавал образ, и Борис решил снимать этот самый фильм в музее Герасимова, который, к сожалению, к тому моменту, уже умер. Для съемок специально расчистили комнату и водрузили череп на постамент. Прихожу. Меня встретила очаровательная женщина, стоявшая во главе этого дела, и пока Борис что-то снимал, я попросила ее показать мне немножко музей. Она с удовольствием стала показывать и, вдруг, говорит: «Я вам сейчас, что-то покажу. Только аккуратно». Открывает дверь в одну из комнат, и я утыкаюсь в бюст. Вы мне не поверите — Кощей Бессмертный. Страшный — ужас, только очень толстый. Лицо тяжелое, отекшее, глаза навыкате, челюсти сомкнутые, большая грудная клетка. Я глаза вытаращила, смотрю, а она говорит: «Это Иван Грозный».