реконструкция Ивана Грозного
Михаил Герасимов и реконструкция Ивана Грозного
Я ахнула. Я же помню Ивана Грозного по фильму, по прекрасному облику, а тут такой «красавец непонятный». Видно, что параноик. А эта женщина снова говорит: «С ним надо аккуратно обращаться. У нас с ним связано очень много замечательных историй. Мих Мих его воссоздал аккурат под Новый Год и, когда мы всей лабораторией сели отметить праздник, он посадил его за стол. Налил ему чарку, намазал алкоголем губы и говорит: „Иван Васильевич, не прогневайся. Мы тебя в семью свою берем“. Еще какие-то нежные слова сказал и, вдруг, гаснет свет, прорывается труба отопления, у нас потоп и сплошная катастрофа». Я стою и просто млею от ее слов. Потом пришло мое время сниматься. Она попросила группу в комнату не входить, фото не делать. Все собрались, чтобы меня послушать. Не успела я сахарных уст разомкнуть и сказать, что-нибудь замечательное, как во всей лаборатории и во всем доме погас свет. Но дело не в том, что он погас, все лампы освещения полопались и стекло посыпалось. Вот пусть Боря вам эту историю без меня расскажет. Как она завизжала: «Кто там?!» Бросилась в комнату и схватила одного парня из операторской группы, который фотографировал Ивана Грозного. Он, несмотря на категорический запрет снимать бюст царя, все равно решил его сфотографировать и, будьте любезны. Думаете это все? Нет. Стали искать электрика, специально прикрепленного к этому месту (смех), а его нигде нет. В результате, его нашли пьяным через сутки, в другом конце Москвы. Я это знаю, потому что звонила ей и узнавала. Он напился до потери сознания и при этом не помнил, как (смех). Боря так ничего и не снял. Вот что хотите, то и думайте. История, которую я рассказала — это одна из мелких историй, потому что есть свидетель, не знающий, что я вам эту историю рассказываю.
Так. Хорошо. Я вам устроила праздничную закуску, а сейчас мы с вами дальше пойдем, потому что я хочу читать дальше. Я снова возвращаюсь к теме 17-го века, он очень важен. 18-ый я прочитаю обзорно, как и 19-ый, а потом 20-ый. Въедаясь, тем более, что развитие искусства закончилось в 20-х годах. С этого времени оно просто не развивается. Что значит не развивается? Есть отдельные художники, но новой эстетической доктрины после сюрреализма больше нет. В 24 году был первый манифест, а это настоящий сюрреализм. Это не направление, а метод и искусство.
Потом идет супрематизм, хотя он и появился чуть раньше, в 13–15-ых годах. Эти два направления развиваются одновременно, параллельно друг другу и до сих пор продолжают что-то там делать в различных, выродившихся вариантах. Вот наша программа. Но я не могу не остановиться на одном из самых оригинальных и фундаментальных явлений, связанных с историей искусства.
Есть явления, связанные с историей искусства. Художественные. А есть связанные с глубокими культурными процессами. Есть художники, а есть художники, которые являются выразителями глубоких процессов в культуре сознания. Это большая разница. Вот такими художниками и являются художники северо-нидерландской школы или, как еще говорят, барбанской школы. Истоки очень глубокие и лежат в очень глубоком слое готического сознания. Этот слой очень важен. Он такой немножко перевернутый и показан в фильме «Седьмая печать». Это тема смерти. В этом фильме воспроизводится тема смерти и ада. У Бергмана спасается, кто? Святой. Помните, как над ним издеваются, когда он танцует с медведем? А как он отреагировал, когда увидал повозку со смертью? Он не был циркачом. Он был поэтом.
Это сознание связано с рубежами 12–13 века — самого расцвета готического сознания. Оно выработало одну доктрину, которая была не очень заметна, пока не нашла своего места и своего расцвета. Создались условия, и она вылезла. Толчком к этому стал величайший европейский кризис, книгопечатание и обращение Мартина Лютера к массовому сознанию. То, в чем мы живем сейчас. Он обратился к инстинктам, философия которых не религиозна и очень подвержена коллективизму. Он дал народу книгу. Свой упрощенный перевод Библии И все стали читать и думать. И началось такое противопоставление элитарной европейской культуры к этому молодому лютеранству.
Эта борьба была очень сильной и в ней приняли участие великие гении 15–16 века, особенно 16-го, такие как Себастьян Брант, Брейгель, Босх, Дюрер, Роттердамский, стоявший во главе антилютеранского движения. Для них все было кончено и Страшный Суд начался. Потому что полуграмотность и полузнание были смешаны с чисто народно-бытовым, не развивающимся или вяло-развивающимся народным фольклорным сознанием. И они оформились в большую доктрину и назвали себя адамитами.
Если у Босха его живопись носит замкнутый, закрытый характер для широкого прочтения и вам остается только изумляться его воображению, то Брейгель просто исключительно понятен и абсолютно внятен. Например, у него есть целая серия картин, написанная на тему «Вифлеемского избиения младенцев».
Вифлеемского избиения младенцев
Если взять брюссельский музей, то в нем есть огромная комната, предоставленная только под эту серию. Представляете, сколько их там? Невероятная картина, в которой много экспрессии, знаковости и такой острой эстетики. У нас очень большая жажда стилизации. Брейгель был тем человеком, который обязательно трактовал библейский сюжет, как современное событие. Он показал народную тупость, бесправность и бессилие, невозможность сопротивления перед насилием. И то, и другое — масса жертв истории, не осознающих ничего и тех, кто думает, что они управляют этой историей.
Я хочу повторить этот очень актуальный тезис — Брейгель был художником невероятно высокого художественного, культурно-исторического сознания. Может быть и единственным.
В литературе ничего похожего не было. И хотя Брант и написал «Корабль дураков», в котором, как бы тоже действует господин Пфенинг и толпа, апеллирующая к глупости от лица масс — это не так. Это такое соединение, как говорил Бахтин: карнавального момента. Но самое главное, что Брейгель был первым художником в Европе, который указал на то, что одним кажется, что они могут управлять, а другие знают, что они жертвы.
Должна вам сказать, что это очень серьезное психологическое исследование. Как мог целый народ позволить, чтобы с ним так обращались? Это идея жертвенности. У них на глазах избивают, режут детей, а они стоят, рыдают, кричат, но ничего не делают, а те действуют, как хотят. Я обращаю ваше внимание на то, что Брейгель «Мужицкий» является, конечно, художником не менее, а может даже более великий, чем мыслитель, создавший определенную художественную форму и стоявший отдельно, как мастер. Он настолько осознавал остроту своего искусства, что боялся за своих детей и поэтому в завещании написал, чтобы его картины сожгли.
Ни один большой художник, будь он поэт, писатель, публицист или живописец никогда ни о ком не говорит свысока. А если и говорит, то, значит, его зовут Никас Сафронов (смех).
Я очень хорошо изучила дневники Давида. Вы себе представить не можете степень моего изумления, когда я поняла до какой степени этот человек близок мне с бытовой точки зрения. Как он самоироничен. Как он видит себя — это маскарад, карнавал, маска. Почитайте его дневники. Он остроумен и нет ничего такого, на что он смотрел бы свысока. Он полон великой грусти и скепсиса. Даже такой, казалось бы публичный человек, он понимает, какая это трагедия чувствовать себя жертвой истории. Повторяю в третий раз — это школа, состоящая из четырех или пяти художников, так сказать барбизонская или северо-нидерландская, которая закончила свое существование во второй трети 16 века на Брейгеле, потому что просто других больше не было. Они ушли и такого государства больше не стало. Его разбили на куски. А вы знаете, что такого государства, как Нидерланды никогда не было?
Студенты: Мы ничего не знаем. Мы белый лист.
Волкова: Дорогой мой, белый лист (смех). Мы вас разукрасим. Я вам сообщаю, что Нидерланды — это фикция. Это была европейская колония или провинция герцега Бургундского. Ныне современные Голландия и Бельгия — бенилюксы и есть территория европейской колонии герцогов Бургундских. Они владели этой территорией. И никакого государства там быть не могло. Знаменитый Ян ван Эйк состоял при дворе герцога Бургундского. А Людовиг XI — их Иван Грозный на французский манер, пленил герцога Бургундского и выколол ему глаза. И, стало быть, стал хапать это герцогство под себя, но не очень-то в этом преуспел. Испанцы отобрали Нидерланды. И поэтому Нидерланды стали европейской колонией Испании. Испанцы относились к Нидерландам так же, как к колонии в Латинской Америке. И только тогда, когда «пепел клааса застучал в сердце», народ Нидерландов перестал чувствовать себя жертвой, восстал и победил. Отделившись и приняв протестантство, они стали серыми штатами Европы. Это замечательная тема для ваших работ и тема для размышления.
Студенты: А, кто, все-таки, делает историю?
Волкова: История. Люди не делают историю. В России было крепостное право и когда его отменили, вы что думаете, оно тут же исчезло? Это ведь тяжело выветривается из головы. Это жуткая привычка. А крепостное право я обожаю, как и теорию о святости императорской семьи. Я понимаю, они приняли мученическую смерть, но я даже не хочу об этом говорить. Это некрасиво. Они, как бы своей кровью смыли все. А он что, русским царем что ли был? Нет. Николай I себе пулю в голову пустил. О чем говорить? Почему он покончил с собой? Потому что крымская война показала, как Россия отстала в военном деле.
Студенты: А все, что вы здесь говорите, в принципе не из…
Волкова: Не из книжки взято?
Студенты: Нет. В моей голове соотносится только с одной личностью. Пророка Мухамеда.
Волкова: Нет.
Студенты: Он в 7 веке задал определенный вектор и общество движется в этом направлении.
Волкова: Знаете что, мы говорим об европейской культуре, потому что путь арабской культуры несколько другой. А насчет пророка Мухамеда вы очень сильно заблуждаетесь, и вот почему. То общество очень мощно развивалось. Оно не только соседствовало, но и сотрудничало с Европой через Испанию и Османскую Империю. И, если вы меня очень попросите, и мне дадут дополнительные часы, я прочитаю вам о том, как мусульманская история и культура вырастает из слов Корана. В нем есть слова как строить.