Это фигура, требующая особого рассказа. Это первый человек в Италии, который написал историю античного искусства. Это очень хороша книга и сейчас. Он сделал периодизацию. Правда, лучшей скульптурой античного искусства, он считал Аполлона Бельведерского. Но он очень правильно писал об античности и описал хиазм. Это был гениальный человек. И вот, когда товарищ Давид отправился к нему в Италию, Винкельман раскапывал Помпею. Вот, где был клуб по интересам. Что там творилось! И, конечно, наш тут, как тут. И что там произошло. Он познакомился с человеком одного года рождения с ним, который в дальнейшем умер с ним, с разницей в один год. Это был его современник, фигура тоже нами не обойденная — Франциско Гойя, который тоже приехал туда. И они там знакомятся. Только Гойя приехал не с золотой медалью, а как матадор, с группой тореро. То есть, он тогда показывал корриду, еще не будучи художником.
Давид много писал на раскопках, оставив колоссальный материал, а Гойа, как богемный человек, ничего в этом не соображал, занимался своими делами и даже умудрился выиграть пари, пройдя без страховки по карнизу купола Святого Петра. Вот что такое характер этого человека. И они никак не могли наговориться. Все тексты, которые они знали, были рассказаны друг другу. Они пели в два голоса. Они были единомышленниками и оба не любили монархию — один Бурбонов, а другой Габсбургов. Они их ненавидели так, что, когда закончилась испанская война и к власти пришел человек, который боготворил Гойя — принц Фердинанд, тот сказал: «Я с этими, в политическую эмиграцию». И стал первым политэмигрантом в ненавистной ему Франции. Что касается товарища Давида, то Фердинанд предлагал сделать его герцогом Испании. Когда после 15-го года, его любимый Наполеон стал страшным диктатором, он тоже эмигрировал. Приехали в Бурбон. Все глупые, толстые, безобидные — ты сядь, а мы тобой любоваться будем… И он сказал: «С вами никогда! Я революционер и останусь им до конца». И уехал в Швейцарию, где и умер. Это первая треть 19 века.
У Наполеона вкус был вульгарный, и он признавал два типа живописи: героическую, где прославляли его подвиги, победы, походы и портреты вельмож того времени. И искусство должно было быть легкое, приятное и позволительное во всех отношениях. Такой легкий жанр, эротика подростков. Психея, к примеру. Белокурая, фигура безупречная, если поцелуй, то только в лоб, крылья золотые. Услада для глаз. И это целое направление. Они же были большими художниками, жившими внутри определенного художественного режима. Жозефину писали. И все было очень красиво.
Я не хочу сейчас вдаваться в оценочные категории. Вот Петр I это хорошо или плохо? Лично я не люблю его. И что? Кто-то одно любит, кто-то другое. Вы же не закуску себе выбираете?! Когда речь идет о Петре I или Наполеоне, категория «люблю — не люблю» очень смешна. Есть Россия до петровского и после петровского времени, также и во Франции есть до наполеоновского и после наполеоновского времени. Я даже не хочу обсуждать их. Это люди, которые перевели часы исторического времени. Наподобие Македонского. До него была история государственная, а после всемирная. А разбираться в том, какой он был личностью… Я могу сказать только одно: я сейчас написала очень плохую статью, из-за которой решила, что потеряла ум, способности и превратилась в старую идиотку. Однако, для начала этой статьи, я нашла потрясающее вступление. Когда Наполеон был школьником, то он в своей тетрадке по географии написал: «Остров Святая Елена — очень маленький остров». Изумительно! Почему? Потому что Святая Елена действительно очень маленький остров. Есть некая загадка, некое дознание, интуиция, доинтуиция. Вот почему такие люди очень любят гадалок. И Наполеон окружал себя такими людьми. Они же влияли на мир.
Конечно, крушение наполеоновской империи для Европы стала страшным ударом. Стендаль написал потрясающую книгу о Наполеоне, его огромной армии, о людях, которые почитали его и участвовали в необычной и захватывающей жизни Императора. Она и о том разочаровании, и мировом стрессе, что долго длился. Людей охватывало беспокойство, и они начинали заниматься переменой мест. Молодые люди находились в стрессе от их оборванных мечтаний. И начинается интересное время, которое я называю галлюцинаторным временем или временем пьяных. А во всем мировом пространстве ампер хоть и остался, но стал наполняться другим содержанием. Наступила эпоха пост наполеоновская. Я буду ее вам читать, потому что она очень интересная. Это очень быстрый переход из одного времени в другое. Вот в России за один день выяснили, что Царя нет. Вчера был, а сегодня нет. И Бог вчера был, а сегодня нет. И что делать?
Для жизни человека, для его сознания, для его поведения, когда у него есть определенное сознание — это очень тяжело. Французская литература уделяет большое внимание этим словам. Я только могу сказать, что в то, пост наполеоновское время, куда нам еще плыть и плыть, очень многие сказали: «Нам надо на Восток. Там Шахерезада, гаремы, султаны, там курят кальян, ходят в том-то и том-то». И начинается эпоха увлечения Востоком. Современность буржуазная всех достала и захотелось чего-то другого. И люди поехали на Восток. Кем они были? Молодыми людьми из хороших семей, денди с каменными лицами и не мигающим взглядом. Огромное количество богемы и тех, кто им прислуживает. Походили, поохотились, посидели у султана, но сколько можно? ПописАли стихи «Шаганэ ты моя, Шаганэ» и, представьте себе, начали заниматься археологией. Европейская археология обязана своим происхождением повальному европейскому увлечению Востоком. Наполеон проложил дорожки в Египет: пирамиды, фараоны и в далекую чудесную Индию. Последствия вы себе не представляете. Эпоха, что начинается в пост наполеоновское время условно называется эпохой романтизма. Классицизм сменяется романтизмом через ампир, возникает новое настроение и интересы. И этих направлений много. Они — какие угодно. Но только не те, что перед носом. Король Артур интересен, каролинги, далекая Индия чудес, Китай, Северная Африка и, конечно же, Греция. В это время Бохорт (?) делает массу открытий. Верблюды, пески. И в Европу хлынули передача мыслей на расстоянии и спиритические сеансы. Началась интересная жизнь.
Студенты: А Гумилев в 13-ом году поехал в Африку по этим же причинам?
Волкова: Так, отвечаю очень четко. Безусловно! И хотя это был немножко другой период, но в России он наступил именно так. Что касается Гумилева, то тогда ярчайшей личностью русской аристократической и богемной элиты была Анна Ахматова. Она его, грубо говоря, перепела, потому что именно она сказала: «В России надо жить долго». Она жила в России долго, и она очень точно делала себе биографию. Он долго не жил. Я не знаю, кто из них обладал величайшим даром поэта, потому что Ахматова свой в себе развила в течение времени. Но я невероятно огромного мнения о Гумилеве, как о личности. Золотое оружие за храбрость имели только два человека в России — Гумилев и Лермонтов. А это не что-нибудь. Лермонтов еще юношей получил свое золотое оружие. Он типичное дитя наполеоновской эпохи русского и мирового романтизма. Мы, к сожалению, плохо интегрированы — сложности перевода. Но это немножко позднее.
Теперь позвольте мне сказать пару слов о французском романтизме и о его величайших представителях: и в живописи, и в литературе, и в поэзии, и в музыке, потому что романтизм был не только в живописи. Романтизм — это состояние души, это способ жизни и смерти. Это не было направлением в искусстве, как хотят это показать. Это состояние души. Чахотка, дуэли — это способ жить и умирать. Это не художественный стиль, хотя общие черты есть. В классицизме присутствует такая идея: вы солдат единой армии, а романтизм индивидуалистичен.
Из этих двух картин становится ясно, как ломается кулисно-театральная схема композиции. Из ясной, обозримо-внятной, она становится динамической, стремительной, диагональной. Обратите внимание на одно явление. Вот это Айвазовский, романтик пост наполеоновского времени и его «Девятый вал». Кораблекрушение.
Девятый вал
Появляется любимейший герой в романтизме, который и вовсе отсутствует в классицизме. Этот герой — стихия. А где самая главная стихия? В море. Буря. Мятежный простор бури ищет покой. Потому что стихия морской воды необузданна и не имеет хозяина. Человек только щепка. Это состояние. Айвазовский поставил свои воды на коммерческую основу. И она держится до сих пор (смех)
Студенты: Во многих квартирах висит Айвазовский.
Волкова: И сколько среди них подделок! Это целая история. Причем он, конечно, избранник определенной публики. Но он единственный из русских художников является основателем этого поиска романтического образа стихии. И еще одна важная вещь для романтизма. Дуют ветра, вздыбаются волны, но еще это призраки прошлого. Фасон-то всем, кто задает? Байрон да французы. Байрон с морем какие имеет отношения? Все знают, что он Ла Манш переплывал. Он законодатель и гениальный человек. Образ свободного движения внутри свободного мира, поиска изобретения и создание образов главных нетленных путешествий. Первый человек написавший роман в стихах. Как открывается литература 19 века? Этот человек на Востоке провел много времени. Но у Байрона еще есть замечательные стихи, которые так волнуют всех романтиков.
В башнях твоих свищет ветер глухой
Дом отцов твой пришел в запустенье
Лишь омела в садах, да репейник седой
Диких роз нарушают цветенье.
Вот это и есть призраки прошлого. Величайший смысл в романтизме. Экзотика.
«Не говорите больше мне о северной красе британки. Вы не изведали вполне все обаяние кадиксанки».
Это удивительно, конечно. Такой взрыв и совершенно новый источник. Так же, как Айвазовский, это самое настоящее романтическое явление общемировой тенденции, которая в России очень велика. Просто мы не отдаем себе отчет. А романтизм живописный. Когда мы начинаем говорить о романтизме, у нас в голове, почему-то возникает Брюллов, а ведь он, на сам