(смех). Кем вы были? Вы вспомните, кем вы были! Вы были искушением Святого Антонио в пустыне. Вы были тайною. Что вы делаете? Что вы нацепили на себя эти чулки?!»
Даже в России, которая четко следовала очень жесткой православной традиции, Богородица есть Приснодева, а не Царица Небесная. Ее дело рожать, терпеть и просить. В России появляется романтик именно этого типа, занимающий собой пространство русской поэзии — Блок, который обращался к прекрасной даме. А кто за ней стоит неважно, хоть сама дочь Менделеева. Ужас в том, что это была за женщина. Как мало она вписывалась в трафарет — огромная, большая, похожая на папашу, конкретная, несчастная и талантливая. Что он сделал с ней! а когда сообразил — было уже поздно.
И начинается движение прекрасной дамы. Блок пишет «Роза и крест» об Эртране, Гайтане и прекрасной даме. За всем этим стоит очень сильно воскресшая идеология: в Англии так просто поголовно, в России на невероятном уровне, о Франции просто не говорим, об Италии тоже. Что любопытно, есть один момент смотрения. Рассматривания картин. Они висят в музее, от всего оторванные. Люди приходят, смотрят: ой какие наряды! какие женщины! Это надо же, чтобы так повезло, чтобы женщина была с таким овалом лица, с такой копной волос, такими русалочьими глазами. Но пишут только ее.
И они специально возвращаются к средневековым мотивам. Возвращаются к витражам. Блок выдумал свою даму, а здесь была живая модель. Картина Сомова «Дама в голубом» разве не прекрасная дама?
Дама в голубом
И во всей этой истории есть тройной слой. Они между собой не связаны, а по сути очень сильно сцеплены конкретной, единой идеологией, которую называют поздний романтизм с возвращением рыцарского идеала. Некоторые мужчины стараются следовать этому образцу.
В России, также, как и в Англии, и как во Франции, идет возрождение сказки. А самое главное, господа, попробуйте немножко сделать усилий в отношениях. В семьях стали воспитывать детей. Система воспитания изменилась. Мальчикам стали внушать рыцарские идеалы. У девочек тоже свое. Вошла в кровь литература и живопись. Но, когда мы отдельно приходим смотреть картины они являются выражением их национальной идеи времени, прекрасного стиля, возвращением или попыткой вернуть обществу сознание и отвернуть от машины социализма. И за этой идеологией конкретно, а не абстрактно, стоят розенкрейцеры. В России розенкрейцерское движение великолепная вещь, которая имеет криминал (смех). Вот такая ложа. Они были людьми высшего общества и миллионерами. Это очень элитарная вещь. У людей, даже у историков в головах каша. Они путают масонов, розенкрейцеров, жидомасонов. На самом деле мешать ничего не надо. Все очень просто, если знать, потому что возрождение розенкрейцеровской ложи, а это — международная ложа, в основе своей розенкрейцерская, то есть креста и розы, а именно рыцарей и прекрасных дам.
Такой фамилии «розенкрейцер» не существует, это проекция розы в центр креста собора. Это символ, который на самом деле является возвращением тамплиерской традиции. Никто не помнит, кто такие были тамплиеры, никто не помнит их походы. Все смешалось в головах, благодаря миллионам книг, потому что эта идеология для культуры и политики не менее серьезна, чем какой-нибудь там социализм. Розенкрейцеры отчасти победили в мировой гуманитарной идее. А социализм в конкретно взятой стране. Не будем мешать. Кто в России стоит во главе?
Когда мне надо было об этом писать в предисловии к книге Пятигорского, то мне пришлось выяснять, кто, как и что там было. Пятигорский этим занимался. Это было одним из самых серьезных направлений в его творчестве. Он отчетливо пишет, как исследователь, почему он этим занимался и почему этим занимаются все крупные ученые. Идеология розенкрейцеров — это та база или те внутренние крепления, на которых вырастает романтизм к прекрасной даме. Рыцарская культура в Европе и на Востоке. Не будем называть это затасканным словом «тайное общество». По-моему, оно даже не было тайным. Но к ним принадлежали люди, во главе которых в России стояли два очень знаменитых человека: Михаил Иванович Терещенко, о котором все пишут и папаша Набокова. И еще несколько человек. А помните, какой был культ в доме Набокова в Англии? А какой был культ рыцарства, в чем вырос сам Набоков? Прочитайте, что он пишет. Я не говорю о том, что в дневниках Блок пишет о Терещенко. Он ведь «Крест и роза» написал именно для него. А тот поправляет его, потому что Блок недостаточно глубоко вошел в культ розенкрейцеров. Но Блок был поэтом, а поэты свободны от культов. Идеология очень отличается от идеологии любого общества, в том числе масонского. Розенкрейцеры оторвались от каменщиков и от строителей. У них была своя культурная задача. Они занимали очень большие посты, их фамилии произносили вслух. Эти люди были очень богатыми.
Вся возрождающаяся в позднем романтизме художественно-поэтическая литературная традиция внутри самой себя несет розенкрейзерскую идею. Привожу пример. Когда впервые в Европе был опубликован Нибелунг, легенда стала достоянием европейского чтения, выдаваемая за реальный эпос. Потому что реальный эпос о Нибелунгах совсем другой. Конечно Нибелунги имеют большое влияние на немецкий романтизм и на мировое сознание, но с ними считаться не надо. Это явление разлито. Последняя попытка людей вернуть культуру к традиции упорядочных высоких отношений. К сожалению, розенкрейцерам было предписано дистанцироваться от политики. Это было в их уставе, поэтому они возродили дуэли и у них был внутренний мужской обряд. Это была мужская ложа, гуманитарно-культурная. А кем был Терещенко на самом деле? Смотрителем императорских театров, между прочим. Ничего, да? А ведь когда он эмигрировал, то все возродил уже там. Киевский мультимиллионер, тративший средства на культуру, помог ему в этом возрождении.
Один из героев Пятигорского, которого я очень люблю — Вадим Сергеевич, делил их на героев места и героев времени, считая, что розенкрейцеры — это герои времени, а не места. Этот Вадим Сергеевич говорит: «Можно соблазниться занять место в русской думе, но я не соблазнился ничем и никогда, потому что я человек места. Я люблю дождь, клумбы под дождем, излучину Москвы-реки». Но он тоже был рыцарем. И их глава, их идеолог — человек, на которого они молились, который теорию писал, что надо отображать вечность и быть рыцарем времени, а не места. Так же, как вдруг Блок написал: «Мы разошлись с Терещенко», а Терещенко написал «Меня не устраивает его поведение». Не устраивает и все. А ему плевать. Он поэт, он арфа времени. А прения жесткие. Джон Рескин и не скрывает своей принадлежности к миру розенкрейцеров. Он написал книгу и написал каким должно быть искусство. Мне сложно привести вам другой пример. Это было в эпоху расцвета античности, когда философия или концепция мироздания соединяли между собой космос, природу, бога и человека. Такое близкое соединение между собой, такое близкое вхождение друг в друга похоже на то явление, что соединилось с мировой художественной литературой. О чем еще пишут эти художники? У них огромная коллекция от русского цикла. Ну, немцы Нибелунги. Там такое делается! Данте Алигъере был «наше все» для розенкрейцеров. А почему? Он опубликовал эту концепцию. В новой жизни, со своей Беатриче, а потом, конечно, масса картин из его жизни. И в голову не приходит зрителям почему король Артур, почему Святой Георгий, почему Данте, почему это, почему женщины изображены в виде Беатриче. Так и называется Кристина Россетти. Шейку подняла, глазки закрыла. Беата-Беатриче. Что немцы с Нибелунгами! Разве это только у немцев? А сказки готические, которые они публикуют, которые читают детям до сих пор. Почему? А потому, что сказки — это воспитание. А как, если ты рыцарь лягушку поцелуешь? А она принцессой станет? Соедините эти две вещи. Спящая красавица. Приходит рыцарь. Примеров достаточно. Если все наполеоновское время у нас картина пишется по заказу партии и правительства. Какая-то стоит за всем этим невидимая плотность. Мы любим женственную красоту. И таких примеров масса. И эта вещь очень серьезная. Когда начался тяжелейший кризис ренессансного сознания, сознания гармонического, сознания, когда человек именно слышит бога, то к чему это приводит? Мартин Лютер есть? А за ним культура стоит? Не надо путать примитивную идеологию, что пунктиром написана в наносфере. Что было самым главным в кризисе ренессансного сознания? Адамиты. Апокалиптики и все пишут апокалипсис. Когда говорят, что мы — люди нового времени пришли провозгласить новую эпоху. И все пишут «Поклонение волхвов». Почему на это внимание не обратить? Через 150 лет это «Поклонение» нафиг никому не будет нужно. Или, если его пишет Бредбрик (?), то он его пишет с точностью наоборот. Волхвы-жулики. А Иосифу на ухо говорят: «Тикай!» Там совершенно другая позиция. Кого не возьми, все пишут «Страшный Суд». Обратите внимание.
Нет вульгарной идеологии. Это всегда сегодняшний день. Сейчас снова модно крестики носить… Я помню, как грузины носили красные или белые носки — это было что-то поразительное. А сейчас крестики носят. (Аплодисменты).
Лекция № 12. Циклы в истории искусства — Лукас Кранах — Гольбейн
Волкова: Я хотела прямо сегодня начать читать вам Нидерланды. Но передумала (смех). Это не значит, что я не буду вам это читать. Сегодня я расскажу вам свое понимание, свое видение в несколько сложном деле. У меня дня 3 тому назад был мой бывший-бывший студент. Он гениальный фотограф Яша Назаров. Ему дали снимать документальное, просто шизофреническое кино из серии «есть ли жизнь на Марсе?». Там такие разные вопросы поднимаются. Я всегда помню, как Бродский отвечал на такие вопросы. Вот ты ищешь ответ, а найти не можешь. Приходит человек, который отвечает за тебя так, что ты понимаешь, если бы хватило мозгов, ты и сам бы мог ответить. Но я не такая умная и я сказала Яше: «Отвечаю, как Бродский в статье „Кошачье мяу“». На целый ряд вопросов, которые ему задавали «Есть ли мир на Марсе?», «Есть ли любовь?», «Как рождаются люди?», тот отвечал: «Столько, сколько существует мировая цивилизация, люди пытаются ответить на все эти вопросы и у них ничего не получается. Они за это время открыли что-то, изобрели велосипед, но к ответу на вопрос не подошли никогда. Люди 5000 лет, 8000 лет тому назад, точно так же, как Эйнштейн или академик Сахаров не могли ответить. И, оказывается, все усилия человечества на элементарные вопросы бытия это только кошачье мяу. И больше ничего».