Тема Победы ведет к катастрофе, и мы можем видеть это собственными глазами. Поражение победителей и победа побежденных. И эти глубокие корни сидят в нас самих. Если посмотреть на историю искусства, то можно заметить, как эпохи пьяных сменяются на эпохи трезвых, а эпоха волевых ориентаций на эпоху импрессионистических ориентаций. Это все очень интересно. Толчок, который дает античный Пир является толчком очень глубоким. И анализ, который делают сами греки в своей драматургии и есть соединение дионисийского и апаллического начал. Хуже, когда нет ни того, ни другого. Бывают и такие эпохи. И это ужасно.
Пир одна из сложных и глубоких философских идей в античной культуре. Мне даже кажется, что он оставил после себя более глубокие последствия. Исчезла армия эфеба, исчезла вазопись, оторвавшись от своего первоначального назначения, а вот Пир продолжает жить в двух культурных началах. (Аплодисменты)
Лекция № 5 Греция
Пир — Вазы — Институт гетер — Александр великий
Волкова: Возвращаясь назад, я хочу напомнить о том, что речь шла о странной традиции эллинско-олимпийского мира — Пире, а потом я рассказывала о школе гетер. Я продолжу сейчас эти темы.
Вы знаете, мы совершенно забываем о том, что наше культурное сознание и сознание государственное совершенно разные. Когда занимаешься театром, то понимаешь, что несмотря на одни и те же проблемы, наше сознание совершенно другое. И опыт другой. И дело не в том, что на дворе: 20 век или 5-ый до новой эры, а в том, что 20 век живет в религиозно-атеистическом сознании, а 5 век до н. э. в мифологическом.
Мифологическое ощущение мира совершенно другое и я сейчас этим вопросом плотно занимаюсь. Где можно нащупать то зерно, из семени которого вырастает древо искусственных регуляторов? А если бы не они, то ничего бы не было. Есть государство, оно живет, воюет, сеет хлеб и прочее, а параллельно живет совершенно другая культура и гений нации вкладывается в эту метафизическую культуру, а не в войну, хлеб или торговлю. Именно поэтому к нам доходит только то, что вкладывается в гений нации. А то, во что гений наций не вкладывается, то растворяется. Это было всегда, так есть и так будет. Во что же вложен гений 20-го века? Он вложен в создание бомбы, он вложен в метафизику физики — в область науки агрессивную, разрушительную науку дьявола. А те вкладывали в другую область. Я сейчас до конца не договариваю. Когда мы перейдем к театру, я договорю все, что вы могли бы представить. Вот как сложился этот Пир? Он сложился так, а не иначе. А долго ли он складывался? Я не знаю — мы не имеем следов. Где-то первоначальное представление о том, что он существовал? Ваза. Посетители всего мира идут в музей и тупо смотрят на вазу. Она стоит отдельно, за стеклом — она есть предмет изобразительного искусства Греции. Но на самом деле, она не была предметом — она была предметом важнейшей культурной мистерии, она была общим делом, магнитом, вокруг которого они все намагничивались «разговорами о главном». Потому что на Пиру категорически запрещались разговоры о временном. Дети, семья, война, политики — это все временное. Только разговоры о главном. Вытаскивали людей, отрывали от трясины жизни, заставляли над всем этим подняться и требовали от тебя Пир.
Во-первых, Пиры были государственными и связанными с Олимпиадой. Во-вторых, они были семейными, но это другое. А вот тот, о котором я вам рассказываю называется «канвебио» (?) и он не был установлен по периодичности. Понимаете, какая вещь… как говориться, если ты с женой меньше трех раз в году или четырех, то ты, как бы, неуважительный к ней мужчина. А ведь это такой тренинг. Страшное дело! Гомера ты не знаешь, мыслить ты не можешь, общаться не умеешь, да ты не философ! А, если меня спросят: «Что же, все греки были философами?», я отвечу: «Все! Вот так, на Пиру». Пир — это философское дело, общеэллинское, общегреческое, общемужское. И в результате начинались эти «алмазы возле вулканов». А к нам все дошло в виде той самой вазы, которая категорически оторвалась от ритуала так же, как и скульптура оторвалась от своего Олимпийского мира. Никто ведь не задумывается над тем, а какая скульптура? Чья она и что делала? Выпадая из контекста культуры, из его ткани вещи становятся просто отдельными предметами. Но, если нам надо, то мы можем сделать обратный ход и через них снова проникнуть внутрь культуры.
Посмотрите на эту вазу. Деление на красное и черное вполне законно и изначально было архаической базой. Эта чернофигурная ваза совпадает с архаическим, поздне-архаическим и ранним классическим периодом античного искусства, а когда начинается рассвет античной классики, тогда чернофигурное сменяется краснофигурной, потому что чернофигурная внешне больше смахивает на аппликацию и дает театр Теней. Она дает действие и разворачивает его на поверхности вазы, но она не может ввести вас в детали, и ваша беседа на Пиру не может углубиться до деталей. Предположим, платья, лиры или повязки. А рассказ на Пиру — это предложение к стилистическому анализу того, что ты видишь. Это приглашение к беседе и здесь ничего не может пройти мимо ваших глаз.
Греки все время тренировались. Они находились в состоянии гимнастических упражнений. Они либо тренировали тело, либо дух, либо мозг. Они все время были в работе. Почему? Потому что надо было обязательно сделать то, что идеально сделало театр. Театр — вот, что основное. Надо победить в себе кентавра! Надо встать над своей хтонической природой! Надо от нее оторваться и вочеловечиться! Какие же усилия потратил этот мир на то, чтобы обрезать хтоническую пуповину. Это был тот рывок, что употребил энергетическое и художественное действие гения. Просто мы сейчас этого не понимает. Вы знаете, я человек принадлежащий к определенному поколению. Оно оценивается сейчас по-разному и осуждается. Мы очень остро почувствовали это на себе, когда проходила философская сессия в Институте философии, связанная с 20-летием кончины Мераба Мамардашвили, единственного философа в этом государстве. Ничего здесь не поделаешь. Только сейчас стали всплывать имена других философов, таких, как Пятигорский. Дело в том, что когда обсуждали работы Мамардашвили, а обсуждение было очень широким, то все, так сказать, вылилось в бурное осуждение моего поколения.
А я могу вам сказать другое — люди моего поколения жизнью рисковали. Знаете, на что ушла их жизнь? На то, чтобы навести мост с начала века, потому что была разорвана цепь времен. Она так распалась, что та колоссальная культура, что была в России на рубеже двух столетий рухнула! То, что Россия пережила в 20-м веке, Италия пережила в 15–16 веках. Они приняли крещение в 4-ом веке, а мы в десятом. Вот эти разрывы, вот эти гоны! Россия стала очагом мировой культуры и кормила всех вокруг себя: берите, нам не жалко! И они взяли, и пользуются до сих пор. Какая была музыка, какая литература! И все это ухнуло в пропасть. И усилия моего поколения ушли на то, чтобы все начали снова не просто произносить имена, а чтобы заново были изданы произведения, заново исполнялась музыка, поднимались из подвалов картины. И Мераб принадлежал к этим людям. Он первый начал читать Ницше, он первый, кто начал читать Бердяева, кто начал выводить из сознания мировую и философскую культуру. Усилия сумасшедшие! Жизнь ушла.
А у них на то, чтобы сказать: «Мы — не Кентавры, мы — люди», ушла целая история. И, конечно, особенно ясно и осязаемо это в драматургии и в античном театре. Знаете, есть такая замечательная детская прибаутка. Когда ребенок еще маленький, родитель качает его на ноге и говорит: «По ровненькой дорожке, по кочкам, по кочкам, по ухабам по ухабам, бух!» Особенно дети радуются, когда наступает «бух!» — тут счастью нет предела. Достиг дна и счастлив, а потом сначала. (смех) Это называется «суггестивный метод». Ребенок не понимает, а его сознание приучают к этой кривой бытия и не смейтесь — это очень серьезно, также, как про сорОку — «Этому дала, этому дала, а этому не дала. Потому что воду не носил, дрова не возил». Я очень рекомендую подумать, как правильно сложить такое воспитание.
А матрешка?! Это до гениального просто. Она же обучает: «Это — ты, это — твоя мама, это — твоя бабушка, это — твоя прабабушка и вы все подобны». И такие же у всех платочки, и щечки румяные. Вот она генетическая линия, как у кошки и ничего не меняется. Правда? Ты должна держать в голове, что ты воспроизводишь род. Или наоборот — в зависимости от того раскладываешь ты Матрешку или складываешь. Необыкновенно глубокая мысль для ребенка. Я как мама, а мама как бабушка, а бабушка как прабабушка. Также и у них было с вазой. Он обучающий предмет, а уже потом стал сувениром, как наша Матрешка. Пир распался, и ваза стала предметом роскоши. Начиная с Александрийской эпохи.
Напоминаю еще раз. Перед пирующими ставили на стол амфоры, в них приносилась эта мерзкая кислятина под названием «греческое вино». Но мы же не пить собрались, господа. На стол ставили гидрии, в них приносили воду — замечательную, родниковую, затем смешивали с этой гадостью и пили.
Кубок
Напиться, надо сказать, было трудно. Потом ковшиками-черпаками они смешивали в кратере вино с водой, соединяли все это и потом разливали. Но сначала они пили из кубка. Они создавали гармонизацию стола. У этой килики мы хвалим форму, мы говорим о форме, а потом я рассказываю о том, что на ней изображено. Я внимательно «читаю» этот текст и рассказываю. Но я не только рассказываю, я комментирую и именно так, как задумывал художник. Но, если ты не прочитал стихи Гомера или кого другого, то это позор. А еще лучше, пока до тебя доходит очередь, если ты успеешь сложить свой стих. Не нарушая правил, не посвящая их собственной жене и оставаясь в рамках Пира.
Пир имел две идеи: дионисийскую и аполлоническую. Впервые тема Пира была артикулирована в 20-м веке. Хотя, внутри античной культуры она была всегда. Это тема рациональная. Эта тема мыслительная и интеллектуальная, к которой сами греки относили и архитектуру, и скульптуру. И эта тема интуитивно-чувственная, к которой они относили музыку, другие виды искусства и прочие виды Бытия. Все это относилось к Дионису. К этому же относилась и вторая часть Пира, которая называлась «оргия». Оргическое действие Пира. Срав