На самом деле этого деления не существует, потому что те же итальянцы всегда оставались на уровне романского стиля. И никакого другого у них не было. Как он у них сложился изначально, так они и остались его приверженцами. Ну, немного испытывали влияние Византии в разных областях, но основа — романский стиль. И даже когда они в эпоху Возрождения инкрустировали свои соборы цветным мрамором — в византийской манере, они все равно остались романскими соборами. У них нет готики. У них есть одно или два здания, которые выдаются за готику, но это все не то. И они сразу перешли к эпохе Возрождения, которая создает совершенно новое искусство, не отказываясь от романского стиля.
Итальянцев очень интересуют стены. А все почему? Почему тема стены? А чтобы на ней рисовать картинки. И, когда мы приходим в романскую итальянскую церковь, то мы приходим, чтобы посмотреть на эти картинки. И все итальянские художники являются приверженцами стены. И даже тогда, когда уже, казалось бы, наступил 17-ый век, то появилось еще одно чудо романской стены — это гений Караваджо. И сейчас мы ходим по Риму и ищем те церкви, те соборы, где есть роспись Караваджо. Это удивительно. Поэтому, как мы можем говорить о том, что романское искусство кончилось? Как оно может кончиться, если оно так фантастически цветет?
А вот где существует классика, так это во Франции. Она дает абсолютное представление нам о том, что такое классика средневековой жизни, классика средневековой культуры, потому что Франция и создала ее! Она идеальная страна Средневековья. И надо знать о том, как Франция расставалась со своим Средневековьем. Так мучительно, с крокодиловыми слезами, с такой трагедией! А все благодаря кому? Супергениальному политику, равному которому во Франции никогда не было, который взял и поставил страну в новое пространство, в новую эпоху, в новую историю. Он ее вынул из того, что она так любила. И этим человеком был Кардинал Ришелье. Я лично перед ним преклонюсь. Он это сделал, потому что основной французской средневековой идеей было рыцарство. Франция создала идеальную рыцарскую культуру, которая пошла по всему миру. Не англичане, а французы возродили культ идеальных рыцарей. Особенно такого, как король Артур. Великий французский писатель Мэллори первым написал книгу «Смерть Артура» и я всем рекомендую ее купить. Это гениальная книга, потому что Мэллори в 14-ом веке собрал все легенды о короле, осмыслил их и впервые записал миф о Тристане и Изольде. А это — рыцарская культура, потому что Франция создала фантастически идеальную рыцарскую культуру. Я абсолютно не желаю думать о том, как они плохо пахли, потому что плохо мылись, какими они страдали болезнями, потому что пили из немытой посуды. Мне совершенно не интересно знать, как они презирали основы гигиены и как, вообще, это было. Может быть, в бытовом смысле, для нас с вами не красиво. Мне это не хочется знать. Я хочу знать только то, что дошло до нас. И вот я хочу немножко поговорить о рыцарской культуре и ее проявлениях.
Она, действительно, стала складываться при дворе Карла Великого, который на самом деле был Великим. Прекрасный законодатель. При нем создаются первые образы рыцарственного служения. В его законодательном сборнике или иначе кодексе была одна великолепная запись: «Если вы доносите на своего соседа, то в тюрьму садитесь вы, а не он. До тех пор, пока не выяснится написали вы правду или нет». Если вы написали неправду, вам отрубали правую руку, которой вы писали.
А в 17 веке вам только стоило дунуть в щель, как тут же брали того человека, на которого вы дунули. Вот оно падение рыцарской культуры. А что с врачами делали, которые плохо лечили? Спаси бог, если ты оперируешь, а больной у тебя умрет. Да тебе лучше обе руки самому себе отрезать или вообще врачевать не ходить. Вот, что значит кодекс Карла. Это был не просто идеальный гражданский — это был идеальный рыцарский кодекс. Поэтому при нем сложилась гениальная идея вассалов по отношению к Сюзерену. И великий миф о великом рыцаре Роланде. Я уже не говорю, что к этому моменту складывается очень серьезный рыцарский кодекс в Испании, потому что она переживает реконкисту — завоевание обратно от мавров, что ведется великим Сидом, герцогом Варгасом — это, как у нас Минин и Пожарский. Последний человек, который написал о герцеге Варгасе, как великом рыцаре, был Пабло Пикассо. У него есть пьеса. Ее никто никогда не ставил, потому что Пикассо распорядился, что до его смерти никто не должен знать о том, что он был писателем и поэтом. Он хотел, чтобы его знали только, как художника.
Поверьте мне, что этот рыцарский кодекс был великой вещью. Он создал основы не следствия этому рыцарскому кодексу. До нас дошли следствия. Это отдельные фрагменты готической культуры и того, что мы извлекаем из этой культуры в том же самом музее Клюни в Париже. Этого мало. Она была культурой в целом. И, если в Италии она носила один характер, то во Франция совершенно другой.
Я вам сейчас расскажу о похоронах Тонино Гуэрро, на которых я присутствовала. Это были не похороны — этот процесс похоронами назвать нельзя. Я словно побывала в Зазеркалье. Взяла, шагнула и попала в Зазеркалье. Его еще не похоронили, когда я приехала, его не похоронили, когда я уехала. Это была настоящая итальянская мистерия на государственном уровне
Я до сих пор в себя не въехала, потому что я так любила и люблю этого человека, что для меня он не умер. Но то, в чем я находилась было мистерией. И заключительным аккордом этого действа, которое проходило уже без меня, но о котором мне по телефону рассказала его жена, во всех подробностях, стал момент, когда она сжигала его в печи. В крематории. Она рассказала, как сидела около этого окна и смотрела, чтобы пепел был только его — она очень боялась, что там могут, что-нибудь перепутать. Потом, как она собирала совком весь пепел в урну, чтобы, как она выразилась: «ни пылинки не осталось», как потом его захоронила. А знаете, где он велел себя захоронить? У него дом примыкает к стене, которая одновременно является не только стеной его дома, но и стеной разрушенного замка герцега Сигизмунда Малатеста. Он, когда был жив, вечно выяснял с ним отношения. Я сначала думала, что он шутит, разыгрывает, но потом поняла, что все очень серьезно. Причем, по-соседски серьезно. Он предъявил ему счет чуть ли не за корову, но если честно, то отношения там были серьезными. Сигизмунд входит в число рыцарей, у него есть свой герб и на нем изображен слон, свидетельствующий о том, что он является потомком Сципиона Африканского.
А рыцари безумно дорожат своей родословной! Так вот, Тонино велел похоронить себя в стене Малатеста. А надо сказать, что дом у него построен такими террасами и на самой верхней, в стене этого рыцаря, выдолбили круглую дырку, поставили в нее пепел и закрыли большим толстым стеклом. Вы спросите зачем? Чтобы Тонино всегда видел свою Романию. Но, из окон его дома и так видна Романия, как в фильме Бертолуччи «Ускользающая красота», потому что Бертолуччи там его и снимал. Они соседи. Так нет, он свой пепел еще выше решил поставить, чтобы видеть не только землю, но и облака. Это все традиции. И очень серьезные. Очень прочная культура. И никогда не верьте никому, кто говорит, что Европа замерла, с ней что-то стало, она куда-то ушла, как Венеция под воду. Ничего подобного. Венеция и меня еще переживет, и никуда под воду уходить не собирается.
Когда я говорю про рыцарскую культуру, я говорю, что они создали основу текста, в который входит полное описание жизни и стиля. В культуре рыцарство заявило о себе очень сильно. Например, в новом религиозном образе. Латинское католичество предъявило миру новый религиозный образ, заменивший Христа, как мужчину, страдающей женщиной. И главной сразу стала прекрасная дама. Что должен рыцарь делать прежде всего? Защищать и поклоняться прекрасной даме. Была создана оппозиция, которой и по ныне занята вся мировая культура — это тема выяснения отношения с женщиной. И во французской культуре главным является женское начало. И в итальянской тоже. А кто создал прекрасную даму? Только рыцарская культура. А у прекрасной дамы, в свою очередь, есть патрон. И этот патрон — Дева Мария. Поэтому, как называются все эти соборы? Они все посвящены Деве Марии. И этот культ Девы Марии определяет духовное направление рыцарской средневековой мысли.
Постепенно они сформировали рыцарские ордена, которые мало того, что отличались друг от друга, но перед ними стояли совершенно разные задачи. Впрочем, их история мало известна. Но они создали великую европейскую поэзию, потому что рыцари-барды, заимствованные по образцу кельтской культуры, стали носителями большой литературной мысли. Они делились на историков, рассказывающих исторические факты и на певцов любви.
Да будет вам известно, что Франциск Ассизский был Джованни Бернардоне, а Франциском его называли, потому что он пел французский шансон, по другой версии, его так назвал отец, вернувшись из Франции. Однажды, он стоял под сосной со своей любимой духовной женой Кларисой, кстати, которую он украл из дома и, которая следовала за ним повсюду, падал снег, а он пел ей песни о любви. Рыцарь не может жить без платонической любви к прекрасной даме. И эти песни сохранились.
К сожалению, в России никогда не было той европейской традиции, что была построена на взаимоотношениях между мужчиной и женщиной. В России нет ни одного любовного романа. Мужчины вели и ведут себя погано и романов настоящих: ни любовных, ни эротических, ни мессианских не существует. Нет этой темы любви в русской литературе. Можете пнуть меня ногой и привести свой пример, а я вам докажу, что вы не правы, потому что это невозможно. В мире, где не существует культуры между мужчиной и женщиной и их отношений, не может быть такой литературы и поэзии. Я ничего не преувеличиваю.
Все, что я говорю есть факт, просто мы мало знаем и интересуемся этой стороной. Что у нас есть? Хрестоматия по средневековой литературе? Это ведь только сейчас стало появляться и открываться. То, что мы об этом не знаем, не значит, что этого нет. Это все было. И, конечно, то, что осталось от средневековой литературы это первые любовные мемуары, написанные в 12 веке. Их написал великий теолог и ученый Абеляр. Боже, какая это литература! И что вы думаете случилось с этим Абеляром? С этим профессором теологии и носителем новой идеи? Его поймал Бернард Клервосский, который был очень серьезным теоретиком проевропейского военного рыцарства и строителем западноевропейской культуры, и оторвал ему яйца. Кастрировал. За то, что тот соблазнил свою ученицу Элоизу — очень образованную и симпатичную девушку. Абеляр преподавал, преподавал и… все! Бернард ему тогда сказал: «На коленях стоять должен, как перед Мадонной, а ты, паскуда, что сделал? Вот я тебя изловлю!» Сказал и сделал. Они потом, правда, помирились и Абеляр даже стал великим ученым в Сорбонне. Какие биографии!