читали друг другу. И эти были точно такими же — читали книги друг другу, играли на музыкальных инструментах и это была такая изысканная культура! Они издавали в третьем веке рассказы с описаниями, как в энциклопедии, с галереей выдающихся персонажей эпохи, их афоризмами. И тогда, впервые, появились рассказы и анекдоты о Лао Цзы. Кристаллизуется вся их эстетика и энциклопедия начинается следующими словами: «Собрались мы в душистый сад под персики и сливы. И дело радости под небом установленным законом в семье людей мы исполняем здесь. В весеннюю ночь пируем в саду, где персик и слива цветут». Представляете себе, что это 3 век? Где-нибудь. Хоть где. Это же кто так пишет? Какой-нибудь Марсель Пруст. Они же были такими декадентами! Чистейший Пруст. А что такое жизнь? Все под сенью девушек в цвету. Пируя в лунную ночь и глядя на какую-то гору. Они создали всю лирическую поэзию Китая, всю лирическую китайскую живопись. И самое главное музыку. Они соединили музыку с жестом, они декламировали стихи под музыку.
К отшельнику в горы отправился с посохом я,
Пустынной тропою бреду все один и один.
В скалистых ущельях не видно людского жилья,
Лишь пение лютны доносится с горных вершин.
Ну, это просто лорд Байрон какой-то! Какой-нибудь Малларме. Не знаю.
На южных отрогах алеет кустарник лесной,
По яшмовой гальке рассыпала брызги река,
Резвится рыбешка, взлетая над мокрой водой,
К чему музыканты, когда отправляешься в путь.
Вам нравится? Я готова на «бис» исполнить. Это совершенно потрясающая лирическая рифмованная китайская поэзия. И обратите внимание, что все это не китайская танка, где «вопрос-ответ», «вопрос-ответ», а это все импрессионизм. Это все плывет. Это мелькают одни мгновения.
Деревья в тумане стояли зеленой стеной,
Далекая песня звучала у горных застав.
Под песни и флейты вздохнул я с глубокой тоской,
Проникни же в тайну, что вещие травы хранят.
И будешь до смерти волшебный вдыхать аромат.
То ли Брюсов, то ли Малларме, а они до новой эры гудят и гудят. Пишут о Лао Цзы.
«Кто говорит — ничего не знает. Знающий — тот молчит. Эти слова от людей я слышал. Лао Цзы сам сказал. Но, если философ Лао именно тот, кто знал, как получилось, что он составил книгу в пять тысяч строк?». И, действительно, если он весь в молчании и в тайне, то как получилось, что он написал свою книгу? Это тоже вопрос без ответа. Вдыхая аромат персиков под новой луной. Что это все такое? Непонятно.
Есть один рассказ. Можно я его вам расскажу? Знаете, когда этот рассказ был написан? «Весеннюю ночь пируем в саду, где персик и слива цветут». Так сборник называется. Я имела счастье читать его. Я могу вам рассказывать и рассказывать, потому что там один рассказ лучше другого, кстати, и сценарии очень хороши в этих рассказах. Я расскажу одну новеллу. Она о том, как два даоса менялись сущностями. Однажды встретились два даоса. Даосы же живут вне деяния и поэтому они в основном там стихи читали, на луну медитировали, а у них семьи и те хотят кушать. И, конечно, этим мечтателям и романтикам, что носят один халат, нужно содержать семью и детей. И вот один другому жалуется, как ему — такому человеку, исповедующему такие высокие доктрины, тяжело живется. И каждый из даосов считал, что ему хуже, чем другому. Вот они стоят около плетня и жалуются друг другу, вдыхая «розы аромат» и вдруг одному из них в голову приходит мысль: «А, давай, поменяемся сущностями. Может каждому из нас станет легче?» Идея им очень понравилась, и они оба побежали к сталкеру. И сталкер, за небольшие деньги и еду, взялся поменять их сущности. Даосы нервничая сели. Сталкер тоже нервничал, но проделал нужную манипуляцию, что поменяла их сущности. Эксперимент удался. И они счастливые побежали домой. Прошло очень немного времени и даосы поняли, что легче им не стало, потому что никто из них не мог зарабатывать денег. Но кроме этого их перестали узнавать. Сущность-то у каждого чужая. Что тут началось! Они были в таком состоянии, что снова встретились, и решили снова поменяться сущностями. И побежали даосы опять за сталкером. Тот, в полном отчаянии, говорит им: «Ребята, будет трудно, но я постараюсь». А те трясутся, испариной покрываются — в рассказе это все описано. И вот они сели, сталкер давай что-то бормотать, сплевывать и снова бормотать. И получилось! Даосы от счастья просто не знали, как благодарить сталкера. И побежали они домой, но стало еще хуже, потому что пока они были с новыми сущностями, те так их изменили, что даосы сами себя не узнали. Вот что вы скажете о таком рассказе? Этот рассказ по своей композиции, по своей литературной структуре и по своей задаче равен какому европейскому времени?
Голоса студентов: 15-ый век. 19-ый век.
Волкова: Да. Это самый конец 19-го века. Эпоха там Эдгара По. Н-да, вот ведь загадка какая. Слушая соловья в летнюю ночь. Собирая росу. Вдыхая аромат. Вся эта деепричастность действия. Не существует «пришел — увидел — победил». Даже у конфуцианцев. Вот эта переливающаяся во времени протяженность. Главное в человеке сущность, с которой надо обращаться бережно и никогда не терять, а если потерял, то возвратить ее обратно ты не можешь. Вот этот самый китайский романтизм, возникший из созерцательной философии Лао Цзы. Он создал совершенно необыкновенный художественный результат. Именно из этого романтизма родилась традиция людей, которые так себя и называли: «люди ветра и потока».
Я много читала книг про Китай, но считаю, что книга Бежина «Под знаком ветра и потока» самая лучшая. Ясная, простая и гениальная, в которой он глубоко излагает идеи не только людей недеяния. А люди недеяния очень раздражали многих китайских императоров. Я вам говорила, что вся эта компания «ветра и потока» была аристократическая? Это были снобы. У других была такая жажда подражать этому гламуру, что некоторые мелкие чиновники изображали из себя даосов и это раздражало правительство. Был один такой Император Ю — ярый конфуцианец, строитель, который даже пообещал, что сошлет их всех к чертовой матери. Так он казнил нескольких, чисто педагогически, без злобы (смех), для наглядности. Не многих, но знаменитых, чтобы остальные понимали, что может случиться. И вот с этого момента, как император Ю, без злобы, но в педагогических целях сначала казнил некоторых «людей ветра и потока», а также примкнувших к ним, а затем остальных начал потихонечку ссылать, в Китае началась совершенно фантастическая эпоха.
Деяния-недеяния, но есть-то надо. Жить надо? И эти ссыльные даосы перевернули мир. Во-первых, они, начиная с 3-го века новой эры и по 5-ый, создали всю китайскую кухню, которая существует до сих пор. Они доказали, что нет ничего несъедобного, и что кушать можно все! (смех). Вопрос только в том, как ты эту еду осмыслил. И их кухня была замечательной! Раньше китайцы и сами не знали, что кушать можно все, что растет и находится в земле, плавает, летает и прочее. Кора — так кора — очень полезно, если определенным образом вымочить ее. Так что эти раздражавшие императора даосы, разъехавшись, давай копать червей из земли и думать, что с ними делать. Потом они стали первыми строить Пагоды. Начали создавать необыкновенные архитектурные сооружения, очень глубокие по своему смыслу. Какие сооружения, какая красота! Внутри Пагода полая и в ней ничего нет. И строится она постепенно. Если ты — даос, то должен обойти всю Пагоду, посидеть на каждой ступеньке и посмотреть в одну сторону, в другую, туда-сюда. В этот момент ты вбираешь в себя образы мира. Ты входишь в них, а они входят в тебя. Создается необыкновенное ощущение связи с окружающим миром. Потом поднимаешься еще на одну ступеньку выше, потом еще на одну и, действительно, оказываешься под знаком потоков ветров. Но! Они были не так просты и на каждую Пагоду прикрепляли чисто китайское изобретение — колокольчики. И колокольчики были трех видов: деревянные, металлические и фарфоровые. И когда шли воздушные потоки, то все они звенели! Музыка пагод. Звучащая архитектура. Они переговаривались между собой, перекликались.
Недалеко от этих звенящих Пагод даосы строили трактиры. И к ним стали ездить лопать червей, кору и пить бамбуковую водку. А еще даосы в виде особо важной пищи научились делать наркотики, и они стали главным в их образе жизни. Позволю себе остановиться.
Даосы были создателями искусственного галлюцинаторного сознания. Считая, что жизнь есть сон, они первыми разработали теорию сна, как жизни. Китайскому ли императору снилось, что он бабочка или бабочке снилось, что она китайский император?.. Что шумите?! Что случилось?! Чем я вам не нравлюсь?! Чем я вам не угодила?!
Голоса студентов: идут вопросы по бабочке, еде и откуда даосы взяли материал для наркотиков.
Волкова: У них были такие рецепты! Они терли камни. Знаменитый порошок «Десяти камней». Он и дает долголетие и бессмертие. Ты начинаешь улетать в другие миры. Это их изобретение. Не только, как предмет, но и как исследование. И на сегодняшний день больше никто ничего не добился, как китайцы с этим предметом. И белая поганка — это исключительно их открытие и многое другое тоже. При помощи наркотиков они искали философский камень. И это еще одна необыкновенно интересная тема. Как они с этим делом жили, как они в это играли — это целый мир. Люди-аристократы, а также артистическая молодежь и те, кто им подражал и менялся сущностями — они все, чего-нибудь, чуть-чуть лопали, а если и не лопали, то делали вид, что лопают. (смех) Имитировали поведение, потому что это было шикарно. Их сослали, а они показали, что такое китайская ссылка. Терли-терли порошки, так как были заядлыми алхимиками. Наши алхимики занимались золотом, а китайские — наркотиками.
В том сборнике есть такие уморительные рассказы про этих даосов, что были наркоманами или у которых была определенная система поведения в жизни. Одним словом, их очень интересовал окружающий мир. Они создали не только кухню, доказав, что есть можно все, но и дивную, звучащую естественным путем архитектуру, под знаком «ветра и потока», где каждая Пагода имела свой голос. И поэтому Сэлинджер пишет, что когда ты идешь по лесу, то дело не в том, что ты один — ты не один. Просто, если ты услышал «Ау», ты должен ответить «Ау». И вот эти Пагоды кричали «Ау».